Автор: F-fiona
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: м/м
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Повседневность
Предупреждения: Секс с использованием посторонних предметов
Размер: Миди, 52 страницы
Кол-во частей: 8
Статус: закончен
Описание:
Тимур - бывший заключенный, отпущенный досрочно по новой программе государства. Ему очень нужна работа, потому что он не может вернуться в тюрьму, там его жизнь будет в опасности.
Владлен – заместитель генерального директора в крупной фирме. В Тимуре он узнает своего школьного обидчика и не может отказать себе в удовольствии нанять его, чтобы заставить его заплатить за все.
Примечания автора:
Секс с использованием посторонних предметов, принуждение к сексу
Глава 1. Первая неделя
Мне двадцать пять. У меня нет высшего образования, нет квартиры, нет родственников и каких-либо средств к существованию. Зато у меня есть судимость, и поэтому я не могу сейчас найти работу. Кто хочет, чтобы в его фирме работал уголовник? И никому не объяснишь, что в этом нет моей вины, меня подставили. Знаю, все заключенные так говорят. Если точно, каждый второй за решеткой. Я был юн, глуп и наивен. Хотел побыстрее выбраться из грязи, в которой я был, вырасти, заработать денег. Попросили всего лишь постоять на шухере возле ювелирного магазина. Я и постоял. В итоге один охранник – инвалид, другой на кладбище, а мне дали семь лет. Месяц назад меня досрочно выпустили. Дали комнату в коммуналке, обязали появляться у куратора несколько раз в неделю. Нужно было соблюсти два правила, чтобы не загреметь назад: я должен был найти работу и не ввязаться в криминал. Второе — табу, потому что в тюрьму мне просто нельзя – там меня убьют. Думал, что и с первым свезет. Ошибался… Встал на учет в центр занятости. Сначала пытался найти работу получше – менеджером, сервис-мастером. Дальше были вакансии и пекаря, и токаря, и офисного работника. Последнюю неделю я хватался за любое предложение. Дворник, сантехник, маляр. Бесполезно. Мести улицы брали таджиков, не говорящих по-русски, чинить унитазы – пропитых мужичков, от которых за версту разило спиртом, а красили у нас почему-то бабы. Русские, здоровые такие, способные быка уложить. Едва взгляд потенциального работодателя натыкался на строчку «имеет судимость» в моем резюме, все, как один, приклеивали фальшивую улыбку, вежливо выслушивали мои реплики и указывали на дверь со словами «мы вам перезвоним». Телефон вот уже месяц молчал.
Все было не так просто. Срок моего освобождения был ограничен, и я должен был доказать, что способен быть законопослушным гражданином. Завтра последний день. Я должен отметиться у Карла Петровича, моего куратора-мента. Та еще сволочь, кстати. Он с ехидной улыбочкой поинтересуется, как мои дела. Я отвечу, что хреново. Он напишет в деле какую-нибудь гадость вроде «не подлежит перевоспитанию» и отправит меня обратно. Где меня очень-очень ждут. Ведь я и за решеткой успел отличиться…
***
Я вырос в неблагополучной семье. Отец жестко пил, мать тоже. Других родственников у меня не было, а если и были, то я о них не знал. Нередко меня забывали кормить, да что уж там, били за любое слово, любой проступок. Учеба мне не давалась, перебивался с тройки на двойку, как-то все-таки умудрялся переходить в следующий класс. В школе я был хулиганом. Немного подрос, собрал банду из шпаны. Мы были страхом всех ботаников. А что еще делать? Единственное развлечение. Многих я доводил до слез, многих позорил при всех, многих ломал, многие переводились в другие школы. Когда мне было четырнадцать, умер батя. Захлебнулся собственной блевотиной. Чудесная смерть. А у нас даже не было денег его похоронить. В тот момент я дал себе зарок никогда не пить. К одиннадцатому классу я связался с местной бандой. Ее главарь пожалел меня и на следующий год пропихнул в институт. Самый неперспективный, но хоть что-то. Честно говоря, даже не помню специальность, по которой я учился. Что-то связанное со снабжением.
Во всей этой своей «жизни» я любил лишь машины. Своей у меня не было, да и понятно, что не скоро появилась бы. Но я нашел выход. Сдружился с мужиками из гаражей, один из них был механиком в сервисе неплохого автосалона. Брал меня с собой, рассказывал, обучал. Иногда даже оставлял одного, что-то платил за работу. Пару раз давал свою древнюю десятку, я ездил по городу без прав поздно ночью, и мне было хорошо как никогда.
А потом меня подставили. Суд счел меня виновным, отправил в тюрьму. Там спустя шесть лет я узнал, что мать умерла. Не знаю как, где… Мне просто сказали, что ее больше нет. И все. Я тогда с цепи сорвался, таких дел натворил… Удачно, что я попал под эту программу «Второй шанс». Программа предполагает, что молодым заключенным дается, что бы вы думали? Шанс. Нас выпускают на свободу, смотрят, как мы барахтаемся. Без денег, без образования, чужие для общества. Вообще-то к помощи я не привык. Всегда все делал сам. Но сейчас мне очень не хватало удачи, хоть крошечной ее крупицы. Я действительно хотел изменить свою жизнь, перевернуть страницу и начать все с чистого листа.
***
Поздно вечером мне позвонили. Я сидел в своей крохотной комнатушке в коммуналке и думал, что моя жизнь дерьмо.
– Тима, тебя к телефону! – шатаясь от выпитого и еле шевеля языком, ввалился дядя Федя. Старенький дряхленький старичок, живущий ближе всех к телефону. Он у нас один на десять комнат. Автоответчик, блин.
– Иду.
Я глубоко вздохнул и постарался ровно ответить в трубку:
– Да.
– Здравствуйте, Тимур, – незнакомый женский голос. – Вас беспокоит компания «Три Стар». Вас еще интересует работа?
Сглотнув и стараясь говорить как можно безразличнее, я сказал:
– Да. Интересует.
– Подходите завтра к десяти утра на собеседование, – она назвала адрес и отключилась.
Черт. Я не успел ничего сказать. Тупо записал адрес на какой-то бумажке. А сейчас вспомнил. Мне же к одиннадцати на встречу с куратором. Недалеко, но… Опаздывать никак нельзя. Я вернулся в комнату и лег на кровать. Жесткие пружины тут же впились мне в бок, но я уже привык не обращать на это внимания. Может, меня возьмут? Сердце робко билось, все еще надеясь. А мозг привычно гнул свою линию – никто никогда не возьмет человека с судимостью, да еще и без образования. Я хотел верить, так хотел…
***
Без десяти минут десять я стоял перед высоким зданием в центре города. Офис компании «Три Стар» занимал три верхних этажа. Вид, там, наверное, потрясающий. Однако меня это сейчас мало интересовало. Я пригладил волосы, сглотнул горечь во рту и вытер мокрые ладони о брюки. Все. Больше тянуть нельзя. Я пошел. В мраморном холле меня остановили охранники. У меня на лице написано, что я бывший зэк?
– Куда намылился?
– Собеседование. «Три Стар».
– Да? – один из них ухмыльнулся. – Ну и как твоя фамилия?
Я ответил, а он проверил по компьютеру. Улыбка с его лица сползла. Пропуск был на меня заказан. Мне выдали бейджик, который я гордо прикрепил на грудь.
– Я провожу тебя, – это уже второй охранник. Не доверяют мне.
Меня довели до лифта, оттеснили к краю, нажали кнопку последнего этажа. Лифт поднимался так быстро, что у меня заложило уши.
– Приехали, – охранник почти под руки вывел меня и довел до стойки регистрации, за которой сидели две блондинки. Такие одинаковые, что сначала я подумал, что они близнецы.
– Ожидаете на собеседование? – подмигнул охранник девушкам. Одна легонько покраснела.
Понятно. Значит, мне не стоит принимать все на свой счет.
– Присядьте, пожалуйста, – это уже мне. Вежливо.
Сажусь на кожаный диван бежевого цвета. Под потолком тихо играет ненавязчивая музыка, повсюду цветы в вазах, декоративные деревья. Все стильно и дорого. С грустью понимаю, что мне не работать в этой компании. Это трата времени. К тому же я опоздаю к куратору, за что, конечно, получу новую запись в дело. Медленно встаю. Черт, как же обидно. Меня захлестывают чувства, едва сдерживаюсь. Все бесполезно, я бьюсь уже целый месяц, и никаких изменений.
– Проходите, – вижу девушку передо мной.
Она отводит меня в большой кабинет, с большим зеркалом на стене и большой картиной с весенним пейзажем на другой. Посредине большой стол, за которым уже сидят несколько человек. При моем появлении они кивают и указывают мне на место напротив них.
– Итак, – мужчина средних лет с каштановыми волосами берет лист из стопки с моим резюме. Там всего-то пара строчек, я знаю. Слежу за его глазами. Брови чуть изгибаются, когда он читает о судимости. Не указывать этого я не могу, потом все равно откроется. – Что ж…
О, похоже, разговор будет коротким. По выражению его лица все понятно. Только я все равно уже не успею вовремя к Карлу Петровичу.
– Наша компания очень широко известна, она входит в десятку лидеров в своей области, мы уделяем огромное внимание подбору персонала.
Сглатываю и понимаю, что это конец. Вернусь я в тюрьму, там меня прирежут во сне в течение нескольких дней, поиздевавшись вдоволь перед этим, так и кончится моя ничем не примечательная жизнь. Я опускаю голову. Слова сами вырываются:
– Пожалуйста… – как сложно говорить. Горло перехватывает. Но я не хочу умирать, если надо буду их умолять, валяться у них в ногах. – Пожалуйста, возьмите меня на любую работу, я готов на что угодно…
Как я жалок… Самому себе противно. Сжимаю подлокотники, так и не поднимая головы. Еще секунда, и я упаду перед ними на колени. Кто-то откашливается. Раздается трель звонка. Слышу пару коротких ответов, и мне говорят:
– Тимур, с вами хочет поговорить заместитель генерального директора.
Это еще зачем? Сижу в недоумении. Мужчины поднимаются, выходят. Оставляют меня одного. Блин, зачем я трачу время? Зачем я унижаюсь? Как это омерзительно. Но я сижу. Жду этого самого зама. Непонятно, что ему нужно от меня, но… я готов ухватиться за крошечный шанс. Может, нужно упросить его? Так я готов. Что мне терять?
Дверь за моей спиной открывается, поток ворвавшегося воздуха шевелит волосы на затылке. Я смотрю на человека, когда он садится передо мной. Удивляюсь, он молод, а уже занимает такую должность. На вид он мой ровесник. Что-то смутно знакомое… Разглядываю его, а он меня. С полуусмешкой. И чем-то непонятным в светлых глазах. Они такие светлые, почти белые… Что-то напоминает.
– Не узнал? – ухмыляется он, откидывается на спинку кресла. Голос низкий, едва слышная хрипота, юноша, наверное, много курит. Готов сказать, что не знаю, кто он, как за мной снова распахивается дверь, и блондинка-секретарша быстро произносит:
– Владлен Викторович, вас к телефону американцы.
Он просто делает жест рукой, и девушка исчезает. А я вовремя захлопываю открывшийся от искреннего изумления рот. Конечно… Это имя я помню со школы. Как же жестоко любит шутить судьба... Передо мной сидит ботаник, которого я изводил с особым остервенением, потому что он никак не хотел ломаться. Сейчас этот уверенный в себе юноша в дорогом костюме был мало похож на того хлипкого мальчика в больших роговых очках. Правда, глаза остались те же, почти белые. И сейчас они были полны затаенного преимущества и жесткости.
– Ну, здравствуй, Тимур, – пропел он и демонстративно принялся изучать мое резюме.
Я честно пытался справиться с эмоциями. Впервые за долгое время у меня дрожали руки, до хруста в суставах я впился в подлокотники.
– И на какую работу ты претендуешь с таким резюме? – он обратил все свое внимание ко мне. – Я бы даже не взял тебя протирать туалеты.
Конечно, нужно отыграться за все унижения, пусть и прошло много времени… Кто откажется? Я молчал. Что я мог сказать? Протирать туалеты? А что? Я бы согласился, лишь бы у меня была запись в трудовой и хоть какой-нибудь доход.
– Не удивительно, что ты успел срок отмотать. За что, интересно? – ирония и лед.
– За грабеж, – еле слышно сказал я.
– Что еще от тебя можно было ожидать? И как в тюрьме? Наверное, там ты не был таким храбрым? Издевались уже над тобой?
Забавно, такой всегда правильный мальчик, тоже хочет оставить отпечаток своей подошвы у меня на душе? Да, пожалуйста. Обидно, что он прав. От необходимости отвечать меня избавила та же секретарша:
– Владлен Викторович, вам пришел срочный факс из Нью-Йорка.
Юноша вздохнул, раздумывая. Похоже, поглумиться надо мной ему не дадут. Как печально для него, наверное. И как хорошо для меня. Честно говоря, я не думал, что услышу от него что-то подобное. В школе он мне слово сказать боялся, правда, не только мне, но и остальным, даже учителям. Как меняются люди…
– Хорошо, Катя, я буду через пять минут.
Вдруг он коварно улыбнулся:
– Я беру тебя.
– На работу? – тупо спросил я.
– Нет, на пляж, – учитывая, что сейчас осень, наверное, очень остроумно. – Да, идиот, тебе нужна работа?
Я проглотил «идиота» и кивнул. Не сомневаюсь, что это будет ошибкой, но у меня нет выбора. Работа стала для меня волшебным словом. Есть работа – есть статус. Есть работа – нет проблем. Наверное, Владлен будет меня изводить любыми доступными способами. Пусть. Мне все равно. Меня не сломали в тюрьме, а уж бывший ботан точно не сломает.
– Ты у нас будешь… – он задумался, чуть прикусил губу. – Оформим тебя как мастера чистоты, но выполнять ты будешь любые поручения.
Мастер чистоты – это уборщик? А нормально сказать нельзя? Скрывая улыбку, я кивнул. Да я сейчас на все согласен.
– Приступаешь завтра. Приходи к восьми утра.
Я не верил своим ушам. Вот это удача! Я был уверен, что Владлен скоро успокоится и отстанет от меня, я отработаю нужный срок, угроза тюрьмы исчезнет, и моя жизнь начнет налаживаться. Ради этого я готов стерпеть все.
Смерив меня долгим странным взглядом, юноша вышел. А я поспешил на встречу с куратором.
***
Секретарши за стойкой выдали мне список. В нем значилась трудовая, парочка ксерокопий, ну, в общем, все как обычно. Я глянул на часы, и мое сердце бешено забилось – начало двенадцатого. Сорвавшись с места, под удивленными взглядами девушек, я бросился к лифту, а из него выбежал на улицу на первом этаже и бежал целых три квартала.
Перед дверью в здание полиции я согнулся и попытался отдышаться. В боку жутко кололо, сердце отдавалось в ушах, а спина взмокла. Больше медлить нельзя, нужно спешить. Опустив голову, я быстро прошел по узким коридорам и коротко постучал в нужный кабинет. Раздалось приглушенное «войдите», я глотнул воздуха, и сдержанно прошел в комнату.
Карл Петрович не являлся самым приятным человеком на земле. Если откровенно, то он был безобразно толст, лыс и, конечно, особый шарм ему придавали крошечные глазки-бусинки. Он постоянно потел, от него жутко воняло несвежим и каким-то старьем. Ко всему прочему он был язвительным и желчным человеком. Как я подозреваю садистом, потому что ему нравилось доводить всех. Своими глазами я видел, как мужик под два метра ростом и столько же вширь, вышел от него, рыдая как ребенок. Сейчас от этого мерзкого человека зависела моя жизнь. Только он мог решить, остаюсь я на свободе или нет.
– Карл Петрович, здравствуйте, – затараторил я. Какой осел назвал его так? Он такой же «Карл», как я «Сильвестр». – Простите за опоздание, но у меня была веская причина – я был на собеседовании, и меня взяли на работу.
Маленькие глазки окинули меня изучающим взором, он почесал ручкой лысину и указал на стул перед собой. Я сел, услышав жалобный скрип. Казенная мебель всегда такая хлипкая.
– Значит, на работу взяли? – Карл Петрович погрыз и без того обглоданный кончик ручки. – Хм. А я уже хотел тебя обратно отправить.
Надеюсь, он не заметил, как я побледнел. Вздохнув, говорю, стараясь быть как можно более любезным:
– Что вы, я очень ценю тот шанс, что дало мне государство и вы, я стараюсь исправиться.
Для меня эта старая сволочь ничего не сделала, но все любят лесть. Надеюсь, не слишком явно она прозвучала.
– Ладно, Тима, ладно, ох, дам я тебе еще один шанс.
– Спасибо большое, Карл Петрович, я буду стараться.
– Будешь должен, – он так посмотрел на меня, что меня едва не вывернуло. С огромным трудом мне удалось сдержаться, даже выдавить слабую улыбку. Пробормотав что-то вроде «мне пора, работа», я кинулся бегом из его кабинета. Под дверью уже ждала какая-то женщина, бледная как мел. Бедняжка. Противоположный пол Карл Петрович ненавидел особенно.
***
Ровно в восемь утра я стоял в холле своего нового места работы. Охранники переглянулись, они и не думали, что меня возьмут. Я, довольный собой, прошествовал к лифту.
Первые полчаса я был занят оформлением. Заполнил какие-то анкетки, отдал свои документы. Потом меня быстро ввели в курс дела. Где находятся принадлежности для уборки, что я должен убирать и как именно. Мне даже выдали форму — темно-синий комбинезон. Все «мастера чистоты» подчинялись менеджеру по работе с дополнительным персоналом. Этакая женщина-библиотекарша, большая и пыльная, звали ее Джема.
С девяти утра начинался рабочий день. Я принялся начищать пол. После того как все расположились на рабочих местах, они здорово натоптали. Работа есть работа. Мне нечего стесняться того, что я уборщик. Я усердно натирал пол, быстро работая шваброй, как услышал:
– Здравствуйте, Владлен Викторович! – синхронно выдали обе секретарши за стойкой.
Он легко улыбнулся им, скользнул по мне взглядом и даже не подумал здороваться со мной. На нем было шикарное светлое пальто, как я думаю, из кашемира, небрежно повязанный шарф, кожаный портфель в одной руке и свежая газета в другой. Проходя мимо меня, он вдруг быстро коснулся носком своего дорогого ботинка ведра с водой. С тихим всплеском оно разлилось по мрамору. Он даже не усмехнулся, не остановился поиздеваться, просто пошел дальше по своим делам, а я под возгласы секретарш минут десять вытирал пол.
После меня отправили в мужской туалет. Блин, ну не могу понять, зачем тратить столько денег на простой кран? Он блестел так, как блестят украшения на витрине в ювелирном. И на нем было видно каждую капельку воды, каждый развод. С особым усердием я натирал огромное зеркало, стараясь, чтобы на нем не было ни единого развода. Час потратил, не меньше. Хотелось, чтобы люди видели, что я умею хорошо работать.
Появился Владлен с незнакомым мне мужчиной. Как раз когда я забрался на столешницу с раковинами, чтобы достать до самого верха зеркала. Кубарем я скатился вниз и отошел подальше, чтобы им не мешать. Словно меня здесь и нет, они справили свои дела. Владлен подошел к раковине, включил воду, выдавил геля на ладони, растер в пену и спокойно стряхнул ее на зеркало и кран. Потом ополоснул руки и снова стряхнул воду, словно здесь полотенец не было. Час моего труда был потрачен зря. Ничего. Сделаем заново.
Стоило мне выйти, как ко мне подбежала Катя, секретарша, бесподобная блондинка, кстати, но мне, как я понимал, ничего не светит. Вторую девушку звали Вика. Они были похожи, как близнецы. Обе фигуристые, длинные ноги, симпатичная мордашка. В общем, лицо компании.
– Тебе нужно срочно убрать в кабинете у Владлена Викторовича! – зашипела она, словно этот самый Владлен Викторович был для нее священным. Катя даже подгоняла меня руками, сама постучала в дверь и пропихнула меня.
Да-а, кабинет заместителя генерального директора поражал. Светлый, легкий, полный воздуха. Я ожидал увидеть нечто вроде большого дубового стола, кожаное кресло руководителя. Нет. Комната была нежно-бежевого оттенка, с белым под дерево ламинатом на полу. Минимализм во всем. Простой стол из светлого дерева, светлый ноутбук на нем. Большое окно, закрытое жалюзи. Стеллажи с документами у одной стены и большой в человеческий рост аквариум с множеством пестрых рыбок у другой. Правда, все это великолепие нарушало черное пятно на полу. По всей видимости, от кофе. Сам Владлен стоял у окна с чашкой в руках. Он повернулся ко мне и с недовольной гримасой произнес:
– Ты долго. Едва я тебя зову, ты должен прибегать сразу.
Я кивнул. Хорошо, мне не сложно. Я нагнулся и стал собирать пятно тряпкой. Пусть делает что хочет – все стерплю. Мне нельзя потерять эту работу. Никак нельзя. Унизить захотелось? Пожалуйста. Только не увольняйте. Вытерев насухо пол, я распрямился и собирался уйти, как меня остановил раздавшийся звон разбивающегося стекла. Я обернулся и увидел новое пятно от кофе и стоящего рядом Владлена. Глазами указав мне на новое поле работы, он вернулся к своим делам, полностью погрузившись в какой-то талмуд у себя на столе. Глубоко вздохнув, я принялся убирать.
Меня так просто не возьмешь, не на того напал.
***
Домой я вернулся к двенадцати вечера, еле передвигая ноги. Я завалился на кровать, прямо в одежде, у меня не было сил, чтобы раздеваться. Весь день я бегал, как заяц в период размножения. Таинственным образом там, где проходил Владлен, все разливалось, пачкалось и ломалось. А исправлять все это приходилось мне. Я раз десять вытирал с пола пролитый чай или кофе, каждый час заходил в туалет, потому что кое-кто увидел пятнышко от воды на блестящем кране. Если я не бегал, то мыл полы в коридоре, кое-кто решил, что они грязные, хотя по ним спокойно можно было ходить в белых носках. У меня не было времени ни на перекур, ни даже на обед. У всех нормальных людей рабочий день кончился в шесть вечера, а я проторчал до одиннадцати, потому что ждал, когда кое-кто соизволит отправиться домой, чтобы убрать в его кабинете.
Абсолютно разбитый, как после длительной тренировки, я стянул ботинки, закрутился в одеяло и уснул, думая, что все равно не сдамся.
***
На следующее утро я даже пришел пораньше, протер, как следует все в туалете, помыл полы в холле перед появлением сотрудников. Вика и Катя уже были на своем рабочем месте, но даже не соизволили обратить на меня хоть какое-то внимание. Бросили только, что нужно поменять бутыль с водой в кулере. Зато стоило войти Владлену, благоухающему дорогой туалетной водой, секретарши расцвели, заулыбались. Юноша подмигнул им, и они совершенно растаяли. При виде меня, в глазах Владлена появилось что-то нехорошее. Перекинув из одной руки в другую свой кожаный портфель, юноша прошел в свой кабинет. Как я и думал, через минуту меня попросили к нему. Войдя, я, мягко сказать, охренел. Весь кабинет был заляпан чем-то серым.
– Это что? – чеканя слова, спросил юноша, уперев руки в бока. – Я, значит, тебе одолжение сделал, взял тебя на работу с судимостью, и вот твоя благодарность? Чем ты испачкал мой кабинет?
Я не нашелся, что ответить. Лишь с ужасом глядел на испачканные стены, мебель… Что же это такое? Чем так можно? Проведя по полу пальцем, я приблизил его к глазам – краска. А, вообще, замечательный спектакль, Владлен. Вот уже за моей спиной толпятся сотрудники.
– Извините, Владлен Викторович, я не представляю, что произошло. Могу вас заверить, что я не имею к этому отношения. Я все уберу.
– Уберешь, конечно. А мне что делать, пока ты будешь тут копаться?
– Владлен Викторович, вы можете занять конференц-зал, – пропищала из-за моего плеча Вика. Или Катя. Хрен их разберет, близняшки, блин.
Нахмурившись, сохраняя вид поруганного достоинства, юноша гордо прошествовал в конференц-зал. Вика кинулась за ним, а Катя схватила его ноутбук. Я кинулся убирать. Краска отходила плохо, пришлось воспользоваться растворителем, от его едкого запаха голова разболелась уже через полчаса, но я стойко продолжал работу. Где-то через час появился Владлен, остановился прямо надо мной и закричал:
– Придурок, тут же рыбки! Чем так воняет?
Я бросился к окну, а он к своему аквариуму. Ворвался свежий осенний воздух, смел все документы со стола.
– Идиот! – воскликнул он и стал собирать листы бумаги, попадающие в краску. – Ты хоть знаешь, что тут такое!
Мне ничего не оставалось, как нагнуться и помогать ему. За документы было стыдно. Это я дал маху. Наверняка, там что-то жутко важное, вон он как затрясся. А вообще я уже и так подставился, что меня запросто можно уволить по статье, никогда и не докажу, что это всё не я сделал. Задумавшись о своей нелегкой доле, я подскользнулся и шлепнулся на пятую точку, моя попытка подняться привела лишь к тому, что я полностью растянулся на полу, от души приложившись затылком. Влад смотрел на меня расширившимися глазами сверху вниз и, клянусь, в них плясали смешинки.
– Ну, ты и ненормальный. Погорячился я, что взял тебя на работу.
– Я все уберу…
– Себя убери, – отмахнулся юноша, собрал в охапку документы и вышел.
***
Как можно было так аккуратно испачкать весь кабинет, чтобы ни капли не попало на рабочий стол? Этим вопросом я задавался, пока оттирал краску, на протяжении всего дня. Окно пришлось оставить открытым, как и дверь, каждый из сотрудников считал своим долгом постоять у дверей, поцокать, попричитать, как же не повезло их заму. Меня они считали врагом номер один. Не понимаю почему, я же ничего не сделал. Доказательств нет. Ну и что, что я последний уходил? Да кого это волнует. Есть презумпция невиновности, в конце-то концов. Только я прекрасно знал, что в нашей стране ее нет. Это я узнал, еще много лет назад.
Владлен не появлялся. Периодически присылал секретарш за чем-нибудь вроде любимой ручки, и они в своих замшевых черных туфельках на высоких каблуках шли по залитому полу. Плакали, но шли. Брали потом у меня растворитель, смывали краску с ног. Вот же любовь к боссу…
К вечеру я закончил. Продрог от прохладного воздуха, голова нещадно болела, и меня начало подташнивать. Гребаный растворитель. Распрямившись и потянувшись, я подошел к окну, глотнуть свежего воздуха. Какой прекрасный вид… Город переливался огнями. Я видел дороги, подсвеченные тусклым желтым светом фонарей, скопление машин на них, рекламу на крышах зданий, людей, сидящих в теплых кафешках за толстым стеклом. Они жили полной жизнью. А я? Ничего не имею, судим. Человек без детства, со сломанной жизнью. У меня, если задуматься, никогда не было близкого человека. Родителей я и не знал никогда толком. Они всегда забывали, когда у меня день рождения. Было много подружек, трах на один раз, иногда на два. Сейчас я понял, что все в жизни возвращается. Моя жестокость в школе по отношению к другим вернулась ко мне. Я думал, что тюрьмой все ограничится, я забуду пережитое, но нет. Мне приходится расплачиваться и сейчас. Что ж, у меня нет других вариантов.
***
Это отравление. Меня всю ночь полоскало, мой ужин оказался через два часа в унитазе. И вообще, это чудесное изобретение человечества стало моим другом. Жалко только, нас разлучали периодически мои соседи по коммуналке, которые не спали по ночам, квасили, пели песни и играли в шашки. Я пересчитал свои деньги. Оставалось ужасно мало. До зарплаты далеко, а нужно еще питаться и ездить на работу. Предположим, я смогу пару раз сходить пешком, сэкономлю рублей сто. Тогда я смогу купить себе лекарство. Одевшись потеплей, я направился в круглосуточную аптеку. На улице гулял ветер, сметая пожелтевшие листья в кучу. Очень по-осеннему. Меня то и дело прошибал пот, я чувствовал рвотные позывы, но мой желудок был пуст. Доковыляв до аптеки, я разбудил фармацевта и попросил что-нибудь от отравления.
– Вот, – она швырнула передо мной коробочку с красной надписью, глубоко зевая. – Двести тридцать.
– А подешевле ничего нет?
– А раньше сказать было нельзя?
Недовольная женщина скрылась под прилавком и достала оттуда пару пакетиков:
– Вот, разведешь в стакане воды, по пятнадцать рублей пакетик.
Рассчитавшись, я медленно побрел обратно. Где-то позади меня раздались какие-то крики, смех. Я нырнул за дерево и буквально слился с ним. Мимо прошла компания молодежи. М-да, а были времена, когда люди прятались, завидев меня. Стараясь держаться темноты, я вернулся домой, выпил лекарство и лег на кровать. За стеной ругались, но было такое ощущение, что у меня в комнате. Накрывшись подушкой с головой, я попытался уснуть. Приблизительно через час мне это удалось.
***
Меня разбудил будильник. Желудок крутило, и болела голова. Зато тошнить перестало. Я выпил еще один пакетик с лекарством, умылся и привел в порядок взъерошенные волосы. Пора работать. Я прикинул смогу ли пешком дойти и решил, что сегодня нет. Ехал в душном автобусе, переполненном и еле двигающемся. Едва не опоздал, влетел, когда на часах было без пяти. Поднялся, злорадно не поздоровался с секретаршами, кинулся переодеваться. Тут меня и скрутило, еле добежал до туалета. Меня выворачивало минут десять, хорошо так, от души. Так как я ничего не ел со вчерашнего дня, то было очень больно. Желудочный сок горчил во рту, драл горло. Мой лоб покрылся холодной испариной, я сам чувствовал себя так погано, что еле держался в вертикальном положении. На дрожащих ногах я вышел из туалетной кабинки и увидел Владлена, вытирающего руки. Черт… Наверняка, он все слышал… Черт… Еще подумает хрен знает что… Я заболел в третий день работы. Нет, он не должен знать.
– Я… я… просто немного простудился, кишечный грипп, – зачем-то соврал я, глядя на него почти с мольбой. – Но все хорошо, это не заразно.
Он смотрел на меня как на идиота, а затем медленно спросил:
– Мне обязательно это знать?
Вот уж я действительно идиот. Ему-то какая разница. С чего я взял, что он вообще что-то подумает. Да, ему плевать. Демонстративно швырнув полотенце на пол, юноша вышел, я быстро поднял его, а затем снова кинулся в кабинку.
***
День прошел незаметно. Когда я был занят работой, то симптомы ощущались не так остро. Сегодня я всего лишь отдраил весь пол, отполировал стойку секретарш, вытер пыль во всех кабинетах (а их без малого двадцать штук), каждые несколько часов прибирал в туалете. Интересно, слабо приподнять стульчак?
В обеденный перерыв меня вызвала Джема. Женщина сидела за своим столом и жевала бутерброд, а перед ней стояла тарелка с еще десятком таких же. Мне бы этой еды на день хватило.
– Сядь, – она указала на стул перед собой. Закончила с бутербродом, отпила чаю из чашки-ведра, лишь потом посмотрела на меня, – что вчера случилось?
– Просто…
Она подняла руку, чтобы я замолчал. Я и замолчал.
– Ты тут третий день, а уже такое…
– Я не виноват… – не сдержался я. Она укоризненно на меня посмотрела:
– Еще раз перебьешь - выгоню. Так вот, в том-то и дело, что безопасники не могут доказать ничью вину. Если бы ты сделал это вечером, то краска бы высохла, а с утра ты не подходил к кабинету.
Я выдохнул. Хоть какое-то здравомыслие. Жалко, я не мог сказать, что это сделал Владлен. Хм, наверное, ему все равно бы ничего не было.
– В общем, плохо, что ты оказался замешан, – мой рот открылся сам, но я вовремя сдержался. Ну и как это я «замешан»? Потому что Владлен решил поиздеваться надо мной? – Постарайся избегать подобного рода приключений. Хорошо?
Я кивнул, всячески заверив ее, что такого больше не повторится, хотя ни в чем не был уверен.
***
У Владлена сегодня плохое настроение. Это видно по сдвинутым бровям и сжатым губам. А страдаю я. Меня заставили вынести мусор из всех кабинетов. Все бы ничего, но лифтом Владлен пользоваться запретил, заявив, что я роняю престиж компании. Конечно, еще скажи, что тут все розами в туалет ходят. Скрипя зубами, я десять раз поднялся и спустился с семнадцатого этажа. Неплохая зарядка, скажу я вам. Бодрит. Хорошо, что мне намного лучше сегодня.
Решив добить меня, Владлен задержался сегодня до одиннадцати вечера. С кем-то громко ругался на английском, швырял свой дорогой сотовый в стену. Мне было прекрасно видно и слышно, потому что я, как преданная собачка, ждал под открытой дверью юноши битых три часа.
***
Пятница. Обожаю этот день недели. Как все-таки Владлен меня доводит. На работу ходить абсолютно нет желания. Сегодня мне повезло. Я как раз мыл полы с утра и услышал, как Вика разговаривала по телефону, томно так, с придыханием:
– Конечно, Владлен Викторович, да, я передам, Владлен Викторович.
Потом она положила трубку, передала все шепотом Кате, а та в свою очередь набрала короткий номер и сказала:
– Владлен Викторович просил передать, что его не будет, потому что он вчера работал допоздна. Да, хорошо.
Вообще-то, не один он вчера работал допоздна. Я тоже. И еще дольше его. Вот только это никого не интересует.
День прошел очень спокойно. Была парочка несложных поручений, вроде поменять фильтр на кухне или принести бумагу для принтера. Основное время я сидел в своем загончике, недалеко от Джемы и читал газету. Мне выделили маленький закуток, а там стол и стул. Крутящийся.
В конце рабочего дня меня отправили менять туалетную бумагу. Я как раз расставлял рулоны на полке, сидя на коленях перед шкафчиком, когда сзади раздалось:
– А жизнь тебя потрепала.
Я обернулся. Владлен. Стоит, опираясь о стену, руки на груди, ехидная ухмылка на лице. На нем светлые джинсы и тонкий белый свитер. Как в любой продвинутой фирме, здесь пятница считалась свободным днем. Вика и Катя вырядились в короткие черные платья, Джема одела безразмерный балахон. А я все так же носил униформу рабочего – комбинезон. Зато свое не испачкаешь.
– Что?
– Говорю, что жизнь тебя потрепала, ты, жалкое подобие человека, – серо-голубые глаза неотрывно смотрят на меня. Так как я молчу, замерев на месте, все так же на коленях перед шкафчиком, то он продолжает, — ничего не скажешь? Это, кстати, ты меня так в школе называл.
– Ты до сих пор это помнишь? – не смог сдержаться я.
– О, я многое помню. И как ты меня в унитаз головой окунал, и как ты меня избивал со своими дружками, как ты ставил мне подножки при всех, как я разбивал лицо так, что мне потом накладывали швы.
– Злопамятный? – вырывается у меня.
Он не по-доброму улыбается:
– Нет, просто память у меня хорошая. Ты, идиот, думал, что я все это забуду? Позволю тебе спокойно работать со мной в одной компании?
Вот это уже было опасно. Работой я дорожил. Я поднялся, подобрал как можно более миролюбивый тон:
– Послушай, я был молод, много не понимал. Если бы я мог отмотать назад, то не делал многого бы.
– Это своеобразное извинение? – он изогнул одну бровь, по-прежнему нехорошо улыбаясь.
– Ну да.
– Знаешь, куда ты можешь его засунуть?
– Догадываюсь. Послушай, если тебе легче станет, можешь засунуть меня сейчас головой в унитаз.
Сказал и сам не подумал. А он хищно посмотрел на меня и кивнул:
– Ладно. Только я пачкать руки не буду, ты сам.
Он что, серьезно? Я смотрел на него во все глаза и понимал, что теперь мне не отвертеться. Он ведь упрям, добьется своего. Блин, ну зачем я это сказал… Идиот.
– Что встал? Кишка тонка? Тебя за язык никто не тянул.
– И ты отстанешь от меня? – тихо уточнил я.
Владлен кивнул. Блин, я не могу это сделать, не могу… Ну, а с другой стороны – это такая маленькая плата за все. Он отстанет от меня, я смогу спокойно работать. На негнущихся ногах я сделал два шага к кабинке, открыл дверцу, опустился перед унитазом на колени. Как хорошо, что я добросовестный работник, все такое чистое, даже вода в сливе прозрачная. Бля, да в тюрьме в сотни раз хуже было. Что же это я… Это так просто, один раз переступить себя… Я зажмурился и опустил голову в унитаз. Вода была холодная. Вдруг раздались шаги, и я услышал, как Владлен нажал на кнопку спуска. Я дернулся, но не тут-то было, крепкая рука опустилась мне на плечи, и я был намертво прижат к унитазу. Мои брыкания ни к чему не привели. Черт, он что, качается что ли? По глупости я открыл рот, и вода сразу попала туда. Дебил, да он меня утопит! Лишь спустя пару долгих десятков секунд вода перестала идти, как хватка сразу ослабла. Я откинулся к стенке кабинки, тяжело дыша. С волос капала вода. Пытался отдышаться и со злостью глядел на усмехающегося Владлена:
– Доволен?
– Не совсем.
– Повторить?
– А что, понравилось?
– Придурок.
Он засмеялся:
– Никогда не видел более жалкого человека.
– Посмотри в зеркало.
– Глянь-ка, как ты заговорил. Что холодный душ привел в чувство?
– Иди ты.
– Боже, как ты отвратителен, – он произнес это, и на его лице действительно была брезгливость. Меня это задело. Владлен смотрел на меня как на кусок дерьма, прилипший к подошве его дизайнерских ботинок. – Противно стоять рядом.
И он ушел, оставив меня одного в пустом туалете. Я поднялся, выдавил геля и вымыл лицо, затем волосы. Руки дрожали. Резко накатило осознание того, что я сейчас сделал. Сам себя окунул в унитаз. Что может быть еще хуже? Неудивительно, что я заслужил такое отношение. Что ж, нет худа без добра, по крайней мере, он перестанет меня доставать.
***
Выходные прошли хорошо. Я наведался к Карлу Петровичу, который на удивление был чрезвычайно доволен. Он разглядывал копию моей трудовой книжки, приклеил ее к делу, а потом даже похвалил.
Соседи по коммуналке что-то праздновали. Звали меня, но я не пошел. Сидел весь вечер играл с дядей Федей в шашки, единственную сохранившуюся из игр. Старичок так забавно рассказывал байки, что не мог не вызвать у меня улыбку. Все-таки мне не хватало общения.
Все было не так просто. Срок моего освобождения был ограничен, и я должен был доказать, что способен быть законопослушным гражданином. Завтра последний день. Я должен отметиться у Карла Петровича, моего куратора-мента. Та еще сволочь, кстати. Он с ехидной улыбочкой поинтересуется, как мои дела. Я отвечу, что хреново. Он напишет в деле какую-нибудь гадость вроде «не подлежит перевоспитанию» и отправит меня обратно. Где меня очень-очень ждут. Ведь я и за решеткой успел отличиться…
Я вырос в неблагополучной семье. Отец жестко пил, мать тоже. Других родственников у меня не было, а если и были, то я о них не знал. Нередко меня забывали кормить, да что уж там, били за любое слово, любой проступок. Учеба мне не давалась, перебивался с тройки на двойку, как-то все-таки умудрялся переходить в следующий класс. В школе я был хулиганом. Немного подрос, собрал банду из шпаны. Мы были страхом всех ботаников. А что еще делать? Единственное развлечение. Многих я доводил до слез, многих позорил при всех, многих ломал, многие переводились в другие школы. Когда мне было четырнадцать, умер батя. Захлебнулся собственной блевотиной. Чудесная смерть. А у нас даже не было денег его похоронить. В тот момент я дал себе зарок никогда не пить. К одиннадцатому классу я связался с местной бандой. Ее главарь пожалел меня и на следующий год пропихнул в институт. Самый неперспективный, но хоть что-то. Честно говоря, даже не помню специальность, по которой я учился. Что-то связанное со снабжением.
Во всей этой своей «жизни» я любил лишь машины. Своей у меня не было, да и понятно, что не скоро появилась бы. Но я нашел выход. Сдружился с мужиками из гаражей, один из них был механиком в сервисе неплохого автосалона. Брал меня с собой, рассказывал, обучал. Иногда даже оставлял одного, что-то платил за работу. Пару раз давал свою древнюю десятку, я ездил по городу без прав поздно ночью, и мне было хорошо как никогда.
А потом меня подставили. Суд счел меня виновным, отправил в тюрьму. Там спустя шесть лет я узнал, что мать умерла. Не знаю как, где… Мне просто сказали, что ее больше нет. И все. Я тогда с цепи сорвался, таких дел натворил… Удачно, что я попал под эту программу «Второй шанс». Программа предполагает, что молодым заключенным дается, что бы вы думали? Шанс. Нас выпускают на свободу, смотрят, как мы барахтаемся. Без денег, без образования, чужие для общества. Вообще-то к помощи я не привык. Всегда все делал сам. Но сейчас мне очень не хватало удачи, хоть крошечной ее крупицы. Я действительно хотел изменить свою жизнь, перевернуть страницу и начать все с чистого листа.
Поздно вечером мне позвонили. Я сидел в своей крохотной комнатушке в коммуналке и думал, что моя жизнь дерьмо.
– Тима, тебя к телефону! – шатаясь от выпитого и еле шевеля языком, ввалился дядя Федя. Старенький дряхленький старичок, живущий ближе всех к телефону. Он у нас один на десять комнат. Автоответчик, блин.
– Иду.
Я глубоко вздохнул и постарался ровно ответить в трубку:
– Да.
– Здравствуйте, Тимур, – незнакомый женский голос. – Вас беспокоит компания «Три Стар». Вас еще интересует работа?
Сглотнув и стараясь говорить как можно безразличнее, я сказал:
– Да. Интересует.
– Подходите завтра к десяти утра на собеседование, – она назвала адрес и отключилась.
Черт. Я не успел ничего сказать. Тупо записал адрес на какой-то бумажке. А сейчас вспомнил. Мне же к одиннадцати на встречу с куратором. Недалеко, но… Опаздывать никак нельзя. Я вернулся в комнату и лег на кровать. Жесткие пружины тут же впились мне в бок, но я уже привык не обращать на это внимания. Может, меня возьмут? Сердце робко билось, все еще надеясь. А мозг привычно гнул свою линию – никто никогда не возьмет человека с судимостью, да еще и без образования. Я хотел верить, так хотел…
Без десяти минут десять я стоял перед высоким зданием в центре города. Офис компании «Три Стар» занимал три верхних этажа. Вид, там, наверное, потрясающий. Однако меня это сейчас мало интересовало. Я пригладил волосы, сглотнул горечь во рту и вытер мокрые ладони о брюки. Все. Больше тянуть нельзя. Я пошел. В мраморном холле меня остановили охранники. У меня на лице написано, что я бывший зэк?
– Куда намылился?
– Собеседование. «Три Стар».
– Да? – один из них ухмыльнулся. – Ну и как твоя фамилия?
Я ответил, а он проверил по компьютеру. Улыбка с его лица сползла. Пропуск был на меня заказан. Мне выдали бейджик, который я гордо прикрепил на грудь.
– Я провожу тебя, – это уже второй охранник. Не доверяют мне.
Меня довели до лифта, оттеснили к краю, нажали кнопку последнего этажа. Лифт поднимался так быстро, что у меня заложило уши.
– Приехали, – охранник почти под руки вывел меня и довел до стойки регистрации, за которой сидели две блондинки. Такие одинаковые, что сначала я подумал, что они близнецы.
– Ожидаете на собеседование? – подмигнул охранник девушкам. Одна легонько покраснела.
Понятно. Значит, мне не стоит принимать все на свой счет.
– Присядьте, пожалуйста, – это уже мне. Вежливо.
Сажусь на кожаный диван бежевого цвета. Под потолком тихо играет ненавязчивая музыка, повсюду цветы в вазах, декоративные деревья. Все стильно и дорого. С грустью понимаю, что мне не работать в этой компании. Это трата времени. К тому же я опоздаю к куратору, за что, конечно, получу новую запись в дело. Медленно встаю. Черт, как же обидно. Меня захлестывают чувства, едва сдерживаюсь. Все бесполезно, я бьюсь уже целый месяц, и никаких изменений.
– Проходите, – вижу девушку передо мной.
Она отводит меня в большой кабинет, с большим зеркалом на стене и большой картиной с весенним пейзажем на другой. Посредине большой стол, за которым уже сидят несколько человек. При моем появлении они кивают и указывают мне на место напротив них.
– Итак, – мужчина средних лет с каштановыми волосами берет лист из стопки с моим резюме. Там всего-то пара строчек, я знаю. Слежу за его глазами. Брови чуть изгибаются, когда он читает о судимости. Не указывать этого я не могу, потом все равно откроется. – Что ж…
О, похоже, разговор будет коротким. По выражению его лица все понятно. Только я все равно уже не успею вовремя к Карлу Петровичу.
– Наша компания очень широко известна, она входит в десятку лидеров в своей области, мы уделяем огромное внимание подбору персонала.
Сглатываю и понимаю, что это конец. Вернусь я в тюрьму, там меня прирежут во сне в течение нескольких дней, поиздевавшись вдоволь перед этим, так и кончится моя ничем не примечательная жизнь. Я опускаю голову. Слова сами вырываются:
– Пожалуйста… – как сложно говорить. Горло перехватывает. Но я не хочу умирать, если надо буду их умолять, валяться у них в ногах. – Пожалуйста, возьмите меня на любую работу, я готов на что угодно…
Как я жалок… Самому себе противно. Сжимаю подлокотники, так и не поднимая головы. Еще секунда, и я упаду перед ними на колени. Кто-то откашливается. Раздается трель звонка. Слышу пару коротких ответов, и мне говорят:
– Тимур, с вами хочет поговорить заместитель генерального директора.
Это еще зачем? Сижу в недоумении. Мужчины поднимаются, выходят. Оставляют меня одного. Блин, зачем я трачу время? Зачем я унижаюсь? Как это омерзительно. Но я сижу. Жду этого самого зама. Непонятно, что ему нужно от меня, но… я готов ухватиться за крошечный шанс. Может, нужно упросить его? Так я готов. Что мне терять?
Дверь за моей спиной открывается, поток ворвавшегося воздуха шевелит волосы на затылке. Я смотрю на человека, когда он садится передо мной. Удивляюсь, он молод, а уже занимает такую должность. На вид он мой ровесник. Что-то смутно знакомое… Разглядываю его, а он меня. С полуусмешкой. И чем-то непонятным в светлых глазах. Они такие светлые, почти белые… Что-то напоминает.
– Не узнал? – ухмыляется он, откидывается на спинку кресла. Голос низкий, едва слышная хрипота, юноша, наверное, много курит. Готов сказать, что не знаю, кто он, как за мной снова распахивается дверь, и блондинка-секретарша быстро произносит:
– Владлен Викторович, вас к телефону американцы.
Он просто делает жест рукой, и девушка исчезает. А я вовремя захлопываю открывшийся от искреннего изумления рот. Конечно… Это имя я помню со школы. Как же жестоко любит шутить судьба... Передо мной сидит ботаник, которого я изводил с особым остервенением, потому что он никак не хотел ломаться. Сейчас этот уверенный в себе юноша в дорогом костюме был мало похож на того хлипкого мальчика в больших роговых очках. Правда, глаза остались те же, почти белые. И сейчас они были полны затаенного преимущества и жесткости.
– Ну, здравствуй, Тимур, – пропел он и демонстративно принялся изучать мое резюме.
Я честно пытался справиться с эмоциями. Впервые за долгое время у меня дрожали руки, до хруста в суставах я впился в подлокотники.
– И на какую работу ты претендуешь с таким резюме? – он обратил все свое внимание ко мне. – Я бы даже не взял тебя протирать туалеты.
Конечно, нужно отыграться за все унижения, пусть и прошло много времени… Кто откажется? Я молчал. Что я мог сказать? Протирать туалеты? А что? Я бы согласился, лишь бы у меня была запись в трудовой и хоть какой-нибудь доход.
– Не удивительно, что ты успел срок отмотать. За что, интересно? – ирония и лед.
– За грабеж, – еле слышно сказал я.
– Что еще от тебя можно было ожидать? И как в тюрьме? Наверное, там ты не был таким храбрым? Издевались уже над тобой?
Забавно, такой всегда правильный мальчик, тоже хочет оставить отпечаток своей подошвы у меня на душе? Да, пожалуйста. Обидно, что он прав. От необходимости отвечать меня избавила та же секретарша:
– Владлен Викторович, вам пришел срочный факс из Нью-Йорка.
Юноша вздохнул, раздумывая. Похоже, поглумиться надо мной ему не дадут. Как печально для него, наверное. И как хорошо для меня. Честно говоря, я не думал, что услышу от него что-то подобное. В школе он мне слово сказать боялся, правда, не только мне, но и остальным, даже учителям. Как меняются люди…
– Хорошо, Катя, я буду через пять минут.
Вдруг он коварно улыбнулся:
– Я беру тебя.
– На работу? – тупо спросил я.
– Нет, на пляж, – учитывая, что сейчас осень, наверное, очень остроумно. – Да, идиот, тебе нужна работа?
Я проглотил «идиота» и кивнул. Не сомневаюсь, что это будет ошибкой, но у меня нет выбора. Работа стала для меня волшебным словом. Есть работа – есть статус. Есть работа – нет проблем. Наверное, Владлен будет меня изводить любыми доступными способами. Пусть. Мне все равно. Меня не сломали в тюрьме, а уж бывший ботан точно не сломает.
– Ты у нас будешь… – он задумался, чуть прикусил губу. – Оформим тебя как мастера чистоты, но выполнять ты будешь любые поручения.
Мастер чистоты – это уборщик? А нормально сказать нельзя? Скрывая улыбку, я кивнул. Да я сейчас на все согласен.
– Приступаешь завтра. Приходи к восьми утра.
Я не верил своим ушам. Вот это удача! Я был уверен, что Владлен скоро успокоится и отстанет от меня, я отработаю нужный срок, угроза тюрьмы исчезнет, и моя жизнь начнет налаживаться. Ради этого я готов стерпеть все.
Смерив меня долгим странным взглядом, юноша вышел. А я поспешил на встречу с куратором.
Секретарши за стойкой выдали мне список. В нем значилась трудовая, парочка ксерокопий, ну, в общем, все как обычно. Я глянул на часы, и мое сердце бешено забилось – начало двенадцатого. Сорвавшись с места, под удивленными взглядами девушек, я бросился к лифту, а из него выбежал на улицу на первом этаже и бежал целых три квартала.
Перед дверью в здание полиции я согнулся и попытался отдышаться. В боку жутко кололо, сердце отдавалось в ушах, а спина взмокла. Больше медлить нельзя, нужно спешить. Опустив голову, я быстро прошел по узким коридорам и коротко постучал в нужный кабинет. Раздалось приглушенное «войдите», я глотнул воздуха, и сдержанно прошел в комнату.
Карл Петрович не являлся самым приятным человеком на земле. Если откровенно, то он был безобразно толст, лыс и, конечно, особый шарм ему придавали крошечные глазки-бусинки. Он постоянно потел, от него жутко воняло несвежим и каким-то старьем. Ко всему прочему он был язвительным и желчным человеком. Как я подозреваю садистом, потому что ему нравилось доводить всех. Своими глазами я видел, как мужик под два метра ростом и столько же вширь, вышел от него, рыдая как ребенок. Сейчас от этого мерзкого человека зависела моя жизнь. Только он мог решить, остаюсь я на свободе или нет.
– Карл Петрович, здравствуйте, – затараторил я. Какой осел назвал его так? Он такой же «Карл», как я «Сильвестр». – Простите за опоздание, но у меня была веская причина – я был на собеседовании, и меня взяли на работу.
Маленькие глазки окинули меня изучающим взором, он почесал ручкой лысину и указал на стул перед собой. Я сел, услышав жалобный скрип. Казенная мебель всегда такая хлипкая.
– Значит, на работу взяли? – Карл Петрович погрыз и без того обглоданный кончик ручки. – Хм. А я уже хотел тебя обратно отправить.
Надеюсь, он не заметил, как я побледнел. Вздохнув, говорю, стараясь быть как можно более любезным:
– Что вы, я очень ценю тот шанс, что дало мне государство и вы, я стараюсь исправиться.
Для меня эта старая сволочь ничего не сделала, но все любят лесть. Надеюсь, не слишком явно она прозвучала.
– Ладно, Тима, ладно, ох, дам я тебе еще один шанс.
– Спасибо большое, Карл Петрович, я буду стараться.
– Будешь должен, – он так посмотрел на меня, что меня едва не вывернуло. С огромным трудом мне удалось сдержаться, даже выдавить слабую улыбку. Пробормотав что-то вроде «мне пора, работа», я кинулся бегом из его кабинета. Под дверью уже ждала какая-то женщина, бледная как мел. Бедняжка. Противоположный пол Карл Петрович ненавидел особенно.
Ровно в восемь утра я стоял в холле своего нового места работы. Охранники переглянулись, они и не думали, что меня возьмут. Я, довольный собой, прошествовал к лифту.
Первые полчаса я был занят оформлением. Заполнил какие-то анкетки, отдал свои документы. Потом меня быстро ввели в курс дела. Где находятся принадлежности для уборки, что я должен убирать и как именно. Мне даже выдали форму — темно-синий комбинезон. Все «мастера чистоты» подчинялись менеджеру по работе с дополнительным персоналом. Этакая женщина-библиотекарша, большая и пыльная, звали ее Джема.
С девяти утра начинался рабочий день. Я принялся начищать пол. После того как все расположились на рабочих местах, они здорово натоптали. Работа есть работа. Мне нечего стесняться того, что я уборщик. Я усердно натирал пол, быстро работая шваброй, как услышал:
– Здравствуйте, Владлен Викторович! – синхронно выдали обе секретарши за стойкой.
Он легко улыбнулся им, скользнул по мне взглядом и даже не подумал здороваться со мной. На нем было шикарное светлое пальто, как я думаю, из кашемира, небрежно повязанный шарф, кожаный портфель в одной руке и свежая газета в другой. Проходя мимо меня, он вдруг быстро коснулся носком своего дорогого ботинка ведра с водой. С тихим всплеском оно разлилось по мрамору. Он даже не усмехнулся, не остановился поиздеваться, просто пошел дальше по своим делам, а я под возгласы секретарш минут десять вытирал пол.
После меня отправили в мужской туалет. Блин, ну не могу понять, зачем тратить столько денег на простой кран? Он блестел так, как блестят украшения на витрине в ювелирном. И на нем было видно каждую капельку воды, каждый развод. С особым усердием я натирал огромное зеркало, стараясь, чтобы на нем не было ни единого развода. Час потратил, не меньше. Хотелось, чтобы люди видели, что я умею хорошо работать.
Появился Владлен с незнакомым мне мужчиной. Как раз когда я забрался на столешницу с раковинами, чтобы достать до самого верха зеркала. Кубарем я скатился вниз и отошел подальше, чтобы им не мешать. Словно меня здесь и нет, они справили свои дела. Владлен подошел к раковине, включил воду, выдавил геля на ладони, растер в пену и спокойно стряхнул ее на зеркало и кран. Потом ополоснул руки и снова стряхнул воду, словно здесь полотенец не было. Час моего труда был потрачен зря. Ничего. Сделаем заново.
Стоило мне выйти, как ко мне подбежала Катя, секретарша, бесподобная блондинка, кстати, но мне, как я понимал, ничего не светит. Вторую девушку звали Вика. Они были похожи, как близнецы. Обе фигуристые, длинные ноги, симпатичная мордашка. В общем, лицо компании.
– Тебе нужно срочно убрать в кабинете у Владлена Викторовича! – зашипела она, словно этот самый Владлен Викторович был для нее священным. Катя даже подгоняла меня руками, сама постучала в дверь и пропихнула меня.
Да-а, кабинет заместителя генерального директора поражал. Светлый, легкий, полный воздуха. Я ожидал увидеть нечто вроде большого дубового стола, кожаное кресло руководителя. Нет. Комната была нежно-бежевого оттенка, с белым под дерево ламинатом на полу. Минимализм во всем. Простой стол из светлого дерева, светлый ноутбук на нем. Большое окно, закрытое жалюзи. Стеллажи с документами у одной стены и большой в человеческий рост аквариум с множеством пестрых рыбок у другой. Правда, все это великолепие нарушало черное пятно на полу. По всей видимости, от кофе. Сам Владлен стоял у окна с чашкой в руках. Он повернулся ко мне и с недовольной гримасой произнес:
– Ты долго. Едва я тебя зову, ты должен прибегать сразу.
Я кивнул. Хорошо, мне не сложно. Я нагнулся и стал собирать пятно тряпкой. Пусть делает что хочет – все стерплю. Мне нельзя потерять эту работу. Никак нельзя. Унизить захотелось? Пожалуйста. Только не увольняйте. Вытерев насухо пол, я распрямился и собирался уйти, как меня остановил раздавшийся звон разбивающегося стекла. Я обернулся и увидел новое пятно от кофе и стоящего рядом Владлена. Глазами указав мне на новое поле работы, он вернулся к своим делам, полностью погрузившись в какой-то талмуд у себя на столе. Глубоко вздохнув, я принялся убирать.
Меня так просто не возьмешь, не на того напал.
Домой я вернулся к двенадцати вечера, еле передвигая ноги. Я завалился на кровать, прямо в одежде, у меня не было сил, чтобы раздеваться. Весь день я бегал, как заяц в период размножения. Таинственным образом там, где проходил Владлен, все разливалось, пачкалось и ломалось. А исправлять все это приходилось мне. Я раз десять вытирал с пола пролитый чай или кофе, каждый час заходил в туалет, потому что кое-кто увидел пятнышко от воды на блестящем кране. Если я не бегал, то мыл полы в коридоре, кое-кто решил, что они грязные, хотя по ним спокойно можно было ходить в белых носках. У меня не было времени ни на перекур, ни даже на обед. У всех нормальных людей рабочий день кончился в шесть вечера, а я проторчал до одиннадцати, потому что ждал, когда кое-кто соизволит отправиться домой, чтобы убрать в его кабинете.
Абсолютно разбитый, как после длительной тренировки, я стянул ботинки, закрутился в одеяло и уснул, думая, что все равно не сдамся.
На следующее утро я даже пришел пораньше, протер, как следует все в туалете, помыл полы в холле перед появлением сотрудников. Вика и Катя уже были на своем рабочем месте, но даже не соизволили обратить на меня хоть какое-то внимание. Бросили только, что нужно поменять бутыль с водой в кулере. Зато стоило войти Владлену, благоухающему дорогой туалетной водой, секретарши расцвели, заулыбались. Юноша подмигнул им, и они совершенно растаяли. При виде меня, в глазах Владлена появилось что-то нехорошее. Перекинув из одной руки в другую свой кожаный портфель, юноша прошел в свой кабинет. Как я и думал, через минуту меня попросили к нему. Войдя, я, мягко сказать, охренел. Весь кабинет был заляпан чем-то серым.
– Это что? – чеканя слова, спросил юноша, уперев руки в бока. – Я, значит, тебе одолжение сделал, взял тебя на работу с судимостью, и вот твоя благодарность? Чем ты испачкал мой кабинет?
Я не нашелся, что ответить. Лишь с ужасом глядел на испачканные стены, мебель… Что же это такое? Чем так можно? Проведя по полу пальцем, я приблизил его к глазам – краска. А, вообще, замечательный спектакль, Владлен. Вот уже за моей спиной толпятся сотрудники.
– Извините, Владлен Викторович, я не представляю, что произошло. Могу вас заверить, что я не имею к этому отношения. Я все уберу.
– Уберешь, конечно. А мне что делать, пока ты будешь тут копаться?
– Владлен Викторович, вы можете занять конференц-зал, – пропищала из-за моего плеча Вика. Или Катя. Хрен их разберет, близняшки, блин.
Нахмурившись, сохраняя вид поруганного достоинства, юноша гордо прошествовал в конференц-зал. Вика кинулась за ним, а Катя схватила его ноутбук. Я кинулся убирать. Краска отходила плохо, пришлось воспользоваться растворителем, от его едкого запаха голова разболелась уже через полчаса, но я стойко продолжал работу. Где-то через час появился Владлен, остановился прямо надо мной и закричал:
– Придурок, тут же рыбки! Чем так воняет?
Я бросился к окну, а он к своему аквариуму. Ворвался свежий осенний воздух, смел все документы со стола.
– Идиот! – воскликнул он и стал собирать листы бумаги, попадающие в краску. – Ты хоть знаешь, что тут такое!
Мне ничего не оставалось, как нагнуться и помогать ему. За документы было стыдно. Это я дал маху. Наверняка, там что-то жутко важное, вон он как затрясся. А вообще я уже и так подставился, что меня запросто можно уволить по статье, никогда и не докажу, что это всё не я сделал. Задумавшись о своей нелегкой доле, я подскользнулся и шлепнулся на пятую точку, моя попытка подняться привела лишь к тому, что я полностью растянулся на полу, от души приложившись затылком. Влад смотрел на меня расширившимися глазами сверху вниз и, клянусь, в них плясали смешинки.
– Ну, ты и ненормальный. Погорячился я, что взял тебя на работу.
– Я все уберу…
– Себя убери, – отмахнулся юноша, собрал в охапку документы и вышел.
Как можно было так аккуратно испачкать весь кабинет, чтобы ни капли не попало на рабочий стол? Этим вопросом я задавался, пока оттирал краску, на протяжении всего дня. Окно пришлось оставить открытым, как и дверь, каждый из сотрудников считал своим долгом постоять у дверей, поцокать, попричитать, как же не повезло их заму. Меня они считали врагом номер один. Не понимаю почему, я же ничего не сделал. Доказательств нет. Ну и что, что я последний уходил? Да кого это волнует. Есть презумпция невиновности, в конце-то концов. Только я прекрасно знал, что в нашей стране ее нет. Это я узнал, еще много лет назад.
Владлен не появлялся. Периодически присылал секретарш за чем-нибудь вроде любимой ручки, и они в своих замшевых черных туфельках на высоких каблуках шли по залитому полу. Плакали, но шли. Брали потом у меня растворитель, смывали краску с ног. Вот же любовь к боссу…
К вечеру я закончил. Продрог от прохладного воздуха, голова нещадно болела, и меня начало подташнивать. Гребаный растворитель. Распрямившись и потянувшись, я подошел к окну, глотнуть свежего воздуха. Какой прекрасный вид… Город переливался огнями. Я видел дороги, подсвеченные тусклым желтым светом фонарей, скопление машин на них, рекламу на крышах зданий, людей, сидящих в теплых кафешках за толстым стеклом. Они жили полной жизнью. А я? Ничего не имею, судим. Человек без детства, со сломанной жизнью. У меня, если задуматься, никогда не было близкого человека. Родителей я и не знал никогда толком. Они всегда забывали, когда у меня день рождения. Было много подружек, трах на один раз, иногда на два. Сейчас я понял, что все в жизни возвращается. Моя жестокость в школе по отношению к другим вернулась ко мне. Я думал, что тюрьмой все ограничится, я забуду пережитое, но нет. Мне приходится расплачиваться и сейчас. Что ж, у меня нет других вариантов.
Это отравление. Меня всю ночь полоскало, мой ужин оказался через два часа в унитазе. И вообще, это чудесное изобретение человечества стало моим другом. Жалко только, нас разлучали периодически мои соседи по коммуналке, которые не спали по ночам, квасили, пели песни и играли в шашки. Я пересчитал свои деньги. Оставалось ужасно мало. До зарплаты далеко, а нужно еще питаться и ездить на работу. Предположим, я смогу пару раз сходить пешком, сэкономлю рублей сто. Тогда я смогу купить себе лекарство. Одевшись потеплей, я направился в круглосуточную аптеку. На улице гулял ветер, сметая пожелтевшие листья в кучу. Очень по-осеннему. Меня то и дело прошибал пот, я чувствовал рвотные позывы, но мой желудок был пуст. Доковыляв до аптеки, я разбудил фармацевта и попросил что-нибудь от отравления.
– Вот, – она швырнула передо мной коробочку с красной надписью, глубоко зевая. – Двести тридцать.
– А подешевле ничего нет?
– А раньше сказать было нельзя?
Недовольная женщина скрылась под прилавком и достала оттуда пару пакетиков:
– Вот, разведешь в стакане воды, по пятнадцать рублей пакетик.
Рассчитавшись, я медленно побрел обратно. Где-то позади меня раздались какие-то крики, смех. Я нырнул за дерево и буквально слился с ним. Мимо прошла компания молодежи. М-да, а были времена, когда люди прятались, завидев меня. Стараясь держаться темноты, я вернулся домой, выпил лекарство и лег на кровать. За стеной ругались, но было такое ощущение, что у меня в комнате. Накрывшись подушкой с головой, я попытался уснуть. Приблизительно через час мне это удалось.
Меня разбудил будильник. Желудок крутило, и болела голова. Зато тошнить перестало. Я выпил еще один пакетик с лекарством, умылся и привел в порядок взъерошенные волосы. Пора работать. Я прикинул смогу ли пешком дойти и решил, что сегодня нет. Ехал в душном автобусе, переполненном и еле двигающемся. Едва не опоздал, влетел, когда на часах было без пяти. Поднялся, злорадно не поздоровался с секретаршами, кинулся переодеваться. Тут меня и скрутило, еле добежал до туалета. Меня выворачивало минут десять, хорошо так, от души. Так как я ничего не ел со вчерашнего дня, то было очень больно. Желудочный сок горчил во рту, драл горло. Мой лоб покрылся холодной испариной, я сам чувствовал себя так погано, что еле держался в вертикальном положении. На дрожащих ногах я вышел из туалетной кабинки и увидел Владлена, вытирающего руки. Черт… Наверняка, он все слышал… Черт… Еще подумает хрен знает что… Я заболел в третий день работы. Нет, он не должен знать.
– Я… я… просто немного простудился, кишечный грипп, – зачем-то соврал я, глядя на него почти с мольбой. – Но все хорошо, это не заразно.
Он смотрел на меня как на идиота, а затем медленно спросил:
– Мне обязательно это знать?
Вот уж я действительно идиот. Ему-то какая разница. С чего я взял, что он вообще что-то подумает. Да, ему плевать. Демонстративно швырнув полотенце на пол, юноша вышел, я быстро поднял его, а затем снова кинулся в кабинку.
День прошел незаметно. Когда я был занят работой, то симптомы ощущались не так остро. Сегодня я всего лишь отдраил весь пол, отполировал стойку секретарш, вытер пыль во всех кабинетах (а их без малого двадцать штук), каждые несколько часов прибирал в туалете. Интересно, слабо приподнять стульчак?
В обеденный перерыв меня вызвала Джема. Женщина сидела за своим столом и жевала бутерброд, а перед ней стояла тарелка с еще десятком таких же. Мне бы этой еды на день хватило.
– Сядь, – она указала на стул перед собой. Закончила с бутербродом, отпила чаю из чашки-ведра, лишь потом посмотрела на меня, – что вчера случилось?
– Просто…
Она подняла руку, чтобы я замолчал. Я и замолчал.
– Ты тут третий день, а уже такое…
– Я не виноват… – не сдержался я. Она укоризненно на меня посмотрела:
– Еще раз перебьешь - выгоню. Так вот, в том-то и дело, что безопасники не могут доказать ничью вину. Если бы ты сделал это вечером, то краска бы высохла, а с утра ты не подходил к кабинету.
Я выдохнул. Хоть какое-то здравомыслие. Жалко, я не мог сказать, что это сделал Владлен. Хм, наверное, ему все равно бы ничего не было.
– В общем, плохо, что ты оказался замешан, – мой рот открылся сам, но я вовремя сдержался. Ну и как это я «замешан»? Потому что Владлен решил поиздеваться надо мной? – Постарайся избегать подобного рода приключений. Хорошо?
Я кивнул, всячески заверив ее, что такого больше не повторится, хотя ни в чем не был уверен.
У Владлена сегодня плохое настроение. Это видно по сдвинутым бровям и сжатым губам. А страдаю я. Меня заставили вынести мусор из всех кабинетов. Все бы ничего, но лифтом Владлен пользоваться запретил, заявив, что я роняю престиж компании. Конечно, еще скажи, что тут все розами в туалет ходят. Скрипя зубами, я десять раз поднялся и спустился с семнадцатого этажа. Неплохая зарядка, скажу я вам. Бодрит. Хорошо, что мне намного лучше сегодня.
Решив добить меня, Владлен задержался сегодня до одиннадцати вечера. С кем-то громко ругался на английском, швырял свой дорогой сотовый в стену. Мне было прекрасно видно и слышно, потому что я, как преданная собачка, ждал под открытой дверью юноши битых три часа.
Пятница. Обожаю этот день недели. Как все-таки Владлен меня доводит. На работу ходить абсолютно нет желания. Сегодня мне повезло. Я как раз мыл полы с утра и услышал, как Вика разговаривала по телефону, томно так, с придыханием:
– Конечно, Владлен Викторович, да, я передам, Владлен Викторович.
Потом она положила трубку, передала все шепотом Кате, а та в свою очередь набрала короткий номер и сказала:
– Владлен Викторович просил передать, что его не будет, потому что он вчера работал допоздна. Да, хорошо.
Вообще-то, не один он вчера работал допоздна. Я тоже. И еще дольше его. Вот только это никого не интересует.
День прошел очень спокойно. Была парочка несложных поручений, вроде поменять фильтр на кухне или принести бумагу для принтера. Основное время я сидел в своем загончике, недалеко от Джемы и читал газету. Мне выделили маленький закуток, а там стол и стул. Крутящийся.
В конце рабочего дня меня отправили менять туалетную бумагу. Я как раз расставлял рулоны на полке, сидя на коленях перед шкафчиком, когда сзади раздалось:
– А жизнь тебя потрепала.
Я обернулся. Владлен. Стоит, опираясь о стену, руки на груди, ехидная ухмылка на лице. На нем светлые джинсы и тонкий белый свитер. Как в любой продвинутой фирме, здесь пятница считалась свободным днем. Вика и Катя вырядились в короткие черные платья, Джема одела безразмерный балахон. А я все так же носил униформу рабочего – комбинезон. Зато свое не испачкаешь.
– Что?
– Говорю, что жизнь тебя потрепала, ты, жалкое подобие человека, – серо-голубые глаза неотрывно смотрят на меня. Так как я молчу, замерев на месте, все так же на коленях перед шкафчиком, то он продолжает, — ничего не скажешь? Это, кстати, ты меня так в школе называл.
– Ты до сих пор это помнишь? – не смог сдержаться я.
– О, я многое помню. И как ты меня в унитаз головой окунал, и как ты меня избивал со своими дружками, как ты ставил мне подножки при всех, как я разбивал лицо так, что мне потом накладывали швы.
– Злопамятный? – вырывается у меня.
Он не по-доброму улыбается:
– Нет, просто память у меня хорошая. Ты, идиот, думал, что я все это забуду? Позволю тебе спокойно работать со мной в одной компании?
Вот это уже было опасно. Работой я дорожил. Я поднялся, подобрал как можно более миролюбивый тон:
– Послушай, я был молод, много не понимал. Если бы я мог отмотать назад, то не делал многого бы.
– Это своеобразное извинение? – он изогнул одну бровь, по-прежнему нехорошо улыбаясь.
– Ну да.
– Знаешь, куда ты можешь его засунуть?
– Догадываюсь. Послушай, если тебе легче станет, можешь засунуть меня сейчас головой в унитаз.
Сказал и сам не подумал. А он хищно посмотрел на меня и кивнул:
– Ладно. Только я пачкать руки не буду, ты сам.
Он что, серьезно? Я смотрел на него во все глаза и понимал, что теперь мне не отвертеться. Он ведь упрям, добьется своего. Блин, ну зачем я это сказал… Идиот.
– Что встал? Кишка тонка? Тебя за язык никто не тянул.
– И ты отстанешь от меня? – тихо уточнил я.
Владлен кивнул. Блин, я не могу это сделать, не могу… Ну, а с другой стороны – это такая маленькая плата за все. Он отстанет от меня, я смогу спокойно работать. На негнущихся ногах я сделал два шага к кабинке, открыл дверцу, опустился перед унитазом на колени. Как хорошо, что я добросовестный работник, все такое чистое, даже вода в сливе прозрачная. Бля, да в тюрьме в сотни раз хуже было. Что же это я… Это так просто, один раз переступить себя… Я зажмурился и опустил голову в унитаз. Вода была холодная. Вдруг раздались шаги, и я услышал, как Владлен нажал на кнопку спуска. Я дернулся, но не тут-то было, крепкая рука опустилась мне на плечи, и я был намертво прижат к унитазу. Мои брыкания ни к чему не привели. Черт, он что, качается что ли? По глупости я открыл рот, и вода сразу попала туда. Дебил, да он меня утопит! Лишь спустя пару долгих десятков секунд вода перестала идти, как хватка сразу ослабла. Я откинулся к стенке кабинки, тяжело дыша. С волос капала вода. Пытался отдышаться и со злостью глядел на усмехающегося Владлена:
– Доволен?
– Не совсем.
– Повторить?
– А что, понравилось?
– Придурок.
Он засмеялся:
– Никогда не видел более жалкого человека.
– Посмотри в зеркало.
– Глянь-ка, как ты заговорил. Что холодный душ привел в чувство?
– Иди ты.
– Боже, как ты отвратителен, – он произнес это, и на его лице действительно была брезгливость. Меня это задело. Владлен смотрел на меня как на кусок дерьма, прилипший к подошве его дизайнерских ботинок. – Противно стоять рядом.
И он ушел, оставив меня одного в пустом туалете. Я поднялся, выдавил геля и вымыл лицо, затем волосы. Руки дрожали. Резко накатило осознание того, что я сейчас сделал. Сам себя окунул в унитаз. Что может быть еще хуже? Неудивительно, что я заслужил такое отношение. Что ж, нет худа без добра, по крайней мере, он перестанет меня доставать.
Выходные прошли хорошо. Я наведался к Карлу Петровичу, который на удивление был чрезвычайно доволен. Он разглядывал копию моей трудовой книжки, приклеил ее к делу, а потом даже похвалил.
Соседи по коммуналке что-то праздновали. Звали меня, но я не пошел. Сидел весь вечер играл с дядей Федей в шашки, единственную сохранившуюся из игр. Старичок так забавно рассказывал байки, что не мог не вызвать у меня улыбку. Все-таки мне не хватало общения.
Глава 2. Поручения
Есть хоть один человек, который бы любил понедельник? Я вот ненавижу. Почему-то радости у меня не было. От одной мысли о Владлене и о моем поступке, мне становится стыдно. Сделанного не вернешь, я бреду на работу, не обращая внимания на чудесный солнечный день.
Натираю пол возле входа, как и всегда с утра. Владлен не смотрит на меня, кивает девочкам и скрывается в кабинете. Может, это хорошо, и он отцепится от меня?
Выполняю свою работу, а потом сижу часа два отдыхаю. Меня зовет Катя, нужно прибраться в мужском туалете. Иду и понимаю – ни фига он меня не оставит в покое. Так еще испачкать зеркало нужно постараться. Разводы от моющих средств разного цвета, плевки. Пол мокрый, будто на него вылили ведро воды. Во всех унитазах туалетная бумага. Вздохнув, принимаюсь за уборку. Мне до слез обидно. Ведь он обещал, тогда почему… Не выдерживаю и решаю с ним поговорить. Иду, пока не передумал.
Просачиваюсь в кабинет Владлена, тихонько предварительно постучавшись. Он разговаривает по телефону. Трубка прижата плечом к уху, что-то отмечает свободной рукой в документах. По его красноречивому взгляду понимаю, что не вовремя. Становится неуютно. Вот только позже я не решусь прийти еще раз и поднять эту тему. Терпеливо жду, переступая с ноги на ногу. Юноша не торопится заканчивать разговор, разъясняет досконально невидимому собеседнику, почему тот не прав и на чем отразятся ошибки в отчете.
– Ну? – это уже ко мне. Недовольное и быстрое.
– Ты же обещал оставить меня в покое, – говорю торопливо и неуверенно.
– Во-первых, какое право ты имеешь обращаться ко мне с такой фамильярностью? Во-вторых, ничего такого не припомню, – безмятежно улыбается он. Однако его глаза стальные. Они внимательно следят за моей реакцией. Тюрьма, кстати, отличная школа жизни. Прежде чем эмоции отражаются у меня на лице, я успеваю совладать с ними и сглатываю. Киваю и быстро ухожу.
Ну и дурак же я… Как я мог ему поверить, так унизиться? Никому нельзя верить, ни у кого ничего просить. Я раскрылся. Теперь он знает мою слабость. Хотя, конечно, это было понятно с первого дня. Мне необходима эта работа, как воздух.
Продолжение дня веселее. Владлен изводит меня поручениями. Они уже больше не касаются моих конкретных рабочих обязанностей. Он заставляет меня оббегать все магазины с товарами для домашних животных в округе, в поисках корма для его любимых рыбок. Три раза возвращался злой, запыхавшийся, а в итоге он заказал этот корм по телефону.
Он оставляет меня без обеда, заставляя обойти всех работников и ознакомить с дополнением к технике безопасности. Мне приходится каждому растолковывать на редкость глупый пункт 6.8, который я сам не понимаю. Уверен, Владлен все выходные придумывал такую заковыристую формулировку, что ему еще делать. Выловить всех, да еще и в обеденное время, дело сложное, но у меня на его выполнение всего час, пока мой мучитель не вернется. Я справляюсь. Ровно в четырнадцать ноль-ноль кладу перед ним список с фамилиями работников и их росписями в другом столбце. Он мимолетно проглядывает его и усмехается:
– Ты забыл одного человека.
Я был уверен, что всех посчитал! Такого быть не может, я дважды сверился со списком у кадровиков.
– Ты забыл себя, – хмыкает Владлен, едва не потирая довольно руки. – Что ж, очень жаль, что ты не справился. Но я так и знал. Тебе ничего нельзя поручить, кроме швабры и тряпки.
Молчи. Молчи. Уговариваю себя. Не нужно давать ему повод, будет только хуже. В пятницу мы уже и так чудесно поговорили.
– Ладно, иди, – неужели он меня отпускает?
Нет, конечно, размечтался. Три минуты тишины, и меня снова зовут. На этот раз Владлену показалось, что одной его рыбке нездоровится из-за того корма, и на нее нужно посмотреть вблизи. Пока я не переловил всех этих маленьких скользких тварей, он не успокоился. Затем заявил, что пока я копошился, рыбке уже стало лучше.
На этот раз мне удалось отдохнуть десять минут. Появилась запыхавшаяся Вика:
– Тебя снова зовет Владлен Владимирович. Что ты ему такого сделал?
Ого, даже тупоголовая блондинка догадалась. Ну, надо же. А что думают, интересно, остальные работники? Хотя, все равно. Бреду на свою Голгофу. Владлен самодовольно улыбается. Он снял пиджак, откинулся в кресле, вытянул ноги. Весь его вид выражает расслабленность и умиротворение:
– Мне кажется, ты засиделся. Вот, – он указывает на толстенный справочник перед собой. – Обзвони всех поставщиков. У нас кончились красные ручки и скрепки.
Даже я знал, что этим занимается отдел снабжения, к которому вроде имеет отношение Джема. Однако разумно промолчал. Хорошо, раз он так хочет, я обзвоню их всех.
– Сколько заказать? И чего конкретно? – уточнил я, чтобы не попасться потом на тоне ручки.
– Мне нужны две красные ручки и коробочка скрепок. Любых, знаешь, не заморачивайся.
Я раздраженно выдохнул, сжимая кулаки:
– Ты издеваешься?
– А что, похоже?
На его столе я прекрасно видел много скрепок и еще больше разных ручек.
– Ты ненормальный.
– Оскорбление начальства карается снятием премии, – порадовал Владлен. – Обзвони всех и уложись в двадцать восемь рублей.
Уверен, он назвал минимальную цену.
– А если нет?
– А по-другому и быть не может, ты же хочешь работать здесь.
Без слов беру справочник и ухожу. Мне потребовалось два часа и несколько десятков нервных клеток, чтобы обзвонить всех и уточнить информацию. Люди разные, но в основном все бесились, когда узнавали, что мне всего-то нужно две ручки да коробок скрепок. Я бы и сам злился, если бы меня отрывали от работы по таким пустякам. Каждый раз, глубоко вздыхая, я задавал один и тот же вопрос. Сравнив в итоге цены, я узнал, где самые дешевые канцтовары. Но они стоили сорок рублей ровно. Можно, конечно, добавить свои деньги, но Владлен потом так отыграется на мне. Какой-то тут подвох. Я был уверен, что он заранее знал цену, но почему она оказалась больше? Хм. Нужно думать, я и так уже много времени потратил. Внезапно меня осенило. Я подбежал к секретаршам:
– Где мы покупаем канцтовары?
Вика посмотрела на меня как на придурка, едва не покрутила пальцем у виска, а Катя ответила:
– Нам откуда знать? У Джемы спроси.
Я кинулся к Джеме.
– Что за глупый вопрос? К тебе это какое отношение имеет? Ты мой свои полы.
– Владлен Владимирович попросил купить ему ручки.
– Так у нас на складе есть, возьми.
– Нет, он хотел другие.
– Ладно, мы покупаем в «Офис-класс», – женщина порылась в ящичке стола и дала мне карточку. – У каждого сотрудника есть тридцати процентная скидка.
Бинго. Улыбаясь, я прогулялся до этого магазина (который, кстати, находился под боком) и купил нужное. Забавно, но настроение у меня улучшилось. Я догадался. Этому барану не сделать из меня дурака в этот раз. Еле сдерживая триумф, я вошел к Владлену. Он стоял над столом, сравнивая документы. При виде меня на его лице расплылась довольная улыбка:
– Ну? Давай чек.
Протягиваю ему требуемое. Странно, но улыбка не сползает с его лица, даже когда он понимает, что я догадался. Он отшвыривает мои покупки и чек в сторону и приторно-сладким голосом говорит:
– В мужском туалете, похоже, унитаз прорвало. Все в дерьме.
Ах, ты… Вот зачем нужно было так надолго меня отвлечь. Один-один. Сжимаю зубы. Как же мне хочется ударить эту самодовольную рожу.
– Что стоишь? Иди. И как закончишь, проверь и женский туалет.
Два-один. Эта сволочь, похоже, от души постарался. Понимаю, что начинаю тихо ненавидеть его.
***
Мне кажется, вчера я так долго выгребал это дерьмо, что весь пропах им. В коммуналке только холодная вода. Пришлось просить у ошалевшего от моего запаха дяди Феди ведро, греть воду в нем, тереть себя мочалкой. Я с себя пять слоев кожи содрал, не меньше. Но все равно эта приторная вонь будто прилипла ко мне. Что сегодня меня ждет? Воображение у этого урода хорошее, не завидую сам себе.
Привычно тру пол, стараясь не поднимать голову, не встречаться ни с кем взглядом. Все ведь уже в курсе, что уборщик вчера занимался весь вечер выгребом их дерьма. Вот, кстати, почему женщины выкидывают тампоны в унитаз? Слабо, что ли своей изящной ножкой нажать на педальку ведра и зашвырнуть эту хрень туда?
Вижу две пары знакомых ботинок. О, его высочество пожаловал.
– Как настроение, ассенизатор?
– Было бы лучше, если бы тебя не было.
– Пошли, у меня для тебя реальная работка.
– Что, всю ночь думал?
Он хмыкнул:
– Пошли.
Плетусь за ним, не ожидая ничего хорошего. Владлен элегантным жестом скидывает пальто. На этот раз оно черное, тоже из кашемира. Сегодня он себе изменил: не в костюме, как обычно, а в шерстяной темной жилетке на белую рубашку, но так же при галстуке. Он садится в кресло, вытягивает ноги и ласково улыбается мне:
– Посмотри на окно.
Смотрю. Окно как окно. Пожимаю плечами.
– Подойди ближе.
Ну и что? Все так же.
– Тебе не кажется, что стекла грязные?
Смотрю на него и не верю. Нет. Он не заставит меня. Мы на семнадцатом этаже. Это нереально. Какой идиот моет окна осенью? Там же ветер! Черт, я не верю. Черт, черт… Ну как он мог догадаться, что я безумно боюсь высоты?
– Ты не переживай, наша компания заботится о своих сотрудниках. Я не пущу тебя просто так. Я уже вызвал профессиональных альпинистов, они тебе помогут.
– А сами они помыть окна не могут?
– Это не их работа, так и сказали.
Он снова издевается. Сложил руки и смотрит на меня. Я не могу. Опускаю голову. Это выше меня. Я потеряю работу. Точно. Я просто не смогу себя пересилить. Этот страх со мной еще с детства. Я не мог забираться на физкультуре по канату. Не мог смотреть в окно выше третьего этажа. Ненавижу мосты, всегда зажмуриваюсь. А тут семнадцатый этаж… Сколько же это метров… Мне уже страшно.
– Кажется, я нашел твое слабое место, – слишком довольный тон. Мне противно. Не хочу, чтобы он видел мою слабость. Я так долго ее скрывал. Сжимаю зубы и говорю, сам не веря себе:
– Хорошо, я сделаю это.
Довольство слетает с его лица. Он указывает мне на дверь. У стойки с девочками меня уже ждут двое мужчин со снаряжением. Они оглядывают меня и качают головой.
– Точно этот?
Да, я похудел в последнее время, но это не повод смотреть на меня так, словно я жертва Освенцима.
– Там слишком сильный ветер, его просто снесет.
– Скажите это начальнику, – решает секретарша. То ли Вика, то ли Катя.
Нестройной делегацией мы идем к Владлену в кабинет. Он выслушивает мужчин и мрачнеет:
– Вы уверены? А если к нему груз прикрепить?
Я что, поплавок? Какой груз? Он совсем идиот или теперь задался целью меня угробить?
– Сколько к нему прицепишь? Дело в том, что он может окна разбить, ветер там не слабый.
Это юноше совсем не понравилось. Нехотя, он решает:
– Ладно, спасибо, ребята, я еще свяжусь с вами.
Едва не прыгаю от радости. Это не ускользает от Владлена. Он мрачнеет еще больше, почти выплевывает:
– Что, довольный? Не расслабляйся.
– А то что, опять затопишь туалет? – от радости я обнаглел. – Повторяешься.
– Вали отсюда.
Не заставляю себя упрашивать, вылетаю пулей, хватаю свою швабру и долго тру пол. Целый день меня не трогают. Аллилуйя!
***
Еще ничему в жизни я так не радовался, как командировке Владлена. Даже освобождению из тюрьмы. Это же просто подарок небес! Целая неделя без этого придурка. Командировка срочная, в Америку. Он даже не появился сегодня в офисе. Эту замечательную новость я услышал от секретарш, которые покривили носиками, когда я переспросил. Не веря, я пошел к Джеме, отрывая ее от пончика с розовой глазурью.
– А что тебя так удивляет? – она вытерла тыльной стороной ладони рот. – Такое часто бывает. Знаешь, Тим, я вижу, что он к тебе цепляется, но Владлен очень справедливый начальник и безумно ценный сотрудник. Просто так он не будет совершать какие-то поступки, значит, на это есть свои причины. Есть?
Я помялся:
– Наверное, но…
– Без «но». Попробуй с ним просто помириться.
– Это нереально, – грустно пожал плечами я.
– Подумай, попытка – не пытка.
– Ладно.
Я честно думал, но ничего не приходило в голову. Вернее приходило, но все идиотские идеи. Купить открытку с зайчиками на цветочной полянке и написать «прости»? Блин, ну мы же не любовники, в конце концов. Что еще можно? Просто поговорить у нас с ним не получится. Честно говоря, стоит мне его увидеть, у меня такая злость поднимается внутри. Джема сказала «попытка». А нужна она мне? Конечно, нужна, я же хочу жить и остаться на этой работе. Значит, нужно думать. Все, что мне приходило в голову – лишь кормить его идиотских рыбок, надеясь, что он это заметит.
***
Вечером я сидел с дядей Федей на полу в его каморке. Он курил, а я перебирал его книги.
– Что-то ты грустный в последнее время, – заметил дядя Федя. Загадка, да? Я не отвлекся от книг, лишь кивнул. – Неприятности? Поссорился с кем-то? – я снова кивнул. – Знаешь, а ведь все люди хорошие, просто к ним подход знать нужно.
Что это за утопия? Люди не могут быть хорошими по природе своей.
– Ты знаешь что, попробуй с этим человеком помириться.
Они сговорились что ли?
– Просто поговорить, – то, что это не реально, я не стал озвучивать вслух. – Я уверен, у тебя все получится. Сделай первый шаг, будь вежлив.
- Хорошо-хорошо, – я, наконец, выбрал книжку и поспешил к себе, а то невозможно слушать этот маразм долгое время.
Натираю пол возле входа, как и всегда с утра. Владлен не смотрит на меня, кивает девочкам и скрывается в кабинете. Может, это хорошо, и он отцепится от меня?
Выполняю свою работу, а потом сижу часа два отдыхаю. Меня зовет Катя, нужно прибраться в мужском туалете. Иду и понимаю – ни фига он меня не оставит в покое. Так еще испачкать зеркало нужно постараться. Разводы от моющих средств разного цвета, плевки. Пол мокрый, будто на него вылили ведро воды. Во всех унитазах туалетная бумага. Вздохнув, принимаюсь за уборку. Мне до слез обидно. Ведь он обещал, тогда почему… Не выдерживаю и решаю с ним поговорить. Иду, пока не передумал.
Просачиваюсь в кабинет Владлена, тихонько предварительно постучавшись. Он разговаривает по телефону. Трубка прижата плечом к уху, что-то отмечает свободной рукой в документах. По его красноречивому взгляду понимаю, что не вовремя. Становится неуютно. Вот только позже я не решусь прийти еще раз и поднять эту тему. Терпеливо жду, переступая с ноги на ногу. Юноша не торопится заканчивать разговор, разъясняет досконально невидимому собеседнику, почему тот не прав и на чем отразятся ошибки в отчете.
– Ну? – это уже ко мне. Недовольное и быстрое.
– Ты же обещал оставить меня в покое, – говорю торопливо и неуверенно.
– Во-первых, какое право ты имеешь обращаться ко мне с такой фамильярностью? Во-вторых, ничего такого не припомню, – безмятежно улыбается он. Однако его глаза стальные. Они внимательно следят за моей реакцией. Тюрьма, кстати, отличная школа жизни. Прежде чем эмоции отражаются у меня на лице, я успеваю совладать с ними и сглатываю. Киваю и быстро ухожу.
Ну и дурак же я… Как я мог ему поверить, так унизиться? Никому нельзя верить, ни у кого ничего просить. Я раскрылся. Теперь он знает мою слабость. Хотя, конечно, это было понятно с первого дня. Мне необходима эта работа, как воздух.
Продолжение дня веселее. Владлен изводит меня поручениями. Они уже больше не касаются моих конкретных рабочих обязанностей. Он заставляет меня оббегать все магазины с товарами для домашних животных в округе, в поисках корма для его любимых рыбок. Три раза возвращался злой, запыхавшийся, а в итоге он заказал этот корм по телефону.
Он оставляет меня без обеда, заставляя обойти всех работников и ознакомить с дополнением к технике безопасности. Мне приходится каждому растолковывать на редкость глупый пункт 6.8, который я сам не понимаю. Уверен, Владлен все выходные придумывал такую заковыристую формулировку, что ему еще делать. Выловить всех, да еще и в обеденное время, дело сложное, но у меня на его выполнение всего час, пока мой мучитель не вернется. Я справляюсь. Ровно в четырнадцать ноль-ноль кладу перед ним список с фамилиями работников и их росписями в другом столбце. Он мимолетно проглядывает его и усмехается:
– Ты забыл одного человека.
Я был уверен, что всех посчитал! Такого быть не может, я дважды сверился со списком у кадровиков.
– Ты забыл себя, – хмыкает Владлен, едва не потирая довольно руки. – Что ж, очень жаль, что ты не справился. Но я так и знал. Тебе ничего нельзя поручить, кроме швабры и тряпки.
Молчи. Молчи. Уговариваю себя. Не нужно давать ему повод, будет только хуже. В пятницу мы уже и так чудесно поговорили.
– Ладно, иди, – неужели он меня отпускает?
Нет, конечно, размечтался. Три минуты тишины, и меня снова зовут. На этот раз Владлену показалось, что одной его рыбке нездоровится из-за того корма, и на нее нужно посмотреть вблизи. Пока я не переловил всех этих маленьких скользких тварей, он не успокоился. Затем заявил, что пока я копошился, рыбке уже стало лучше.
На этот раз мне удалось отдохнуть десять минут. Появилась запыхавшаяся Вика:
– Тебя снова зовет Владлен Владимирович. Что ты ему такого сделал?
Ого, даже тупоголовая блондинка догадалась. Ну, надо же. А что думают, интересно, остальные работники? Хотя, все равно. Бреду на свою Голгофу. Владлен самодовольно улыбается. Он снял пиджак, откинулся в кресле, вытянул ноги. Весь его вид выражает расслабленность и умиротворение:
– Мне кажется, ты засиделся. Вот, – он указывает на толстенный справочник перед собой. – Обзвони всех поставщиков. У нас кончились красные ручки и скрепки.
Даже я знал, что этим занимается отдел снабжения, к которому вроде имеет отношение Джема. Однако разумно промолчал. Хорошо, раз он так хочет, я обзвоню их всех.
– Сколько заказать? И чего конкретно? – уточнил я, чтобы не попасться потом на тоне ручки.
– Мне нужны две красные ручки и коробочка скрепок. Любых, знаешь, не заморачивайся.
Я раздраженно выдохнул, сжимая кулаки:
– Ты издеваешься?
– А что, похоже?
На его столе я прекрасно видел много скрепок и еще больше разных ручек.
– Ты ненормальный.
– Оскорбление начальства карается снятием премии, – порадовал Владлен. – Обзвони всех и уложись в двадцать восемь рублей.
Уверен, он назвал минимальную цену.
– А если нет?
– А по-другому и быть не может, ты же хочешь работать здесь.
Без слов беру справочник и ухожу. Мне потребовалось два часа и несколько десятков нервных клеток, чтобы обзвонить всех и уточнить информацию. Люди разные, но в основном все бесились, когда узнавали, что мне всего-то нужно две ручки да коробок скрепок. Я бы и сам злился, если бы меня отрывали от работы по таким пустякам. Каждый раз, глубоко вздыхая, я задавал один и тот же вопрос. Сравнив в итоге цены, я узнал, где самые дешевые канцтовары. Но они стоили сорок рублей ровно. Можно, конечно, добавить свои деньги, но Владлен потом так отыграется на мне. Какой-то тут подвох. Я был уверен, что он заранее знал цену, но почему она оказалась больше? Хм. Нужно думать, я и так уже много времени потратил. Внезапно меня осенило. Я подбежал к секретаршам:
– Где мы покупаем канцтовары?
Вика посмотрела на меня как на придурка, едва не покрутила пальцем у виска, а Катя ответила:
– Нам откуда знать? У Джемы спроси.
Я кинулся к Джеме.
– Что за глупый вопрос? К тебе это какое отношение имеет? Ты мой свои полы.
– Владлен Владимирович попросил купить ему ручки.
– Так у нас на складе есть, возьми.
– Нет, он хотел другие.
– Ладно, мы покупаем в «Офис-класс», – женщина порылась в ящичке стола и дала мне карточку. – У каждого сотрудника есть тридцати процентная скидка.
Бинго. Улыбаясь, я прогулялся до этого магазина (который, кстати, находился под боком) и купил нужное. Забавно, но настроение у меня улучшилось. Я догадался. Этому барану не сделать из меня дурака в этот раз. Еле сдерживая триумф, я вошел к Владлену. Он стоял над столом, сравнивая документы. При виде меня на его лице расплылась довольная улыбка:
– Ну? Давай чек.
Протягиваю ему требуемое. Странно, но улыбка не сползает с его лица, даже когда он понимает, что я догадался. Он отшвыривает мои покупки и чек в сторону и приторно-сладким голосом говорит:
– В мужском туалете, похоже, унитаз прорвало. Все в дерьме.
Ах, ты… Вот зачем нужно было так надолго меня отвлечь. Один-один. Сжимаю зубы. Как же мне хочется ударить эту самодовольную рожу.
– Что стоишь? Иди. И как закончишь, проверь и женский туалет.
Два-один. Эта сволочь, похоже, от души постарался. Понимаю, что начинаю тихо ненавидеть его.
Мне кажется, вчера я так долго выгребал это дерьмо, что весь пропах им. В коммуналке только холодная вода. Пришлось просить у ошалевшего от моего запаха дяди Феди ведро, греть воду в нем, тереть себя мочалкой. Я с себя пять слоев кожи содрал, не меньше. Но все равно эта приторная вонь будто прилипла ко мне. Что сегодня меня ждет? Воображение у этого урода хорошее, не завидую сам себе.
Привычно тру пол, стараясь не поднимать голову, не встречаться ни с кем взглядом. Все ведь уже в курсе, что уборщик вчера занимался весь вечер выгребом их дерьма. Вот, кстати, почему женщины выкидывают тампоны в унитаз? Слабо, что ли своей изящной ножкой нажать на педальку ведра и зашвырнуть эту хрень туда?
Вижу две пары знакомых ботинок. О, его высочество пожаловал.
– Как настроение, ассенизатор?
– Было бы лучше, если бы тебя не было.
– Пошли, у меня для тебя реальная работка.
– Что, всю ночь думал?
Он хмыкнул:
– Пошли.
Плетусь за ним, не ожидая ничего хорошего. Владлен элегантным жестом скидывает пальто. На этот раз оно черное, тоже из кашемира. Сегодня он себе изменил: не в костюме, как обычно, а в шерстяной темной жилетке на белую рубашку, но так же при галстуке. Он садится в кресло, вытягивает ноги и ласково улыбается мне:
– Посмотри на окно.
Смотрю. Окно как окно. Пожимаю плечами.
– Подойди ближе.
Ну и что? Все так же.
– Тебе не кажется, что стекла грязные?
Смотрю на него и не верю. Нет. Он не заставит меня. Мы на семнадцатом этаже. Это нереально. Какой идиот моет окна осенью? Там же ветер! Черт, я не верю. Черт, черт… Ну как он мог догадаться, что я безумно боюсь высоты?
– Ты не переживай, наша компания заботится о своих сотрудниках. Я не пущу тебя просто так. Я уже вызвал профессиональных альпинистов, они тебе помогут.
– А сами они помыть окна не могут?
– Это не их работа, так и сказали.
Он снова издевается. Сложил руки и смотрит на меня. Я не могу. Опускаю голову. Это выше меня. Я потеряю работу. Точно. Я просто не смогу себя пересилить. Этот страх со мной еще с детства. Я не мог забираться на физкультуре по канату. Не мог смотреть в окно выше третьего этажа. Ненавижу мосты, всегда зажмуриваюсь. А тут семнадцатый этаж… Сколько же это метров… Мне уже страшно.
– Кажется, я нашел твое слабое место, – слишком довольный тон. Мне противно. Не хочу, чтобы он видел мою слабость. Я так долго ее скрывал. Сжимаю зубы и говорю, сам не веря себе:
– Хорошо, я сделаю это.
Довольство слетает с его лица. Он указывает мне на дверь. У стойки с девочками меня уже ждут двое мужчин со снаряжением. Они оглядывают меня и качают головой.
– Точно этот?
Да, я похудел в последнее время, но это не повод смотреть на меня так, словно я жертва Освенцима.
– Там слишком сильный ветер, его просто снесет.
– Скажите это начальнику, – решает секретарша. То ли Вика, то ли Катя.
Нестройной делегацией мы идем к Владлену в кабинет. Он выслушивает мужчин и мрачнеет:
– Вы уверены? А если к нему груз прикрепить?
Я что, поплавок? Какой груз? Он совсем идиот или теперь задался целью меня угробить?
– Сколько к нему прицепишь? Дело в том, что он может окна разбить, ветер там не слабый.
Это юноше совсем не понравилось. Нехотя, он решает:
– Ладно, спасибо, ребята, я еще свяжусь с вами.
Едва не прыгаю от радости. Это не ускользает от Владлена. Он мрачнеет еще больше, почти выплевывает:
– Что, довольный? Не расслабляйся.
– А то что, опять затопишь туалет? – от радости я обнаглел. – Повторяешься.
– Вали отсюда.
Не заставляю себя упрашивать, вылетаю пулей, хватаю свою швабру и долго тру пол. Целый день меня не трогают. Аллилуйя!
Еще ничему в жизни я так не радовался, как командировке Владлена. Даже освобождению из тюрьмы. Это же просто подарок небес! Целая неделя без этого придурка. Командировка срочная, в Америку. Он даже не появился сегодня в офисе. Эту замечательную новость я услышал от секретарш, которые покривили носиками, когда я переспросил. Не веря, я пошел к Джеме, отрывая ее от пончика с розовой глазурью.
– А что тебя так удивляет? – она вытерла тыльной стороной ладони рот. – Такое часто бывает. Знаешь, Тим, я вижу, что он к тебе цепляется, но Владлен очень справедливый начальник и безумно ценный сотрудник. Просто так он не будет совершать какие-то поступки, значит, на это есть свои причины. Есть?
Я помялся:
– Наверное, но…
– Без «но». Попробуй с ним просто помириться.
– Это нереально, – грустно пожал плечами я.
– Подумай, попытка – не пытка.
– Ладно.
Я честно думал, но ничего не приходило в голову. Вернее приходило, но все идиотские идеи. Купить открытку с зайчиками на цветочной полянке и написать «прости»? Блин, ну мы же не любовники, в конце концов. Что еще можно? Просто поговорить у нас с ним не получится. Честно говоря, стоит мне его увидеть, у меня такая злость поднимается внутри. Джема сказала «попытка». А нужна она мне? Конечно, нужна, я же хочу жить и остаться на этой работе. Значит, нужно думать. Все, что мне приходило в голову – лишь кормить его идиотских рыбок, надеясь, что он это заметит.
Вечером я сидел с дядей Федей на полу в его каморке. Он курил, а я перебирал его книги.
– Что-то ты грустный в последнее время, – заметил дядя Федя. Загадка, да? Я не отвлекся от книг, лишь кивнул. – Неприятности? Поссорился с кем-то? – я снова кивнул. – Знаешь, а ведь все люди хорошие, просто к ним подход знать нужно.
Что это за утопия? Люди не могут быть хорошими по природе своей.
– Ты знаешь что, попробуй с этим человеком помириться.
Они сговорились что ли?
– Просто поговорить, – то, что это не реально, я не стал озвучивать вслух. – Я уверен, у тебя все получится. Сделай первый шаг, будь вежлив.
- Хорошо-хорошо, – я, наконец, выбрал книжку и поспешил к себе, а то невозможно слушать этот маразм долгое время.
Глава 3. Шаг вперед и два в сторону
С каждым днем приближался приезд Владлена. Я мрачнел все больше и больше. Уверен, он придумал что-нибудь особо изощренное, с его-то воспаленной фантазией.
В среду утром я проснулся часов в шесть утра. Не мог я спать, и все тут. В это время в коммуналке было непривычно тихо. Пьяные и буйные угомонились, а остальные еще не проснулись. Я принял душ без очереди, чем-то позавтракал. Еда казалась мне безвкусной. Мысли крутились одна не радостнее другой. Что он может такого придумать? Мыть окна он меня точно не заставит – на улице дождь и сильный ветер. Осень все-таки. Вздохнув, я оделся и решил отправиться на работу. Что без толку сидеть? Так я хоть покормлю его гребаных рыбок.
В холле меня ждали заспанные охранники, я в одиночестве поднялся на лифте, девочек еще не было, как, впрочем, и кого-то еще, переоделся в своей каморке. Проверил туалет – чисто, протер в десятый раз кран. Бумага везде есть. Ладно, займемся этими долбаными рыбками. Непривычно пусто было в офисе. Я отпер кабинет Владлена, включил свет. Неплохой у него вкус, нужно признать. Все в одной гамме, идеально сочетается. Я пододвинул стул к аквариуму, забрался на него и стал осторожно сыпать корм этим тварям, балансируя на одной ноге. Нужно же было купить такой гигантский аквариум… В такой позе меня, неожиданно входя, застал сам владелец кабинета. Он замер в дверях, наверное, не веря своим глазам. Еще больше он удивился, когда я, вспомнив советы, шаркнул ножкой и с заискивающей интонацией кота Матроскина произнес:
– А я тут… рыбок кормлю, – благо, что не прибавил, что я еще и крестиком вышивать могу.
Владлен проморгался даже. А я заметил, что он в спортивном костюме. Точнее, в одной его части – тренировочных штанах. Куртка была повязана на бедрах. Оказывается, он все-таки качается. У него такие бицепсы... Их я отлично разглядел сквозь почти прозрачную футболку. Мне даже стало стыдно, совсем себя запустил, а я же так любил спорт.
– Рыбок, значит, кормишь? – он поймал мой взгляд, задержавшийся на его торсе, и вдруг ухмыльнулся. – А я подумал, ты меня ждал.
Вот же… Ну что я как дебил его разглядываю? Нужно срочно исправлять положение.
– Нет-нет, я рыбок кормлю. Откуда мне знать, что ты уже тут? Просто я очень переживаю за этих мерзких тварей.
Чееерт… Я сказал это вслух? Блин, я сказал «мерзких тварей»? О, нет… Я застонал про себя и едва не свалился со стула. Почему я все еще стою на нем?! Все-таки я не удержал равновесие и стал заваливаться на бок. Я бы чудесно упал, проявив при этом всю свою природную грацию, если бы меня не подхватил непонятно как оказавшийся рядом Владлен. Первое, что я почувствовал – его руки были очень горячими. Второе, запах пота. Третье, быстро бьющееся сердце. Мое. Затем я понял, что мы сейчас находимся в очень двусмысленной позе и, самое главное, он не спешит убирать руки. Твою же… Только этого мне и не хватало. Стоп. Он что… По мальчикам?
– Ты… па… может…
Мое бессвязное бормотание привело нас обоих в чувство. Он отпрянул в одну сторону, я в другую. Вот же дурацкая ситуация.
– Так, – сказал он. – Только семь утра. Вали отсюда. Для тебя слишком рано.
Не заставляя себя упрашивать, я прошмыгнул мимо него и спрятался в своем закутке. Щеки мои горели.
Постепенно офис заполнился людьми. Джема очень удивилась мне, похвалила, жуя шоколадку. Даже предложила мне кусочек, но я отказался, будучи уверенным в том, что в горло мне ничего не полезет. Почему у меня такое ощущение, что мои дела стали только хуже? И еще я уверен, что Владлен меня совсем не так понял. Черт… Я без сил упал на стол и спрятал голову за руками.
– Тебя зовут, – страшным голосом сказала Вика и указала в сторону кабинета заместителя генерального директора.
Я выругался. Как мог грязно. Про себя, потому что через стенку сидела Джема. Владлен разговаривал по телефону (успев переодеться в костюм), меня он пригвоздил к полу взглядом и не отводил его весь разговор, словно ко мне обращаясь:
– Нет, я не пойму, если мне ждать два дня, то какого черта я покупал в вашем салоне машину? Мог купить лексус! – собеседник что-то ему отвечал, а он зло постукивал ручкой по столу. – Я вам еще раз повторяю, мне нужно починить машину сейчас. Уже говорил… Я же объясняю, при движении что-то стучит. Откуда я знаю? Вы что…
Дальше я не слушал, дальше я думал. Это неплохой шанс для меня. Я разбираюсь в машинах, по крайней мере, разбирался. Не думаю, что за это время многое изменилось. Я могу помочь. Тогда Владлен будет мне благодарен, смягчится, а может, и вовсе забудет прошлое. И заживу я долго и счастливо…
– Эй, ошибка природы, где ты летаешь?
– Тут.
Он закатил глаза и покачал головой:
– Ладно, я такое для тебя придумал…
– Что с твоей машиной? – перебил я. Даже знать не хочу, что он там придумал!
Владлен нахмурился:
– А ты что, мастер?
– Я неплохо разбираюсь в тачках.
– Ты?
– Ага. Я могу помочь.
– Ты хоть знаешь, какая у меня машина? – я покачал головой – а есть разница? – Инфинити.
– Ну и что? Марку такую я знаю.
– Ты издеваешься?
– Нет!
– Ты ненормальный.
– Я просто посмотрю. Если помогу, все, что ты придумал, отменяется.
Он потер виски и немного глумливо пропел:
– Знаешь, мне жалко отказываться от своей задумки.
– А от машины? Вдруг там серьезно?
Быстро взвесив все «за» и «против», он встал, беря со стола ключи.
– Но если ты ее сломаешь…
Я поднял руки:
– Тогда сдаюсь.
Владлен странно посмотрел на меня и возвел глаза к потолку. Честно говоря, я и сам ощущал себя идиотом. Никогда бы не подумал, что с ним так дискомфортно спускаться в лифте. Я весь извелся, переминался с ноги на ногу, не знал, куда себя деть. Юноше, казалось, все было нипочем. Невидящим взглядом он уставился на створки лифта, явно думая о чем-то своем. Мы спустились на парковку. Прошли два ряда, и он щелкнул на брелоке кнопочкой. Передо мной стояла сверкающая черная красавица. Я открыл рот от восторга. Ни фига себе! Это последняя модель. Она стоит бешеных денег. И в нашем городе я еще таких не видел. Я ошалело посмотрел на Владлена. Похоже, ему понравилась моя реакция, потому что уголки его губ изогнулись. Однако он спросил, вмиг становясь серьезным:
– Точно сможешь?
– Да. Попробую. Точно ничего не сломаю.
Он кинул мне ключи. Я их не поймал, конечно. Они со звоном упали на асфальт. Он так просто отдал мне ключи? Он совсем с ума сошел? А если я уеду? Юноша подошел, сам нагнулся, поднял ключи и всунул в мою сжатую ладонь брелок.
– Приступай. Что ты так смотришь? Не стоять же мне с тобой, у меня и без того дел полно.
С этими словами он ушел со стоянки. А я не мог поверить. Это мне сейчас доверили ключи от такой тачки? Я чуть не закричал. Прыгнул в нее. Вдохнул запах. Совсем новенькая. Завел. О, Боги, как прекрасен звук мотора… Нет, круче машин я не видел. Это лучшая в мире. Дисплей показывал тысячу километров. Всего ничего. Владлен или недавно ее купил, или не ездил на ней. Хотя, скорее всего, первое, модель-то новая. Вон фары какие. Так, соберись. Нужно работать. Я залез под капот и все там изучил. Нужны инструменты… Подумав немного, я сбегал к охранникам. Они, конечно, удивились, но подсказали, где можно разжиться необходимым.
Спустя пять часов я был весь перемазан, но счастлив как никогда. Мне это удалось. Я починил эту красавицу. Это же так много значит! Владлен будет доволен, не будет приводить в исполнение свои неприятные для меня планы. Теперь нужно сдать работу. Словно услышав мои мысли, появился сам владелец машины.
– Ну?
– Все готово. — Сияя, я протянул ему ключи.
– Да?
Юноша сел в машину, указывая мне на соседнее место. Я был там уже через секунду. Мы сорвались с места, помчались по парковке, выскочили на улицу прямо в поток машин. Владлен их уверенно объехал, совершил полицейский разворот и вернулся на парковку. Так хорошо машину не водил даже я. Вот же новость. Никогда бы не подумал, что бывший ботаник так сможет. Он ловко припарковался на свое место и повернулся ко мне:
– Все хорошо. Действительно.
Я не смог сдержать улыбку, которая помрачнела при его следующих словах:
– Тебя ждет туалет. Там опять что-то прорвало.
Вот ублюдок. Я хлопнул дверью так сильно, что самому стало жалко невинную машинку. Буквально добежал до лифта, вдавил до хруста кнопку этажа, влетел в туалет и опешил. Ничего не было. Он был чист. Ничего не понимая, я забежал в женский и убежал после раздавшегося визга. Но я успел заметить, что там тоже никакой катастрофы. Кроме того, что у Вики на попе неслабый целлюлит.
В коридоре, подпирая стену, стоял Владлен. Довольный и привычно усмехающийся.
– Очень смешно! – я буквально накинулся на него.
– Кому как, мне так очень.
– Найди себе другого клоуна.
– И променять тебя? Никогда, – серьезно сказал он.
– Мне надоело! – во мне все кипело. Сколько можно? Я человек, я устал так жить.
– Кадры там, – он указал рукой влево. – Что тебя здесь держит?
Как он может так быстро становиться таким серьезным?
– А то ты не знаешь! Я не могу потерять эту работу! Я не могу снова попасть в тюрьму!
Я сразу же пожалел о том, что сказал это. Отступил на шаг. Черт, какой же все-таки Владлен высокий. Мне помнится со школы, мы были одного роста. Я не хотел смотреть на него. Мне не стоило выбалтывать ему свои тайны. Теперь у него преимущество. Мне стало очень горько. Идиот.
– Знаешь, ты такой чумазый, что стыдно стоять рядом. Иди-ка домой.
Не верю своим ушам. Это Владлен сейчас произнес? Я отвернулся и побрел в свою каморку. Раз предлагают – грех отказываться. Через час я уже был дома. Дядя Федя удивился, даже подумал, что меня уволили. Но мне сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. Я заперся в душе, оттолкнув какую-то парочку, решившую заняться сексом прям тут. Вроде и немолодые уже… Воду греть не стал, залез под холодную. Грязь и масло смывались плохо, но все-таки я их оттер. Мысли были невеселые. Куда делась моя радость? Почему я решил, что все будет хорошо? Идиот. Просто полный идиот. Почему мне так плохо?
***
Меня разбудил громкий стук в дверь. Спросонья я не мог понять, что происходит. На мгновение мне даже показалось, что я снова оказался в тюрьме. Подскочив, обо что-то ударившись, я доковылял до двери, включил свет, а потом только спросил:
– Что надо?
– Эт я, дядя Федя. Тебе срочно звонили с работы.
Внутри похолодело. Я глянул на часы – половина третьего. Что случилось? Я открыл дверь и накинулся на старика:
– Кто звонил? Что сказали? Как срочно?
– Какой-то парень, сказал, что срочно нужно поменять колесо, а он может доверить это только тебе. Вот, даже адрес дал. Так ты что, автомеханик, что ль?
Тут до меня медленно стало доходить. Очередная дурацкая шутка Владлена. Конечно, что же еще. Я поблагодарил старика и сел на кровать. Хотя, в принципе, мне больше некуда было сесть. Ну, можно еще на коробку. Только она продавится. Так. Не отвлекаемся. Владлен меня со свету сживет, если я не приеду. Три часа ночи… Могу и не ехать. Я глянул на адрес. Тут недалеко, минут через десять буду. Что только он делает в таком районе? На своей дорогущей тачке к тому же. Вот идиот. Я поспешно оделся и добежал до места за пять минут.
Владлен стоял, опираясь на машину, и курил, глядя куда-то вдаль. Что он там мог видеть в темноте – загадка. Было холодно, а на нем из верхней одежды только тонкая рубашка, расстегнутая на груди. При виде меня на его лице появилось довольное выражение. Я подошел и заметил, что в машине на водительском месте сидит какой-то мужик. Странно, кто это? Но стоило юноше заговорить, разгадка появилась сама собой – от Владлена за версту разило спиртным.
– Ты пришел, – хмыкнул он.
– Что случилось? И без меня никак? Водитель же сидит.
– Без тебя никак, – покачал он головой.
Он был очень пьян. Любое движение, и его штормило из стороны в сторону. Странно, как он еще связно говорил. У меня негативное отношение к алкоголю еще с детства, насмотрелся на родителей. Спасибо им. Правда, о покойниках плохо не говорят, но у меня для них и при жизни-то хороших слов не было. По опыту знаю – нужно быстро заканчивать.
– Ладно, что у тебя?
Владлен отходит, показывая переднее колесо. Из него торчит гвоздь. Били несколько раз, не могли проткнуть, на резине остались следы. Все ясно. Владлен специально это сделал. И не жалко ему машину? Глубоко вздыхаю, а юноша начинает новую сигарету, докурив старую до фильтра. Прошу водителя выйти, открываю багажник, достаю запаску, инструменты. Темно жутко, но я столько раз это делал, да и потом можно подсветить зажигалкой. Забираю ее из ледяных пальцев Владлена. Он так точно заболеет. Но мне все равно, пусть делает, что хочет. Юноша смотрит, как я копошусь.
– Разбудил?
Нет, блин, я ждал твоего звонка. Не отвечаю. Мне нужно быстрее закончить.
– А я тут гулял, в клубе был… А потом прокатиться решил.
Как же! В этой части города не многие решаются появляться. Проблем больше будет. Хорошо хоть он сам за руль не сел. Одним трупом меньше. Хотя при таком раскладе я бы только выиграл, избавился бы от достающего начальника.
– Скучно мне. И тоскливо… Слышишь? Я вообще-то с тобой разговариваю. Эй!
Он хватает меня за ворот куртки и поднимает. Быстрым движением припечатывает к машине. Я чувствую, что он одновременно горячий, как кипяток, и холодный, как снег. Так необычно… Мелькает мысль, что из-за того, что он так сильно вдавливает меня в машину, домкрат сейчас сорвется. Так и есть. Блин, придется заново начинать. Вдруг чувствую что-то нежное на своих губах и понимаю, что он меня целует. Это парализует меня. Он ловко расстегивает мою куртку, сквозь свитер чувствую его ледяные руки. Одну ногу он просовывает между моих, лишая меня возможности убежать. Не встречая моего сопротивления, его язык проникает в мой рот и хозяйничает там. Целая палитра запахов – спиртное, сигареты, что-то сладкое, его одеколон, пот. Голова идет кругом. Я понимаю, что рядом стоит водитель, быть может, смотрит на нас. Владлена это совершенно не смущает, он с упоением целует меня. Дыхания не хватает, я отстраняюсь от юноши, жадно глотаю морозный воздух. Слышу горячее:
– Поехали ко мне…
И меня словно бьют в живот. Откидываю Владлена. Он не падает, удерживая равновесие в последний момент.
– Пошел ты, придурок! – кричу громко, очень громко. И бегу оттуда, быстро-быстро.
Дома долго не могу успокоиться, плетусь в душ, выпиваю две кружки воды. Он ненормальный, ненавижу его.
***
Идти на работу ужасно не хочется. Что за жизнь у меня такая? Дядя Федя успокаивает, делится пирожками. От этого не легче. Хотя пирожки вкусные. Иду медленно-медленно. Самое страшное – непонятно, как теперь поведет себя Владлен. Он ведь все может. Абсолютно. Может дальше глумиться, может зажимать в темных углах. Тогда мне не позавидуешь, только пережил это, а тут снова. Поднимаюсь в лифте, решаю, что не буду сегодня мыть с утра полы. Попозже. Не могу я смотреть на него. Джема спрашивает, хорошо ли я себя чувствую. Рассеянно киваю. Жду. Я ведь знаю, что он не может меня не позвать.
Время подходит к обеду. А меня все не зовут. Нахожу это странным. Нет, я знаю, он не может просто так отстать от меня, я чувствую это.
– К Владлену Викторовичу, – Катя.
Закрываю глаза. Так я и знал. Еле иду, руки дрожат. Стучусь и слышу уверенное «войдите». Замираю прямо у двери. Владлен ласково улыбается, но в его улыбке что-то не так. Он стоит, облокотившись о свой стол, опираясь руками на него же. Свежий, выспавшийся, излучающий любовь к жизни. Ни следа вчерашней ночи. Или уже сегодняшней? Никогда не знал, как сказать правильно.
– Подойди, – тихо говорит он. Улыбка становится шире.
Делаю пару шагов. Ну что я его теперь бояться буду что ли? Нет, в конце концов, я могу закричать. Делаю еще шаги. Вдруг в его руке появляется монтировка. Недоумеваю… Он меня убить собрался? Видимо, ужас отражается в моих глазах, Владлен смеется, замахивается и… разбивает аквариум. Со звоном стекло рассыпается. Вода хлынула на пол. Вместе с его рыбками, вместе с его украшениями, гротами, замками всякими и растительностью. Объем воды большой, сметает, я не удерживаюсь, падаю и ошалело сижу на полу. Весь кабинет залило. Это же какой ремонт нужно делать… Ламинат поднимется, мебель пострадает…
– Что ты сделал? – шепчу я в замешательстве. Не понимаю, он же так дорожил рыбками…
Владлен подходит ко мне и помогает подняться, а затем бесстрастно произносит:
– Что ты сделал.
Монтировка оказывается у меня в руках, я испуганно отбрасываю ее тут же, а тем временем юноша снимает тонкие резиновые перчатки. Хлопаю ресницами, пару секунд ничего не понимаю, а потом едва не стону. Вот же… В дверь требовательно стучат:
– Владлен Владимирович, что у вас случилось?
– Подождите, – повелительно говорит он и пристально смотрит на меня:
– Мне объяснить, что все это значит, или ты сам догадаешься?
– Сколько этот аквариум стоит? – еле выдавливаю из себя.
– Пятьдесят тысяч.
Прикидываю в уме, что если отдавать часть зарплаты, то верну за полгода, это немного радует, но меня жестко обрывают:
– Долларов, идиот.
Владлен дает мне время все осмыслить, не обращая внимания на шум за дверью. А что тут осмысливать? У меня в жизни не будет таких денег. Черт, ну кому нужны такие дорогие аквариумы? На хрен они вообще их делают, покупают? Деньги больше деть некуда? Вот я попал… Отпечатки на монтировке мои, можно теперь делать все, что угодно. Да он может сказать, что я кинулся на него. Тогда это квалифицируют как нападение. В принципе, тут даже сочинять что-то не надо, любое обращение в милицию или к куратору – и меня забирают в тюрьму.
– Что ты хочешь? – говорю пересохшими губами.
Он протягивает мне стикер. Там адрес и время. Смотрю на него и не верю.
– Ты с ума сошел?
– Наверное, да, – вдруг отвечает он и печально улыбается. Мимолетно касается моих губ (я вздрагиваю), и шепчет на ухо:
– У нас будет секс. Жесткий секс.
Затем он спокойно открывает дверь, раздаются возгласы собравшихся сотрудников, а я стою и не могу пошевелиться.
В среду утром я проснулся часов в шесть утра. Не мог я спать, и все тут. В это время в коммуналке было непривычно тихо. Пьяные и буйные угомонились, а остальные еще не проснулись. Я принял душ без очереди, чем-то позавтракал. Еда казалась мне безвкусной. Мысли крутились одна не радостнее другой. Что он может такого придумать? Мыть окна он меня точно не заставит – на улице дождь и сильный ветер. Осень все-таки. Вздохнув, я оделся и решил отправиться на работу. Что без толку сидеть? Так я хоть покормлю его гребаных рыбок.
В холле меня ждали заспанные охранники, я в одиночестве поднялся на лифте, девочек еще не было, как, впрочем, и кого-то еще, переоделся в своей каморке. Проверил туалет – чисто, протер в десятый раз кран. Бумага везде есть. Ладно, займемся этими долбаными рыбками. Непривычно пусто было в офисе. Я отпер кабинет Владлена, включил свет. Неплохой у него вкус, нужно признать. Все в одной гамме, идеально сочетается. Я пододвинул стул к аквариуму, забрался на него и стал осторожно сыпать корм этим тварям, балансируя на одной ноге. Нужно же было купить такой гигантский аквариум… В такой позе меня, неожиданно входя, застал сам владелец кабинета. Он замер в дверях, наверное, не веря своим глазам. Еще больше он удивился, когда я, вспомнив советы, шаркнул ножкой и с заискивающей интонацией кота Матроскина произнес:
– А я тут… рыбок кормлю, – благо, что не прибавил, что я еще и крестиком вышивать могу.
Владлен проморгался даже. А я заметил, что он в спортивном костюме. Точнее, в одной его части – тренировочных штанах. Куртка была повязана на бедрах. Оказывается, он все-таки качается. У него такие бицепсы... Их я отлично разглядел сквозь почти прозрачную футболку. Мне даже стало стыдно, совсем себя запустил, а я же так любил спорт.
– Рыбок, значит, кормишь? – он поймал мой взгляд, задержавшийся на его торсе, и вдруг ухмыльнулся. – А я подумал, ты меня ждал.
Вот же… Ну что я как дебил его разглядываю? Нужно срочно исправлять положение.
– Нет-нет, я рыбок кормлю. Откуда мне знать, что ты уже тут? Просто я очень переживаю за этих мерзких тварей.
Чееерт… Я сказал это вслух? Блин, я сказал «мерзких тварей»? О, нет… Я застонал про себя и едва не свалился со стула. Почему я все еще стою на нем?! Все-таки я не удержал равновесие и стал заваливаться на бок. Я бы чудесно упал, проявив при этом всю свою природную грацию, если бы меня не подхватил непонятно как оказавшийся рядом Владлен. Первое, что я почувствовал – его руки были очень горячими. Второе, запах пота. Третье, быстро бьющееся сердце. Мое. Затем я понял, что мы сейчас находимся в очень двусмысленной позе и, самое главное, он не спешит убирать руки. Твою же… Только этого мне и не хватало. Стоп. Он что… По мальчикам?
– Ты… па… может…
Мое бессвязное бормотание привело нас обоих в чувство. Он отпрянул в одну сторону, я в другую. Вот же дурацкая ситуация.
– Так, – сказал он. – Только семь утра. Вали отсюда. Для тебя слишком рано.
Не заставляя себя упрашивать, я прошмыгнул мимо него и спрятался в своем закутке. Щеки мои горели.
Постепенно офис заполнился людьми. Джема очень удивилась мне, похвалила, жуя шоколадку. Даже предложила мне кусочек, но я отказался, будучи уверенным в том, что в горло мне ничего не полезет. Почему у меня такое ощущение, что мои дела стали только хуже? И еще я уверен, что Владлен меня совсем не так понял. Черт… Я без сил упал на стол и спрятал голову за руками.
– Тебя зовут, – страшным голосом сказала Вика и указала в сторону кабинета заместителя генерального директора.
Я выругался. Как мог грязно. Про себя, потому что через стенку сидела Джема. Владлен разговаривал по телефону (успев переодеться в костюм), меня он пригвоздил к полу взглядом и не отводил его весь разговор, словно ко мне обращаясь:
– Нет, я не пойму, если мне ждать два дня, то какого черта я покупал в вашем салоне машину? Мог купить лексус! – собеседник что-то ему отвечал, а он зло постукивал ручкой по столу. – Я вам еще раз повторяю, мне нужно починить машину сейчас. Уже говорил… Я же объясняю, при движении что-то стучит. Откуда я знаю? Вы что…
Дальше я не слушал, дальше я думал. Это неплохой шанс для меня. Я разбираюсь в машинах, по крайней мере, разбирался. Не думаю, что за это время многое изменилось. Я могу помочь. Тогда Владлен будет мне благодарен, смягчится, а может, и вовсе забудет прошлое. И заживу я долго и счастливо…
– Эй, ошибка природы, где ты летаешь?
– Тут.
Он закатил глаза и покачал головой:
– Ладно, я такое для тебя придумал…
– Что с твоей машиной? – перебил я. Даже знать не хочу, что он там придумал!
Владлен нахмурился:
– А ты что, мастер?
– Я неплохо разбираюсь в тачках.
– Ты?
– Ага. Я могу помочь.
– Ты хоть знаешь, какая у меня машина? – я покачал головой – а есть разница? – Инфинити.
– Ну и что? Марку такую я знаю.
– Ты издеваешься?
– Нет!
– Ты ненормальный.
– Я просто посмотрю. Если помогу, все, что ты придумал, отменяется.
Он потер виски и немного глумливо пропел:
– Знаешь, мне жалко отказываться от своей задумки.
– А от машины? Вдруг там серьезно?
Быстро взвесив все «за» и «против», он встал, беря со стола ключи.
– Но если ты ее сломаешь…
Я поднял руки:
– Тогда сдаюсь.
Владлен странно посмотрел на меня и возвел глаза к потолку. Честно говоря, я и сам ощущал себя идиотом. Никогда бы не подумал, что с ним так дискомфортно спускаться в лифте. Я весь извелся, переминался с ноги на ногу, не знал, куда себя деть. Юноше, казалось, все было нипочем. Невидящим взглядом он уставился на створки лифта, явно думая о чем-то своем. Мы спустились на парковку. Прошли два ряда, и он щелкнул на брелоке кнопочкой. Передо мной стояла сверкающая черная красавица. Я открыл рот от восторга. Ни фига себе! Это последняя модель. Она стоит бешеных денег. И в нашем городе я еще таких не видел. Я ошалело посмотрел на Владлена. Похоже, ему понравилась моя реакция, потому что уголки его губ изогнулись. Однако он спросил, вмиг становясь серьезным:
– Точно сможешь?
– Да. Попробую. Точно ничего не сломаю.
Он кинул мне ключи. Я их не поймал, конечно. Они со звоном упали на асфальт. Он так просто отдал мне ключи? Он совсем с ума сошел? А если я уеду? Юноша подошел, сам нагнулся, поднял ключи и всунул в мою сжатую ладонь брелок.
– Приступай. Что ты так смотришь? Не стоять же мне с тобой, у меня и без того дел полно.
С этими словами он ушел со стоянки. А я не мог поверить. Это мне сейчас доверили ключи от такой тачки? Я чуть не закричал. Прыгнул в нее. Вдохнул запах. Совсем новенькая. Завел. О, Боги, как прекрасен звук мотора… Нет, круче машин я не видел. Это лучшая в мире. Дисплей показывал тысячу километров. Всего ничего. Владлен или недавно ее купил, или не ездил на ней. Хотя, скорее всего, первое, модель-то новая. Вон фары какие. Так, соберись. Нужно работать. Я залез под капот и все там изучил. Нужны инструменты… Подумав немного, я сбегал к охранникам. Они, конечно, удивились, но подсказали, где можно разжиться необходимым.
Спустя пять часов я был весь перемазан, но счастлив как никогда. Мне это удалось. Я починил эту красавицу. Это же так много значит! Владлен будет доволен, не будет приводить в исполнение свои неприятные для меня планы. Теперь нужно сдать работу. Словно услышав мои мысли, появился сам владелец машины.
– Ну?
– Все готово. — Сияя, я протянул ему ключи.
– Да?
Юноша сел в машину, указывая мне на соседнее место. Я был там уже через секунду. Мы сорвались с места, помчались по парковке, выскочили на улицу прямо в поток машин. Владлен их уверенно объехал, совершил полицейский разворот и вернулся на парковку. Так хорошо машину не водил даже я. Вот же новость. Никогда бы не подумал, что бывший ботаник так сможет. Он ловко припарковался на свое место и повернулся ко мне:
– Все хорошо. Действительно.
Я не смог сдержать улыбку, которая помрачнела при его следующих словах:
– Тебя ждет туалет. Там опять что-то прорвало.
Вот ублюдок. Я хлопнул дверью так сильно, что самому стало жалко невинную машинку. Буквально добежал до лифта, вдавил до хруста кнопку этажа, влетел в туалет и опешил. Ничего не было. Он был чист. Ничего не понимая, я забежал в женский и убежал после раздавшегося визга. Но я успел заметить, что там тоже никакой катастрофы. Кроме того, что у Вики на попе неслабый целлюлит.
В коридоре, подпирая стену, стоял Владлен. Довольный и привычно усмехающийся.
– Очень смешно! – я буквально накинулся на него.
– Кому как, мне так очень.
– Найди себе другого клоуна.
– И променять тебя? Никогда, – серьезно сказал он.
– Мне надоело! – во мне все кипело. Сколько можно? Я человек, я устал так жить.
– Кадры там, – он указал рукой влево. – Что тебя здесь держит?
Как он может так быстро становиться таким серьезным?
– А то ты не знаешь! Я не могу потерять эту работу! Я не могу снова попасть в тюрьму!
Я сразу же пожалел о том, что сказал это. Отступил на шаг. Черт, какой же все-таки Владлен высокий. Мне помнится со школы, мы были одного роста. Я не хотел смотреть на него. Мне не стоило выбалтывать ему свои тайны. Теперь у него преимущество. Мне стало очень горько. Идиот.
– Знаешь, ты такой чумазый, что стыдно стоять рядом. Иди-ка домой.
Не верю своим ушам. Это Владлен сейчас произнес? Я отвернулся и побрел в свою каморку. Раз предлагают – грех отказываться. Через час я уже был дома. Дядя Федя удивился, даже подумал, что меня уволили. Но мне сейчас не хотелось ни с кем разговаривать. Я заперся в душе, оттолкнув какую-то парочку, решившую заняться сексом прям тут. Вроде и немолодые уже… Воду греть не стал, залез под холодную. Грязь и масло смывались плохо, но все-таки я их оттер. Мысли были невеселые. Куда делась моя радость? Почему я решил, что все будет хорошо? Идиот. Просто полный идиот. Почему мне так плохо?
Меня разбудил громкий стук в дверь. Спросонья я не мог понять, что происходит. На мгновение мне даже показалось, что я снова оказался в тюрьме. Подскочив, обо что-то ударившись, я доковылял до двери, включил свет, а потом только спросил:
– Что надо?
– Эт я, дядя Федя. Тебе срочно звонили с работы.
Внутри похолодело. Я глянул на часы – половина третьего. Что случилось? Я открыл дверь и накинулся на старика:
– Кто звонил? Что сказали? Как срочно?
– Какой-то парень, сказал, что срочно нужно поменять колесо, а он может доверить это только тебе. Вот, даже адрес дал. Так ты что, автомеханик, что ль?
Тут до меня медленно стало доходить. Очередная дурацкая шутка Владлена. Конечно, что же еще. Я поблагодарил старика и сел на кровать. Хотя, в принципе, мне больше некуда было сесть. Ну, можно еще на коробку. Только она продавится. Так. Не отвлекаемся. Владлен меня со свету сживет, если я не приеду. Три часа ночи… Могу и не ехать. Я глянул на адрес. Тут недалеко, минут через десять буду. Что только он делает в таком районе? На своей дорогущей тачке к тому же. Вот идиот. Я поспешно оделся и добежал до места за пять минут.
Владлен стоял, опираясь на машину, и курил, глядя куда-то вдаль. Что он там мог видеть в темноте – загадка. Было холодно, а на нем из верхней одежды только тонкая рубашка, расстегнутая на груди. При виде меня на его лице появилось довольное выражение. Я подошел и заметил, что в машине на водительском месте сидит какой-то мужик. Странно, кто это? Но стоило юноше заговорить, разгадка появилась сама собой – от Владлена за версту разило спиртным.
– Ты пришел, – хмыкнул он.
– Что случилось? И без меня никак? Водитель же сидит.
– Без тебя никак, – покачал он головой.
Он был очень пьян. Любое движение, и его штормило из стороны в сторону. Странно, как он еще связно говорил. У меня негативное отношение к алкоголю еще с детства, насмотрелся на родителей. Спасибо им. Правда, о покойниках плохо не говорят, но у меня для них и при жизни-то хороших слов не было. По опыту знаю – нужно быстро заканчивать.
– Ладно, что у тебя?
Владлен отходит, показывая переднее колесо. Из него торчит гвоздь. Били несколько раз, не могли проткнуть, на резине остались следы. Все ясно. Владлен специально это сделал. И не жалко ему машину? Глубоко вздыхаю, а юноша начинает новую сигарету, докурив старую до фильтра. Прошу водителя выйти, открываю багажник, достаю запаску, инструменты. Темно жутко, но я столько раз это делал, да и потом можно подсветить зажигалкой. Забираю ее из ледяных пальцев Владлена. Он так точно заболеет. Но мне все равно, пусть делает, что хочет. Юноша смотрит, как я копошусь.
– Разбудил?
Нет, блин, я ждал твоего звонка. Не отвечаю. Мне нужно быстрее закончить.
– А я тут гулял, в клубе был… А потом прокатиться решил.
Как же! В этой части города не многие решаются появляться. Проблем больше будет. Хорошо хоть он сам за руль не сел. Одним трупом меньше. Хотя при таком раскладе я бы только выиграл, избавился бы от достающего начальника.
– Скучно мне. И тоскливо… Слышишь? Я вообще-то с тобой разговариваю. Эй!
Он хватает меня за ворот куртки и поднимает. Быстрым движением припечатывает к машине. Я чувствую, что он одновременно горячий, как кипяток, и холодный, как снег. Так необычно… Мелькает мысль, что из-за того, что он так сильно вдавливает меня в машину, домкрат сейчас сорвется. Так и есть. Блин, придется заново начинать. Вдруг чувствую что-то нежное на своих губах и понимаю, что он меня целует. Это парализует меня. Он ловко расстегивает мою куртку, сквозь свитер чувствую его ледяные руки. Одну ногу он просовывает между моих, лишая меня возможности убежать. Не встречая моего сопротивления, его язык проникает в мой рот и хозяйничает там. Целая палитра запахов – спиртное, сигареты, что-то сладкое, его одеколон, пот. Голова идет кругом. Я понимаю, что рядом стоит водитель, быть может, смотрит на нас. Владлена это совершенно не смущает, он с упоением целует меня. Дыхания не хватает, я отстраняюсь от юноши, жадно глотаю морозный воздух. Слышу горячее:
– Поехали ко мне…
И меня словно бьют в живот. Откидываю Владлена. Он не падает, удерживая равновесие в последний момент.
– Пошел ты, придурок! – кричу громко, очень громко. И бегу оттуда, быстро-быстро.
Дома долго не могу успокоиться, плетусь в душ, выпиваю две кружки воды. Он ненормальный, ненавижу его.
Идти на работу ужасно не хочется. Что за жизнь у меня такая? Дядя Федя успокаивает, делится пирожками. От этого не легче. Хотя пирожки вкусные. Иду медленно-медленно. Самое страшное – непонятно, как теперь поведет себя Владлен. Он ведь все может. Абсолютно. Может дальше глумиться, может зажимать в темных углах. Тогда мне не позавидуешь, только пережил это, а тут снова. Поднимаюсь в лифте, решаю, что не буду сегодня мыть с утра полы. Попозже. Не могу я смотреть на него. Джема спрашивает, хорошо ли я себя чувствую. Рассеянно киваю. Жду. Я ведь знаю, что он не может меня не позвать.
Время подходит к обеду. А меня все не зовут. Нахожу это странным. Нет, я знаю, он не может просто так отстать от меня, я чувствую это.
– К Владлену Викторовичу, – Катя.
Закрываю глаза. Так я и знал. Еле иду, руки дрожат. Стучусь и слышу уверенное «войдите». Замираю прямо у двери. Владлен ласково улыбается, но в его улыбке что-то не так. Он стоит, облокотившись о свой стол, опираясь руками на него же. Свежий, выспавшийся, излучающий любовь к жизни. Ни следа вчерашней ночи. Или уже сегодняшней? Никогда не знал, как сказать правильно.
– Подойди, – тихо говорит он. Улыбка становится шире.
Делаю пару шагов. Ну что я его теперь бояться буду что ли? Нет, в конце концов, я могу закричать. Делаю еще шаги. Вдруг в его руке появляется монтировка. Недоумеваю… Он меня убить собрался? Видимо, ужас отражается в моих глазах, Владлен смеется, замахивается и… разбивает аквариум. Со звоном стекло рассыпается. Вода хлынула на пол. Вместе с его рыбками, вместе с его украшениями, гротами, замками всякими и растительностью. Объем воды большой, сметает, я не удерживаюсь, падаю и ошалело сижу на полу. Весь кабинет залило. Это же какой ремонт нужно делать… Ламинат поднимется, мебель пострадает…
– Что ты сделал? – шепчу я в замешательстве. Не понимаю, он же так дорожил рыбками…
Владлен подходит ко мне и помогает подняться, а затем бесстрастно произносит:
– Что ты сделал.
Монтировка оказывается у меня в руках, я испуганно отбрасываю ее тут же, а тем временем юноша снимает тонкие резиновые перчатки. Хлопаю ресницами, пару секунд ничего не понимаю, а потом едва не стону. Вот же… В дверь требовательно стучат:
– Владлен Владимирович, что у вас случилось?
– Подождите, – повелительно говорит он и пристально смотрит на меня:
– Мне объяснить, что все это значит, или ты сам догадаешься?
– Сколько этот аквариум стоит? – еле выдавливаю из себя.
– Пятьдесят тысяч.
Прикидываю в уме, что если отдавать часть зарплаты, то верну за полгода, это немного радует, но меня жестко обрывают:
– Долларов, идиот.
Владлен дает мне время все осмыслить, не обращая внимания на шум за дверью. А что тут осмысливать? У меня в жизни не будет таких денег. Черт, ну кому нужны такие дорогие аквариумы? На хрен они вообще их делают, покупают? Деньги больше деть некуда? Вот я попал… Отпечатки на монтировке мои, можно теперь делать все, что угодно. Да он может сказать, что я кинулся на него. Тогда это квалифицируют как нападение. В принципе, тут даже сочинять что-то не надо, любое обращение в милицию или к куратору – и меня забирают в тюрьму.
– Что ты хочешь? – говорю пересохшими губами.
Он протягивает мне стикер. Там адрес и время. Смотрю на него и не верю.
– Ты с ума сошел?
– Наверное, да, – вдруг отвечает он и печально улыбается. Мимолетно касается моих губ (я вздрагиваю), и шепчет на ухо:
– У нас будет секс. Жесткий секс.
Затем он спокойно открывает дверь, раздаются возгласы собравшихся сотрудников, а я стою и не могу пошевелиться.
Глава 4. Время платить по счетам
У меня-таки потрясающая дилемма: секс с врагом или тюрьма. Где, по сути, будет то же самое, правда после десятка мужиков меня, скорей всего, убьют. Как же я попал… Почему так? Я падаю лицом в подушку. В намерениях Владлена я не сомневаюсь, но когда его месть перешла в желание отыметь меня? Да, он запросто сдаст меня ментам, если я не приду. Может, бежать? Ага. Мне город покидать нельзя. Как ни крути, попал я здорово. Хотелось бы уточнить, конечно, что в его понимании «жесткий секс», но я уверен, ничего хорошего для меня. Я оторвался от подушки и вздохнул полной грудью. Глянул на часы и меня пробил ледяной пот. Так уже два часа. Смотрю каждые пять минут и каждый раз одно и тоже. Владлен ждет меня к девяти, даже отпустил вовремя с работы. Ненавижу его… Остался час. Я с трудом успею за это время добраться до него. Ну что я сижу? Да мне бежать надо. Но я упрямо не могу сдвинуться с места. Ненавижу его… Да твою же… Рывком встаю, одеваюсь, выбегаю из комнаты. Дядя Федя кричит:
– Удачи, сынок, – решив, что я на свидание. Хмыкаю.
Автобус плетется. Я уже опоздал, а еще ехать и ехать. Это плохо. Может, совсем не приходить? Это кто-то трусливый внутри меня. А еще более трусливый советует ехать. По крайней мере, это лучше, чем пройти через всю камеру. Выхожу на нужной остановке и ищу дом. Район элитный, сплошь красивые высотки, огороженные коваными заборами. Вот. Подхожу к домофону. Черт, уже половина… Может, он не заметит? Руки так дрожат, что я с трудом попадаю по кнопкам. Мне сразу отвечают, и ворота открываются. Прохожу, думая, какой же этаж. Ладно. По две квартиры, значит, мне нужен… Черт, голова не работает. Ладно, тыкаю на девятый. Угадываю. Вываливаюсь из лифта, Владлен стоит у открытой двери и с неудовольствием на меня смотрит:
– Ты опоздал. Терпеть не могу опоздания.
– Извини, – писк какой-то получается.
Юноша пропускает меня в квартиру и закрывает дверь. Он замирает, как будто чего-то ждет. Потом не выдерживает и спрашивает:
– Ты будешь раздеваться?
– Как, уже?..
– Куртку, придурок.
– А… а можно оставить?
Владлен буквально вытряхивает меня из куртки и вешает ее в шкаф.
– Обувь сними!
Я нагибаюсь и расшнуровываю кроссовки. Аккуратно ставлю их у двери. Нет, не так. Сдвигаю на сантиметр. Вот, теперь шнурок под подошву попал. Достаю его и аккуратно кладу под язычок.
– Закончил? – раздается надо мной. – Может, еще одеялом их укроешь?
Он рывком меня поднимает, и я зажмуриваюсь.
– Ну, ты и трус, – качает юноша головой. – Как ты изменился. Мы как будто поменялись местами.
– Я бы тебя насиловать точно не стал! – с жаром говорю я. А вдруг удастся его уболтать?
– Я и не собираюсь тебя насиловать, – ухмыляется он. – Ты сам пришел.
– И могу уйти?
– Конечно.
– Правда?
Он кивает. Вот опять у него это ехидное выражение. Тут подвох.
– Только монтировка с моим заявлением будут в полиции через час.
Так и знал, без подвоха никуда.
– Может, как-нибудь договоримся?
– Кроме секса мне от тебя ничего не нужно.
– Ну почему именно это? – заныл я. – Ну что ты во мне нашел?
– Сам не знаю, – тихо говорит Владлен, проводит рукой по своим волосам, отводя их назад, на меня не смотрит. – Если бы я знал… Стоило тебе появиться в моей жизни, как я ни о чем думать не могу, хренью страдаю, не работаю толком…
Такого я не ожидал. У меня даже рот открылся. Юноша мягко его закрыл двумя пальцами.
– Не подумай, придурок, что я тебе в любви признаюсь. Я просто хочу тебя трахнуть как следует.
– Это-то меня и напрягает.
– А ты расслабься, – советует он. – Пошли, а то застряли в коридоре.
Владлен тянет меня за собой. Квартира у него большая, несколько комнат, все отделано со вкусом, в светлых тонах. Красок мало. Ни яркой картины там, ни подушечки. Все очень сдержанно. Мы оказываемся в небольшой комнате, нечто вроде гостиной. Он усаживает меня на диван, а сам садится в кресло напротив. Нас разделяет журнальный столик, уже хорошо.
– Как я понял, спиртное ты не употребляешь?
– Как понял? – удивился я.
– По твоему лицу вчера, – он покачал головой. – Ты скривился. Пил я дорогой коньяк, запах от него не такой как от паленки, к которой ты привык в своей коммуналке. Отсюда такие выводы.
Ого, я бы так не смог.
– Что ты еще понял?
– Что ты идиот.
Я даже обиделся.
– Ладно, речь не об этом. Мы, конечно, можем проболтать всю ночь. Но завтра я позвоню на работу, навру что-нибудь про себя и тебя, конечно. Например, про кишечный грипп, как ты тогда, – я смутился. Как он понял, что я врал? – И ты останешься со мной. А после пятницы придет суббота, потом воскресенье. Выбирай сам.
– Не велик выбор.
– Что есть.
Я погрустнел. Похоже, переубедить его не получится. Ну что же делать?
– Я не могу так сразу.
– А я и не собираюсь на тебя накидываться.
Я вздохнул. Не знаю, что делать, как мне быть. Мне что – раздеваться? Ложиться? Вставать? Я чувствовал себя очень неуютно. Видно это отразилось на моем лице, потому как Владлен мягко сказал:
– Я не буду тебя насиловать. Даже постараюсь не делать тебе слишком больно, – порадовал, блин. – Сейчас ты сходишь в душ, а потом поговорим.
– А сразу нельзя?
– Хорошо. Могу предложить тебе в качестве средства для расслабления покурить травки.
– Что? Ты куришь траву?
– Вроде бы ты должен был понять, что я не всегда правильный мальчик.
– Ну, просто это…
– Ты никогда не курил траву? – вдруг засмеялся он. Достала его проницательность, честное слово. – И еще хулиган, называется.
– Это было давно. Ладно, – с тяжким вздохом встаю. – Где душ?
Юноша неопределенно машет рукой влево. Выхожу из комнаты в коридор, открываю первую попавшуюся дверь. Бинго. Ванная комната. Нежно-розовая плитка, облака на потолке. Яркий холодный свет. Белая мебель, огромное джакузи и сбоку душевая кабина. Если я задержусь в джакузи, он очень разозлится? Блин, как хочется разлечься в горячей воде, расслабиться, сто лет не принимал ванну. Нет, не вариант. Я разделся, побросав все вещи на пол. В душевой кабинке передо мной был ряд кнопок с какими-то картинками. Ни крана, ни душа… Ну, кому нужны какие-то кнопки в душе? Что они, блин, значат? Так, эта с каким-то солнышком… Я опасливо щелкнул. Надо мной вспыхнул свет. Чудесно. Тут и так, как в солярии, еще света только не хватало. Я нажал обратно, свет потух. Хм. Ничего так задумка. Это что за волны? Не подозревая подвоха, я нажал. Из стены в меня ударили струйки ледяной воды. Я взвыл, поспешно стал щелкать на кнопку, чтобы убрать ненужный эффект, но на меня полилась вода сверху, откуда-то пошел пар, заиграла музыка. Твою же… Я выбежал из кабинки. Какой-то ненормальный ее делал! Зачем столько ненужных вещей только для того, чтобы принять душ? Вобрав в легкие побольше воздуха, я вернулся и стал щелкать на кнопки, пока все не прекратилось. Ладно, значит, вымоюсь в джакузи. Там, по крайней мере, я вижу кран. Однако передо мной предстал нелегкий выбор геля и шампуня. У Владлена их было не меньше, чем в косметическом магазине. Плюнув, я взял первый попавшийся пузырек и намылил голову. Пахнет приятно. Гель для душа тоже имел потрясающий запах и ярко-синий цвет.
Сбоку, на небольшой тумбочке возвышалась стопка полотенец. Белоснежных, свежих. Я вытерся насухо и протер волосы. Ну, их просушить я не могу. Хрен знает, что у него в ванной вместо фена. Тут передо мной возникла проблема: одеваться или идти так, обмотавшись полотенцем? Владлен ясно дал понять, что он хочет. К чему лишние заморочки? Может, он быстро сделает свое черное дело и оставит меня в покое? Я смогу потом представить, что ничего не было… Вот было бы здорово. Мой взгляд упал на банный халат. То, что надо. Вроде и не совсем предлагаешь себя, а вроде и раздеваться быстро. Блин, о чем я только думаю? Я натянул халат, который был мне немного велик, и вышел. В гостиной Владлена не оказалось. Мы теперь в прятки будем играть? И почему в его квартире везде горит свет? Какая не экономия…. Я заглянул во все комнаты (их у него, кстати, шесть вместе с кухней) и нашел юношу в последней. Конечно, это была спальня. Она была в японском стиле. Светлые стены молочно-коричневого цвета, в тон ему пол из натурального дерева, несколько гравюр на стенах, икебана ближе к окну. Минимальный набор мебели: низкая кровать и две тумбочки. Приятное приглушенное, рассеянное освещение.
Владлен стоял у окна. Услышав мои шаги, он обернулся:
– Я думал, ты утонул, – но в его голосе не было ни намека на иронию.
– У тебя дурацкая ванная комната, – сказал я. Во рту пересохло, и я почувствовал, как по спине, щекоча, скатилась капелька пота.
– Правда? – он немного удивился. – Еще никто не жаловался.
Значит, он сюда всех водит? Хотя куда ему еще водить, если это его квартира? Ну, к слову сказать, шикарная квартира. Только не понятно, зачем ему так много места одному? Опустим вопрос уборки, уверен, у него есть прислуга. Но тут просто заблудиться можно. А квартплата сколько…
– Раздевайся.
Как приказ. У меня сердце ушло в пятки. Мне совершенно не хотелось этого делать… Прочитав все на моем лице, юноша просто сказал:
– Раз.
– А до скольки считаешь? – слабо поинтересовался я.
– Два.
– Ну, все-таки?
– Три.
Я быстро скинул с себя халат, всем видом показывая, что успел до того как прозвучала последняя цифра. Владлен не был настроен шутить. Он окинул меня пристальным взглядом, откровенно разглядывая. Я отвернулся. И умудрился покраснеть. Черт. К счастью, он никак не прокомментировал увиденное. Через мгновенье я услышал:
– Ложись.
И все? Так быстро? А чего я ожидал?.. Я послушно подошел к кровати и лег на спину.
– Перевернись.
Ну, это, наверное, чтобы не видеть моего лица. Я лег на живот.
– Вытяни руки вверх.
Так это еще зачем? В мою душу закрались подозрения… Что-то мне все это не нравится… Совсем близко со мной раздалось холодное:
– Не заставляй меня повторять.
С ощутимым раздражением. Ну что же я делаю? Только разозлю его. Я повиновался и зажмурился. Раздался знакомый щелчок, я дернулся и не смог пошевелить руками. От ужаса я перестал дышать. На моих запястьях красовались наручники. Я едва не заплакал. Что он задумал? Зачем это? В животе неприятно потянуло. Я лежу обездвиженный, мой бывший враг… О, нет… Я дернул руками, но наручники прочно переплетались со спинкой кровати.
– Нравится? – Владлен совсем близко, я даже чувствую его дыхание на затылке. Не отвечаю, лишь прячу лицо. – Это тебе понравится еще больше.
Не выдерживаю, резко поднимаю голову и вижу в его руках нечто напоминающее плеть на длинной основе и пластинку на кончике из толстой кожи с блестящими металлическими вставками. У меня похолодело внутри. Он ненормальный. Его глаза блестели. О, да он чертовски доволен собой. Думает, что я теперь буду молить о пощаде? Да пошел он. Я уткнулся в одеяло, закрываясь руками. Не доставлю ему радости. Не услышит он от меня ни звука. Бля… Удар обжигает спину. Я не успеваю, вскрикиваю, тут же кусаю покрывало. Он садится рядом, слышу шуршание ткани и его жаркий шепот на ухо:
– Больно?
Не шевелюсь, тяжело дышу. Место удара горит. Тонкие холодные пальцы осторожно касаются красной полосы, обводят ее контур. Черт, мне же так еще больней. Против воли вздрагиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться. Он встает, отвешивает еще пару ударов. Я закусываю губу. Теперь я к ним готов, но от этого не менее больно. Невольно натягиваю руки, и стальные браслеты жадно впиваются в кожу. Чертов извращенец. Глухо стону в покрывало. Он продолжает. Уже не только спина, но и задница. Печет так, будто плеть раскалена до предела. Ненавижу его… Сколько он так еще будет измываться надо мной? Кажется, что у меня все тело, как один большой рубец. Вздрагиваю, когда нежные губы опускаются на места ударов и целуют их. По телу бегут мурашки. И больно, и приятно… Кожа чуть вспухла, я чувствую, как он проводит по ней кончиком языка. От него не укрылся ни один сантиметр. Шумно выдыхаю. Его пальцы, уже смазанные в чем-то, проникают в меня, умело растягивают. Еле дышу, напрягаюсь, но он продолжает покрывать поцелуями поясницу, спускается к копчику… В голове пусто, ни единой мысли. Лежу покорно, не шевелюсь. Пальцы исчезают, я напрягаюсь снова. Неужели сейчас?.. Но я ошибся. Чувствую что-то маленькое, круглое, легко проникающее в меня, затем еще одно… Что это? Дергаюсь, но юноша как будто ожидал этого – его свободная рука на моей шее, не могу пошевелиться. Он проталкивает еще два шарика и отпускает меня. Ослабляет наручники и переворачивает на бок, чтобы видеть мое лицо. Он улыбается и доволен как никогда. Мягко убирает прилипшую к моему лбу челку, заводит волосы за ухо. В его руке я вижу маленькое устройство, похожее на пульт. Даже не спрашиваю, что это, не хочу знать, не хочу… Не разрывая взгляда, он нажимает одну кнопочку. Внутри меня шарики начинают слабо вибрировать. К низу живота мгновенно приливает кровь. Он чуть пододвигается ко мне, ложась на одном уровне с моим лицом. Нас разделяют сантиметров десять. Вижу его потемневшие глаза, капельки пота на лбу. Он целует меня, нажимает еще раз кнопочку, вибрация усиливается. Не выдерживаю, с губ срывается стон. Хочется достать эти чертовы шарики, они мешают, они чертовски возбуждают… Он ловит каждый мой вздох, тяжело дышит. Его рука спускается вниз и касается моего члена. Закрываю глаза, не могу больше, откровенно стону, чувствую его губы, терзающие мои, его язык, такой требовательный и жесткий. Он снова нажимает кнопку. Вздрагиваю, выгибаюсь, пытаюсь согнуться в позу эмбриона, но его руки не дают. Касаюсь лбом его груди, слышу быстрые удары его сердца, и мне кажется, что я сейчас сойду с ума. Вибрация внутри продолжается, но она не приносит удовлетворения. Она безумно раздражает, я весь пылаю, кусаю губы, хватаю ртом воздух. Он преспокойно гладит мои плечи, как будто ничего не происходит, а мы просто лежим и ведем светскую беседу. Я жалобно всхлипываю, нет сил, не могу… Шепчу это вслух. Он дергает меня за волосы, смотрит в глаза, требует:
– Скажи.
– Я… я… – сглатываю. Мало что соображаю. – Я хочу тебя.
– Забыл волшебное слово.
– Ты издеваешься? – выдавливаю я, откидываясь назад, слышу его насмешливый шепот:
– Пока не скажешь, ничего не изменится.
Я знаю. Он из меня душу достанет, но добьется своего. Пересохшими губами говорю:
– Пожалуйста.
Вибрация прекращается. Чувствую, как шарики покидают мое тело. Облегченно выдыхаю, но рано. Он переворачивает меня на спину, разводит мне ноги и ложится на меня. И вот тут мне становится страшно. Дергаюсь в глупой попытке сбежать. Как же… Я все еще прикован, его тело придавливает сверху. Он с неудовольствием смотрит на меня:
– Мы можем вернуться к шарикам.
– О, нет… – я так быстро это произношу и с таким ужасом, что он усмехается:
– Тогда расслабься и не напрягайся, ты сделаешь себе только хуже.
Его член, большой и упругий, входит в меня. Больно как… Я едва не задыхаюсь. Как могу, пытаюсь расслабиться, но получается плохо. Прячу лицо в изгибе локтя, не хочу видеть его. Он замирает и шипит:
– Посмотри на меня.
Что-то бормочу отрицательное в ответ, он ругается, тянется к наручникам и отстегивает их, прижимает меня к постели руками и удерживает мою голову. Что, умный самый? Я зажмуриваюсь. Не буду на него смотреть! Тогда он начинает двигаться. Полностью выходит и входит снова. Садист, чертов. Хватит... У меня сами текут слезы из глаз. Он вздыхает, подтягивает мои бедра и двигается медленно-медленно. Черт, мы так до завтра это делать будем. Сжимаю зубы. Нет, я его абсолютно точно ненавижу. Он снова подтягивает мои бедра, чуть меняя угол, неспешно двигается. После третьего толчка я с удивлением распахиваю глаза. Внизу жгуче горячо. Боли нет. Только разливающаяся по телу нега, заставляющая стонать. Извиваюсь, хочу, чтобы это не кончалось. Сам целую его, впиваюсь в его губы, чувствую его руку, между нашими телами, его пальцы, крепко обхватывающие мой член. Кончаю первый спустя несколько секунд. Он держится ненамного дольше, напрягается и падает на меня. Тяжело дышит, прижимаясь к моему плечу.
Удовольствие проходит, спину и то, что пониже, начинает щипать. Я сталкиваю Владлена с себя, сажусь на кровати и стараюсь рассмотреть, что же он там натворил. Получается не очень. Жалко нельзя поворачивать голову на сто восемьдесят градусов. Вижу только красные полосы на бедрах.
– Это было необходимо? – с обидой спрашиваю я.
Он зевает, ложится на спину и потягивается. Потом соизволяет ответить:
– Еще спасибо скажи, что я был так сдержан.
– Ты что, садомазохист?
Юноша смеется:
– А тебе известно значение этого слова?
– Представь себе, да.
– Знаешь, причинить тебе парочку болезненных минут - моя мечта еще со школы. Считай, что я вернул тебе долг.
– А чертовы шарики тоже твоя мечта?
Он ехидно улыбается:
– Классная штука, да? Ты был такой шелковый.
Я отворачиваюсь. Он получил все, что хотел. И даже заставил меня произнести «пожалуйста». Мне стало грустно. Почему я чувствую себя, будто мной воспользовались? Где он всему этому научился? Блин, да он всегда ботаником был! А тут и шарики, и плеть, и наручники. Боюсь подумать, что могло бы быть дальше. Стоп. Вот этого не надо, даже в мыслях, мне вообще-то пора. Я поднимаю с пола халат и, шипя от боли, натягиваю его на себя. Вдруг на плечо ложится его рука, недоуменно оборачиваюсь.
– Ты далеко собрался?
– Но… мы же…
– А кто сказал, что будет только один раз?
– Ты издеваешься? – я едва не плачу.
Он качает головой:
– Еще скажи, что тебе не понравилось.
Так, еще этого не хватало говорить. Ладно, попробуем по-другому. Придав лицу невинное выражение, я заметил:
– Уже, наверное, поздно, а завтра на работу, рано вставать.
– Не переживай, я уже договорился, ни тебя, ни меня не ждут.
– Так ты не шутил на счет всех выходных? – я едва не взвыл от ужаса. Трахнуться один раз – ладно, но три дня подряд!
Ему понравилось выражение моего лица, он даже потрепал меня по голове:
– Не переживай ты так, самое сложное позади.
– Но так нельзя…
– Как? Трахаться с начальством?
– Перестань, я так не смогу… – я едва не захныкал.
– Сможешь, еще и просить будешь, – уверенно ответил он.
– Но я… я… есть хочу.
Владлен чмокнул меня и весело сказал:
– С этим совсем просто.
Он легко поднялся, вышел из спальни, а через минуту вернулся с увесистой папкой и положил мне ее на колени.
– Выбирай.
Я открыл ее. Там аккуратно разложенные лежали листы с названиями ресторанов города и их примерным меню. Перебирая страницы, я только удивлялся. Все они были мне не по карману. И идти в них я не собирался. Я захлопнул папку.
– Что? – удивился Владлен, завязывая на бедрах полотенце. – Ты же сказал, что голоден.
– Я не хочу никуда идти.
– А кто сказал, что мы пойдем? Выбери, что понравится, привезут домой.
– Какой сервис, – съязвил я. – Не хочу. Просто хлеба у тебя нет с колбасой?
– Это, кстати, тоже можно заказать.
– Спасибо, что-то аппетит пропал.
Юноша сел рядом и внимательно посмотрел на меня:
– Ты не хочешь, чтобы я платил?
Его догадливость не знает границ. Я кивнул, отводя взгляд.
– Послушай, ты же у меня в гостях. Не морить же мне тебя голодом все три дня?
Разумно. Я представил, как проголодаюсь за это время и желудок жалобно заурчал. Вот только формулировка «в гостях» здорово рассмешила. Владлен пододвинул ко мне папку:
– Выбери, что хочешь, хоть устриц, хоть хот-дог. Хорошо?
Я кивнул. Раз человек так настаивает… Юноша встал и сообщил:
– Я в ванну, – а затем подмигнул мне, – не хочешь со мной?
– Спасибо, обойдусь.
– Я бы показал все ее прелести, и уж точно смог бы изменить сложившееся мнение о моей скромной ванной комнате.
– Заманчиво, но я посижу здесь.
– Хорошо, – он улыбнулся и не сдержался:
– Только никуда не уходи.
***
Как бы я ни хотел соврать себе, но эти несколько дней были лучшими за последнее время. С тюрьмой их не сравнить – это точно. Без издевок и прежней злости Владлен был очень даже ничего. Конечно, он не мог не подкалывать меня, заставлять краснеть, но все же он был неплохим собеседником (правда, разговаривали мы очень мало), хорошим хозяином и потрясающим любовником. За это время я узнал столько, сколько не знал и за всю свою жизнь. Да, у него была явная склонность к БДСМ, но делал он все это так, что я… доверял ему. А полученное удовольствие с лихвой окупало небольшие синяки или отекшие конечности. Он знал, где грань, которую нельзя перейти. Он научил меня наслаждаться болью, разбавлять ее возбуждением и смаковать этот коктейль долгое время. А еще, эта зараза, была ненасытной и неутомимой. Сначала я считал, сколько раз у нас был секс, но сбился на втором же дне. Оказывается, есть такие приспособления, как анальные шарики (с которыми я познакомился в первый раз), анальные втулки, различные вибростимуляторы, которыми можно продлить удовольствие и даже в разы его увеличить. И как я жил все это время, не зная этого? Это сарказм. Кстати, свою ванную комнату он мне показал, используя многие вещи совсем не по назначению, но доводя меня до криков. После этого я действительно изменил свое мнение о ней.
Кормил Владлен меня великолепно. Когда он вышел из душа после нашего первого раза и застал меня озадаченного над папкой с ресторанами, то заказал все сам, даже не глядя, что был двенадцатый час ночи. Начали мы с итальянской кухни, попробовали японскую, китайскую, индийскую, тайскую, грузинскую, а вернулись к русской. Вечером в воскресенье я выбрал пельмени. Владлен скривился, но через полчаса передо мной стояло желанное лакомство. Наевшись до отвала, я откинулся на спинку стула. Юноша сидел передо мной и пил чай, проглядывая что-то на ноутбуке. Он был, бесспорно, красив. Его банный халат распахнулся, я видел его накачанную грудь без единого волоска. Мое воображение уже нарисовало его совершенное тело, длинные ноги, узкие бедра. Владлен почувствовал мой взгляд, улыбнулся краешком губ, но не оторвался от занятия. Мы почти не разговаривали. Вообще, все время мы вели себя, как кролики, а когда я получал передышку на время, то он или проверял почту, или с кем-то созванивался по деловым вопросам, или листал какие-то документы и книги. В такие моменты я чувствовал себя лишним, но уйти мне никто не позволял. Я смотрел телевизор, слонялся по его квартире, смотрел в окно. Что дальше? Я так боялся этого. Боялся спросить, боялся подумать. Владлен быстро изменился, он может измениться в обратную сторону. Что, он больше не хочет мне мстить? Ну да, он теперь хочет меня трахать. Как скоро я ему надоем? В том, что это для него игра, удовлетворение своих каких-то желаний, я не сомневался. А что? Прекрасная игрушка – никому не скажет, ничего не сможет сделать в ответ.
– О чем ты думаешь?
Я вздрогнул. Владлен внимательно наблюдал за мной уже долгое время.
– Ты действительно хочешь знать?
– Честно говоря, нет. Знаешь, я не хочу тебе врать. Чем больше мы могли бы узнать друг о друге, тем больше сблизились. Я не хочу сближаться с тобой. Нас многое разделяет, в том числе и прошлое, социальное положение. Секс неплох, но не больше.
Спасибо за откровенность. Во рту стало ужасно горько, я схватил стакан с соком и торопливо отпил из него. Что ж, по крайней мере, я знаю, что он думает обо мне. «Социальное положение» значит? Я не игрушка. Не мальчик для траха. Поигрался и хватит. Это я ему и сказал. Может было не так грозно, потому что голос дрожал, зато весомо.
Он невозмутимо кивнул:
– Я согласен. Ты можешь уходить, я не буду выдвигать против тебя обвинения, можешь забыть про монтировку с твоими отпечатками. Отработал.
Вот же сволочь. Я медленно встаю, пытаюсь побороть желание вылить ему сок на голову, и вообще, швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Иду в ванную, одеваюсь, привожу растрепанные волосы в порядок. Вот же дерьмо, честное слово. Затем так же медленно зашнуровываю кроссовки, натягиваю куртку. Он даже не шевелится, снова уткнулся в свой ноутбук. Выхожу из квартиры, нажимаю кнопку лифта. Что я за идиот? На что я все еще надеюсь? Запрыгиваю в лифт, сердце бешено стучит, выбегаю из подъезда и бегу, пока дыхание совершенно не сбивается, и продолжать нет сил.
– Удачи, сынок, – решив, что я на свидание. Хмыкаю.
Автобус плетется. Я уже опоздал, а еще ехать и ехать. Это плохо. Может, совсем не приходить? Это кто-то трусливый внутри меня. А еще более трусливый советует ехать. По крайней мере, это лучше, чем пройти через всю камеру. Выхожу на нужной остановке и ищу дом. Район элитный, сплошь красивые высотки, огороженные коваными заборами. Вот. Подхожу к домофону. Черт, уже половина… Может, он не заметит? Руки так дрожат, что я с трудом попадаю по кнопкам. Мне сразу отвечают, и ворота открываются. Прохожу, думая, какой же этаж. Ладно. По две квартиры, значит, мне нужен… Черт, голова не работает. Ладно, тыкаю на девятый. Угадываю. Вываливаюсь из лифта, Владлен стоит у открытой двери и с неудовольствием на меня смотрит:
– Ты опоздал. Терпеть не могу опоздания.
– Извини, – писк какой-то получается.
Юноша пропускает меня в квартиру и закрывает дверь. Он замирает, как будто чего-то ждет. Потом не выдерживает и спрашивает:
– Ты будешь раздеваться?
– Как, уже?..
– Куртку, придурок.
– А… а можно оставить?
Владлен буквально вытряхивает меня из куртки и вешает ее в шкаф.
– Обувь сними!
Я нагибаюсь и расшнуровываю кроссовки. Аккуратно ставлю их у двери. Нет, не так. Сдвигаю на сантиметр. Вот, теперь шнурок под подошву попал. Достаю его и аккуратно кладу под язычок.
– Закончил? – раздается надо мной. – Может, еще одеялом их укроешь?
Он рывком меня поднимает, и я зажмуриваюсь.
– Ну, ты и трус, – качает юноша головой. – Как ты изменился. Мы как будто поменялись местами.
– Я бы тебя насиловать точно не стал! – с жаром говорю я. А вдруг удастся его уболтать?
– Я и не собираюсь тебя насиловать, – ухмыляется он. – Ты сам пришел.
– И могу уйти?
– Конечно.
– Правда?
Он кивает. Вот опять у него это ехидное выражение. Тут подвох.
– Только монтировка с моим заявлением будут в полиции через час.
Так и знал, без подвоха никуда.
– Может, как-нибудь договоримся?
– Кроме секса мне от тебя ничего не нужно.
– Ну почему именно это? – заныл я. – Ну что ты во мне нашел?
– Сам не знаю, – тихо говорит Владлен, проводит рукой по своим волосам, отводя их назад, на меня не смотрит. – Если бы я знал… Стоило тебе появиться в моей жизни, как я ни о чем думать не могу, хренью страдаю, не работаю толком…
Такого я не ожидал. У меня даже рот открылся. Юноша мягко его закрыл двумя пальцами.
– Не подумай, придурок, что я тебе в любви признаюсь. Я просто хочу тебя трахнуть как следует.
– Это-то меня и напрягает.
– А ты расслабься, – советует он. – Пошли, а то застряли в коридоре.
Владлен тянет меня за собой. Квартира у него большая, несколько комнат, все отделано со вкусом, в светлых тонах. Красок мало. Ни яркой картины там, ни подушечки. Все очень сдержанно. Мы оказываемся в небольшой комнате, нечто вроде гостиной. Он усаживает меня на диван, а сам садится в кресло напротив. Нас разделяет журнальный столик, уже хорошо.
– Как я понял, спиртное ты не употребляешь?
– Как понял? – удивился я.
– По твоему лицу вчера, – он покачал головой. – Ты скривился. Пил я дорогой коньяк, запах от него не такой как от паленки, к которой ты привык в своей коммуналке. Отсюда такие выводы.
Ого, я бы так не смог.
– Что ты еще понял?
– Что ты идиот.
Я даже обиделся.
– Ладно, речь не об этом. Мы, конечно, можем проболтать всю ночь. Но завтра я позвоню на работу, навру что-нибудь про себя и тебя, конечно. Например, про кишечный грипп, как ты тогда, – я смутился. Как он понял, что я врал? – И ты останешься со мной. А после пятницы придет суббота, потом воскресенье. Выбирай сам.
– Не велик выбор.
– Что есть.
Я погрустнел. Похоже, переубедить его не получится. Ну что же делать?
– Я не могу так сразу.
– А я и не собираюсь на тебя накидываться.
Я вздохнул. Не знаю, что делать, как мне быть. Мне что – раздеваться? Ложиться? Вставать? Я чувствовал себя очень неуютно. Видно это отразилось на моем лице, потому как Владлен мягко сказал:
– Я не буду тебя насиловать. Даже постараюсь не делать тебе слишком больно, – порадовал, блин. – Сейчас ты сходишь в душ, а потом поговорим.
– А сразу нельзя?
– Хорошо. Могу предложить тебе в качестве средства для расслабления покурить травки.
– Что? Ты куришь траву?
– Вроде бы ты должен был понять, что я не всегда правильный мальчик.
– Ну, просто это…
– Ты никогда не курил траву? – вдруг засмеялся он. Достала его проницательность, честное слово. – И еще хулиган, называется.
– Это было давно. Ладно, – с тяжким вздохом встаю. – Где душ?
Юноша неопределенно машет рукой влево. Выхожу из комнаты в коридор, открываю первую попавшуюся дверь. Бинго. Ванная комната. Нежно-розовая плитка, облака на потолке. Яркий холодный свет. Белая мебель, огромное джакузи и сбоку душевая кабина. Если я задержусь в джакузи, он очень разозлится? Блин, как хочется разлечься в горячей воде, расслабиться, сто лет не принимал ванну. Нет, не вариант. Я разделся, побросав все вещи на пол. В душевой кабинке передо мной был ряд кнопок с какими-то картинками. Ни крана, ни душа… Ну, кому нужны какие-то кнопки в душе? Что они, блин, значат? Так, эта с каким-то солнышком… Я опасливо щелкнул. Надо мной вспыхнул свет. Чудесно. Тут и так, как в солярии, еще света только не хватало. Я нажал обратно, свет потух. Хм. Ничего так задумка. Это что за волны? Не подозревая подвоха, я нажал. Из стены в меня ударили струйки ледяной воды. Я взвыл, поспешно стал щелкать на кнопку, чтобы убрать ненужный эффект, но на меня полилась вода сверху, откуда-то пошел пар, заиграла музыка. Твою же… Я выбежал из кабинки. Какой-то ненормальный ее делал! Зачем столько ненужных вещей только для того, чтобы принять душ? Вобрав в легкие побольше воздуха, я вернулся и стал щелкать на кнопки, пока все не прекратилось. Ладно, значит, вымоюсь в джакузи. Там, по крайней мере, я вижу кран. Однако передо мной предстал нелегкий выбор геля и шампуня. У Владлена их было не меньше, чем в косметическом магазине. Плюнув, я взял первый попавшийся пузырек и намылил голову. Пахнет приятно. Гель для душа тоже имел потрясающий запах и ярко-синий цвет.
Сбоку, на небольшой тумбочке возвышалась стопка полотенец. Белоснежных, свежих. Я вытерся насухо и протер волосы. Ну, их просушить я не могу. Хрен знает, что у него в ванной вместо фена. Тут передо мной возникла проблема: одеваться или идти так, обмотавшись полотенцем? Владлен ясно дал понять, что он хочет. К чему лишние заморочки? Может, он быстро сделает свое черное дело и оставит меня в покое? Я смогу потом представить, что ничего не было… Вот было бы здорово. Мой взгляд упал на банный халат. То, что надо. Вроде и не совсем предлагаешь себя, а вроде и раздеваться быстро. Блин, о чем я только думаю? Я натянул халат, который был мне немного велик, и вышел. В гостиной Владлена не оказалось. Мы теперь в прятки будем играть? И почему в его квартире везде горит свет? Какая не экономия…. Я заглянул во все комнаты (их у него, кстати, шесть вместе с кухней) и нашел юношу в последней. Конечно, это была спальня. Она была в японском стиле. Светлые стены молочно-коричневого цвета, в тон ему пол из натурального дерева, несколько гравюр на стенах, икебана ближе к окну. Минимальный набор мебели: низкая кровать и две тумбочки. Приятное приглушенное, рассеянное освещение.
Владлен стоял у окна. Услышав мои шаги, он обернулся:
– Я думал, ты утонул, – но в его голосе не было ни намека на иронию.
– У тебя дурацкая ванная комната, – сказал я. Во рту пересохло, и я почувствовал, как по спине, щекоча, скатилась капелька пота.
– Правда? – он немного удивился. – Еще никто не жаловался.
Значит, он сюда всех водит? Хотя куда ему еще водить, если это его квартира? Ну, к слову сказать, шикарная квартира. Только не понятно, зачем ему так много места одному? Опустим вопрос уборки, уверен, у него есть прислуга. Но тут просто заблудиться можно. А квартплата сколько…
– Раздевайся.
Как приказ. У меня сердце ушло в пятки. Мне совершенно не хотелось этого делать… Прочитав все на моем лице, юноша просто сказал:
– Раз.
– А до скольки считаешь? – слабо поинтересовался я.
– Два.
– Ну, все-таки?
– Три.
Я быстро скинул с себя халат, всем видом показывая, что успел до того как прозвучала последняя цифра. Владлен не был настроен шутить. Он окинул меня пристальным взглядом, откровенно разглядывая. Я отвернулся. И умудрился покраснеть. Черт. К счастью, он никак не прокомментировал увиденное. Через мгновенье я услышал:
– Ложись.
И все? Так быстро? А чего я ожидал?.. Я послушно подошел к кровати и лег на спину.
– Перевернись.
Ну, это, наверное, чтобы не видеть моего лица. Я лег на живот.
– Вытяни руки вверх.
Так это еще зачем? В мою душу закрались подозрения… Что-то мне все это не нравится… Совсем близко со мной раздалось холодное:
– Не заставляй меня повторять.
С ощутимым раздражением. Ну что же я делаю? Только разозлю его. Я повиновался и зажмурился. Раздался знакомый щелчок, я дернулся и не смог пошевелить руками. От ужаса я перестал дышать. На моих запястьях красовались наручники. Я едва не заплакал. Что он задумал? Зачем это? В животе неприятно потянуло. Я лежу обездвиженный, мой бывший враг… О, нет… Я дернул руками, но наручники прочно переплетались со спинкой кровати.
– Нравится? – Владлен совсем близко, я даже чувствую его дыхание на затылке. Не отвечаю, лишь прячу лицо. – Это тебе понравится еще больше.
Не выдерживаю, резко поднимаю голову и вижу в его руках нечто напоминающее плеть на длинной основе и пластинку на кончике из толстой кожи с блестящими металлическими вставками. У меня похолодело внутри. Он ненормальный. Его глаза блестели. О, да он чертовски доволен собой. Думает, что я теперь буду молить о пощаде? Да пошел он. Я уткнулся в одеяло, закрываясь руками. Не доставлю ему радости. Не услышит он от меня ни звука. Бля… Удар обжигает спину. Я не успеваю, вскрикиваю, тут же кусаю покрывало. Он садится рядом, слышу шуршание ткани и его жаркий шепот на ухо:
– Больно?
Не шевелюсь, тяжело дышу. Место удара горит. Тонкие холодные пальцы осторожно касаются красной полосы, обводят ее контур. Черт, мне же так еще больней. Против воли вздрагиваю, еле сдерживаюсь, чтобы не отодвинуться. Он встает, отвешивает еще пару ударов. Я закусываю губу. Теперь я к ним готов, но от этого не менее больно. Невольно натягиваю руки, и стальные браслеты жадно впиваются в кожу. Чертов извращенец. Глухо стону в покрывало. Он продолжает. Уже не только спина, но и задница. Печет так, будто плеть раскалена до предела. Ненавижу его… Сколько он так еще будет измываться надо мной? Кажется, что у меня все тело, как один большой рубец. Вздрагиваю, когда нежные губы опускаются на места ударов и целуют их. По телу бегут мурашки. И больно, и приятно… Кожа чуть вспухла, я чувствую, как он проводит по ней кончиком языка. От него не укрылся ни один сантиметр. Шумно выдыхаю. Его пальцы, уже смазанные в чем-то, проникают в меня, умело растягивают. Еле дышу, напрягаюсь, но он продолжает покрывать поцелуями поясницу, спускается к копчику… В голове пусто, ни единой мысли. Лежу покорно, не шевелюсь. Пальцы исчезают, я напрягаюсь снова. Неужели сейчас?.. Но я ошибся. Чувствую что-то маленькое, круглое, легко проникающее в меня, затем еще одно… Что это? Дергаюсь, но юноша как будто ожидал этого – его свободная рука на моей шее, не могу пошевелиться. Он проталкивает еще два шарика и отпускает меня. Ослабляет наручники и переворачивает на бок, чтобы видеть мое лицо. Он улыбается и доволен как никогда. Мягко убирает прилипшую к моему лбу челку, заводит волосы за ухо. В его руке я вижу маленькое устройство, похожее на пульт. Даже не спрашиваю, что это, не хочу знать, не хочу… Не разрывая взгляда, он нажимает одну кнопочку. Внутри меня шарики начинают слабо вибрировать. К низу живота мгновенно приливает кровь. Он чуть пододвигается ко мне, ложась на одном уровне с моим лицом. Нас разделяют сантиметров десять. Вижу его потемневшие глаза, капельки пота на лбу. Он целует меня, нажимает еще раз кнопочку, вибрация усиливается. Не выдерживаю, с губ срывается стон. Хочется достать эти чертовы шарики, они мешают, они чертовски возбуждают… Он ловит каждый мой вздох, тяжело дышит. Его рука спускается вниз и касается моего члена. Закрываю глаза, не могу больше, откровенно стону, чувствую его губы, терзающие мои, его язык, такой требовательный и жесткий. Он снова нажимает кнопку. Вздрагиваю, выгибаюсь, пытаюсь согнуться в позу эмбриона, но его руки не дают. Касаюсь лбом его груди, слышу быстрые удары его сердца, и мне кажется, что я сейчас сойду с ума. Вибрация внутри продолжается, но она не приносит удовлетворения. Она безумно раздражает, я весь пылаю, кусаю губы, хватаю ртом воздух. Он преспокойно гладит мои плечи, как будто ничего не происходит, а мы просто лежим и ведем светскую беседу. Я жалобно всхлипываю, нет сил, не могу… Шепчу это вслух. Он дергает меня за волосы, смотрит в глаза, требует:
– Скажи.
– Я… я… – сглатываю. Мало что соображаю. – Я хочу тебя.
– Забыл волшебное слово.
– Ты издеваешься? – выдавливаю я, откидываясь назад, слышу его насмешливый шепот:
– Пока не скажешь, ничего не изменится.
Я знаю. Он из меня душу достанет, но добьется своего. Пересохшими губами говорю:
– Пожалуйста.
Вибрация прекращается. Чувствую, как шарики покидают мое тело. Облегченно выдыхаю, но рано. Он переворачивает меня на спину, разводит мне ноги и ложится на меня. И вот тут мне становится страшно. Дергаюсь в глупой попытке сбежать. Как же… Я все еще прикован, его тело придавливает сверху. Он с неудовольствием смотрит на меня:
– Мы можем вернуться к шарикам.
– О, нет… – я так быстро это произношу и с таким ужасом, что он усмехается:
– Тогда расслабься и не напрягайся, ты сделаешь себе только хуже.
Его член, большой и упругий, входит в меня. Больно как… Я едва не задыхаюсь. Как могу, пытаюсь расслабиться, но получается плохо. Прячу лицо в изгибе локтя, не хочу видеть его. Он замирает и шипит:
– Посмотри на меня.
Что-то бормочу отрицательное в ответ, он ругается, тянется к наручникам и отстегивает их, прижимает меня к постели руками и удерживает мою голову. Что, умный самый? Я зажмуриваюсь. Не буду на него смотреть! Тогда он начинает двигаться. Полностью выходит и входит снова. Садист, чертов. Хватит... У меня сами текут слезы из глаз. Он вздыхает, подтягивает мои бедра и двигается медленно-медленно. Черт, мы так до завтра это делать будем. Сжимаю зубы. Нет, я его абсолютно точно ненавижу. Он снова подтягивает мои бедра, чуть меняя угол, неспешно двигается. После третьего толчка я с удивлением распахиваю глаза. Внизу жгуче горячо. Боли нет. Только разливающаяся по телу нега, заставляющая стонать. Извиваюсь, хочу, чтобы это не кончалось. Сам целую его, впиваюсь в его губы, чувствую его руку, между нашими телами, его пальцы, крепко обхватывающие мой член. Кончаю первый спустя несколько секунд. Он держится ненамного дольше, напрягается и падает на меня. Тяжело дышит, прижимаясь к моему плечу.
Удовольствие проходит, спину и то, что пониже, начинает щипать. Я сталкиваю Владлена с себя, сажусь на кровати и стараюсь рассмотреть, что же он там натворил. Получается не очень. Жалко нельзя поворачивать голову на сто восемьдесят градусов. Вижу только красные полосы на бедрах.
– Это было необходимо? – с обидой спрашиваю я.
Он зевает, ложится на спину и потягивается. Потом соизволяет ответить:
– Еще спасибо скажи, что я был так сдержан.
– Ты что, садомазохист?
Юноша смеется:
– А тебе известно значение этого слова?
– Представь себе, да.
– Знаешь, причинить тебе парочку болезненных минут - моя мечта еще со школы. Считай, что я вернул тебе долг.
– А чертовы шарики тоже твоя мечта?
Он ехидно улыбается:
– Классная штука, да? Ты был такой шелковый.
Я отворачиваюсь. Он получил все, что хотел. И даже заставил меня произнести «пожалуйста». Мне стало грустно. Почему я чувствую себя, будто мной воспользовались? Где он всему этому научился? Блин, да он всегда ботаником был! А тут и шарики, и плеть, и наручники. Боюсь подумать, что могло бы быть дальше. Стоп. Вот этого не надо, даже в мыслях, мне вообще-то пора. Я поднимаю с пола халат и, шипя от боли, натягиваю его на себя. Вдруг на плечо ложится его рука, недоуменно оборачиваюсь.
– Ты далеко собрался?
– Но… мы же…
– А кто сказал, что будет только один раз?
– Ты издеваешься? – я едва не плачу.
Он качает головой:
– Еще скажи, что тебе не понравилось.
Так, еще этого не хватало говорить. Ладно, попробуем по-другому. Придав лицу невинное выражение, я заметил:
– Уже, наверное, поздно, а завтра на работу, рано вставать.
– Не переживай, я уже договорился, ни тебя, ни меня не ждут.
– Так ты не шутил на счет всех выходных? – я едва не взвыл от ужаса. Трахнуться один раз – ладно, но три дня подряд!
Ему понравилось выражение моего лица, он даже потрепал меня по голове:
– Не переживай ты так, самое сложное позади.
– Но так нельзя…
– Как? Трахаться с начальством?
– Перестань, я так не смогу… – я едва не захныкал.
– Сможешь, еще и просить будешь, – уверенно ответил он.
– Но я… я… есть хочу.
Владлен чмокнул меня и весело сказал:
– С этим совсем просто.
Он легко поднялся, вышел из спальни, а через минуту вернулся с увесистой папкой и положил мне ее на колени.
– Выбирай.
Я открыл ее. Там аккуратно разложенные лежали листы с названиями ресторанов города и их примерным меню. Перебирая страницы, я только удивлялся. Все они были мне не по карману. И идти в них я не собирался. Я захлопнул папку.
– Что? – удивился Владлен, завязывая на бедрах полотенце. – Ты же сказал, что голоден.
– Я не хочу никуда идти.
– А кто сказал, что мы пойдем? Выбери, что понравится, привезут домой.
– Какой сервис, – съязвил я. – Не хочу. Просто хлеба у тебя нет с колбасой?
– Это, кстати, тоже можно заказать.
– Спасибо, что-то аппетит пропал.
Юноша сел рядом и внимательно посмотрел на меня:
– Ты не хочешь, чтобы я платил?
Его догадливость не знает границ. Я кивнул, отводя взгляд.
– Послушай, ты же у меня в гостях. Не морить же мне тебя голодом все три дня?
Разумно. Я представил, как проголодаюсь за это время и желудок жалобно заурчал. Вот только формулировка «в гостях» здорово рассмешила. Владлен пододвинул ко мне папку:
– Выбери, что хочешь, хоть устриц, хоть хот-дог. Хорошо?
Я кивнул. Раз человек так настаивает… Юноша встал и сообщил:
– Я в ванну, – а затем подмигнул мне, – не хочешь со мной?
– Спасибо, обойдусь.
– Я бы показал все ее прелести, и уж точно смог бы изменить сложившееся мнение о моей скромной ванной комнате.
– Заманчиво, но я посижу здесь.
– Хорошо, – он улыбнулся и не сдержался:
– Только никуда не уходи.
Как бы я ни хотел соврать себе, но эти несколько дней были лучшими за последнее время. С тюрьмой их не сравнить – это точно. Без издевок и прежней злости Владлен был очень даже ничего. Конечно, он не мог не подкалывать меня, заставлять краснеть, но все же он был неплохим собеседником (правда, разговаривали мы очень мало), хорошим хозяином и потрясающим любовником. За это время я узнал столько, сколько не знал и за всю свою жизнь. Да, у него была явная склонность к БДСМ, но делал он все это так, что я… доверял ему. А полученное удовольствие с лихвой окупало небольшие синяки или отекшие конечности. Он знал, где грань, которую нельзя перейти. Он научил меня наслаждаться болью, разбавлять ее возбуждением и смаковать этот коктейль долгое время. А еще, эта зараза, была ненасытной и неутомимой. Сначала я считал, сколько раз у нас был секс, но сбился на втором же дне. Оказывается, есть такие приспособления, как анальные шарики (с которыми я познакомился в первый раз), анальные втулки, различные вибростимуляторы, которыми можно продлить удовольствие и даже в разы его увеличить. И как я жил все это время, не зная этого? Это сарказм. Кстати, свою ванную комнату он мне показал, используя многие вещи совсем не по назначению, но доводя меня до криков. После этого я действительно изменил свое мнение о ней.
Кормил Владлен меня великолепно. Когда он вышел из душа после нашего первого раза и застал меня озадаченного над папкой с ресторанами, то заказал все сам, даже не глядя, что был двенадцатый час ночи. Начали мы с итальянской кухни, попробовали японскую, китайскую, индийскую, тайскую, грузинскую, а вернулись к русской. Вечером в воскресенье я выбрал пельмени. Владлен скривился, но через полчаса передо мной стояло желанное лакомство. Наевшись до отвала, я откинулся на спинку стула. Юноша сидел передо мной и пил чай, проглядывая что-то на ноутбуке. Он был, бесспорно, красив. Его банный халат распахнулся, я видел его накачанную грудь без единого волоска. Мое воображение уже нарисовало его совершенное тело, длинные ноги, узкие бедра. Владлен почувствовал мой взгляд, улыбнулся краешком губ, но не оторвался от занятия. Мы почти не разговаривали. Вообще, все время мы вели себя, как кролики, а когда я получал передышку на время, то он или проверял почту, или с кем-то созванивался по деловым вопросам, или листал какие-то документы и книги. В такие моменты я чувствовал себя лишним, но уйти мне никто не позволял. Я смотрел телевизор, слонялся по его квартире, смотрел в окно. Что дальше? Я так боялся этого. Боялся спросить, боялся подумать. Владлен быстро изменился, он может измениться в обратную сторону. Что, он больше не хочет мне мстить? Ну да, он теперь хочет меня трахать. Как скоро я ему надоем? В том, что это для него игра, удовлетворение своих каких-то желаний, я не сомневался. А что? Прекрасная игрушка – никому не скажет, ничего не сможет сделать в ответ.
– О чем ты думаешь?
Я вздрогнул. Владлен внимательно наблюдал за мной уже долгое время.
– Ты действительно хочешь знать?
– Честно говоря, нет. Знаешь, я не хочу тебе врать. Чем больше мы могли бы узнать друг о друге, тем больше сблизились. Я не хочу сближаться с тобой. Нас многое разделяет, в том числе и прошлое, социальное положение. Секс неплох, но не больше.
Спасибо за откровенность. Во рту стало ужасно горько, я схватил стакан с соком и торопливо отпил из него. Что ж, по крайней мере, я знаю, что он думает обо мне. «Социальное положение» значит? Я не игрушка. Не мальчик для траха. Поигрался и хватит. Это я ему и сказал. Может было не так грозно, потому что голос дрожал, зато весомо.
Он невозмутимо кивнул:
– Я согласен. Ты можешь уходить, я не буду выдвигать против тебя обвинения, можешь забыть про монтировку с твоими отпечатками. Отработал.
Вот же сволочь. Я медленно встаю, пытаюсь побороть желание вылить ему сок на голову, и вообще, швырнуть в него чем-нибудь тяжелым. Иду в ванную, одеваюсь, привожу растрепанные волосы в порядок. Вот же дерьмо, честное слово. Затем так же медленно зашнуровываю кроссовки, натягиваю куртку. Он даже не шевелится, снова уткнулся в свой ноутбук. Выхожу из квартиры, нажимаю кнопку лифта. Что я за идиот? На что я все еще надеюсь? Запрыгиваю в лифт, сердце бешено стучит, выбегаю из подъезда и бегу, пока дыхание совершенно не сбивается, и продолжать нет сил.
Глава 5. Новая прическа и новые проблемы
У меня совершенно нет настроения. Просыпаюсь в шесть утра и до восьми лежу с открытыми глазами, глядя в плохо побеленный потолок кем-то лет десять назад. В восемь я кубарем сваливаюсь с кровати, быстро собираюсь и бегу на остановку. Погода сегодня ужасная, пешком идти – весь промокну.
На работе долго думаю – мыть ли у стойки с секретаршами сейчас или потом. Хочется посмотреть на Владлена. Беру швабру и лениво ей еложу. Приходят все, кроме него. Уже начало десятого, а его все нет. Странно. Он никогда не опаздывает. Я так быстро все домою, и мне нечего будет тут маячить. Словно услышав меня, створки лифта распахиваются, выходит Владлен. Наблюдаю за ним краем глаза. Как всегда свеж, элегантен и приветлив. Со всеми, кроме меня. В мою сторону он даже не смотрит. Здоровается с секретаршами, с проходившими мимо сотрудниками, идет в свой кабинет мимо меня, я даже успеваю почувствовать знакомый запах. А я теперь пустое место. Ни взгляда, ни слова.
День проходит скучно. Меня не дергают, Владлена я не вижу. Джема вызывает к себе, спрашивает в порядке ли я. Не знаю, что там ей наврали, но заверяю, что со мной все хорошо и такого больше не повторится. Женщина кивает, но как-то странно на меня смотрит.
***
Сегодня уже в семь вечера я дома. Это странно. Слоняюсь без толку, не знаю чем заняться. Дядя Федя предлагает сыграть в шашки. Сажусь, но игра не клеится.
– Как выходные? – с хитрым прищуром спрашивает старик.
Ох, лучше не напоминайте. Но я не хочу ему грубить и просто говорю:
– Нормально.
– Что такой хмурый? Поссорились?
– С кем? – удивляюсь я. Откуда ему знать про мою личную жизнь?
– С кем-кем, да с девкой твоей. Все выходные у нее куковал, а тут пришел. Поссорились же?
– Мы и не мирились, – буркнул я, передвигая фигурку.
– Проиграл, – радостно сообщил старик, сметая все шашки. – Да ладно тебе, не кручинься ты, помиритесь. Милые бранятся, только тешатся.
– Спасибо, дядь Федь, пойду.
Выслушивать этот бред мне не хотелось. Я выбрал из скромной коллекции старика книгу. Какую-то потрепанную, залитую чем-то, вещавшую о коммунизме. Ладно, и это сойдет. Я честно читал, не обращая внимания на крики из-за стены. И не надоедает им ругаться?
***
Первый день зимы. Похолодало здорово. У меня единственный свитер, который к тому же теплым не назовешь. Теперь придется ездить на автобусе, иначе я быстро заболею, ходя пешком до работы.
Прошла уже неделя с момента… черт, не знаю, как это назвать. Секса с Владленом. Он меня как будто не замечает. Его претензии ко мне отпали. Видел, как вчера Вика бегала за кормом для его рыбок в новом аквариуме. Говорят, что он еще красивее, чем прежде. Аквариум, конечно.
Пару раз мы встречались в туалете, но он делает вид, что меня не существует, а я молчу. Хотя, что я могу сказать? Если по-честному, то он исполнил условия «сделки». Отстал от меня, получив свое. А я что, еще и жаловаться буду? Меня превосходно кормили, я принимал ванну с пузырьками, спал в мягчайшей постели. Не пойму, как так получилось, что я перестал воспринимать это просто как секс? Ведь не должен же был. Владлен был откровенен со мной, это уже было хорошо. Не нужно было строить иллюзий, привыкать к хорошему. Мне место там, где я нахожусь. Нужно все забыть и пытаться барахтаться дальше. Так я решил и сделать.
Были и хорошие новости. Я получил свою первую заработную плату. Даже больше, чем рассчитывал. Долго думал, где же их хранить. По совету дяди Феди положил на карточку. А что, удобно. Мне даже страшно их тратить. Я купил себе пару пирожных и курицу-гриль. Все честно поделил со стариком и его женой. Он потом еще долго сокрушался, что я не пью, отметили бы первую получку.
Был человек, который не обрадовался моей зарплате. Карл Петрович. С каждым моим приходом он мрачнел все больше и больше. В этот раз стоило мне кашлянуть, он с яростью набросился на меня, брызгая слюной:
– Что ты на меня заразу переносишь? Что приперся, если больной? А что ты вообще заболел? Щас еще с работы уволят, – он оглядел меня. – Ходишь в тряпье каком-то. Зарплату, небось, получил? – я коротко кивнул. – Тогда купи себе что-нибудь нормальное! Не купишь, будет плохо, сам знаешь.
Я испуганно закивал. Этот урод с легкостью подпортит мне жизнь, а ведь все только начало налаживаться. Конечно, мне пришлось приобрести новые джинсы и свитер. К тому же я купил еще и новые кроссовки. Красивые, белые. На следующей встрече, я это продемонстрировал и Карл Петрович на время отстал. Зато в следующий раз пристал к моим взлохмаченным волосам:
– Что ты ходишь, как девка? Подстригись! Всегда растрепанный, смотреть противно.
Вышел я, сжимая кулаки. Парикмахерские я не любил. Да и жалко было денег. Но не сделать этого я не мог. Эта сволочь только и ждет моей оплошности. Он ко всему цепляется. Я сжал зубы и вошел в первый попавшийся салон. Девочка, накрашенная как матрешка, с высокой прической, усадила меня в кресло и прочирикала:
– Что хотите? – она провела рукой по моим волосам, перебирая их. Я вздрогнул. Давно ко мне никто не прикасался. – О, какие у вас чудесные волосы, такие густые. Давайте подровняем и сделаем мелирование?
– Мне нужно подстричься.
– Как коротко? – она посмотрела на меня в зеркало.
– Как можно короче.
– Но… зачем? Вам так идет, давайте снимем пару сантиметров и…
– Вы не поняли, мне нужно совсем коротко, – твердо сказал я.
– Очень жаль, – по ее мордашке и, правда, можно было решить, что ей жаль. Наверное, она недавно работает, еще полна энтузиазма и желания сделать мир лучше. Жалко, я никогда не имел подобного рода желаний.
***
Было непривычно с новой прической. Волосы были сантиметра по три, да и то, потому что девушка-парикмахерша настояла со слезами на глазах, я хотел короткий ежик. Даже секретарши впервые обратили на меня внимание и спросили с удивлением:
– Ты что, подстригся?
Похоже, они в принципе думали, что мне неизвестно, что это возможно. Я не ответил им. Мы общались мало, только по работе, и не горели желанием исправлять эту ситуацию.
Джема тоже удивилась:
– Ты чего это?
– Что, подстригся?
– Ага, имидж сменил?
– Типа того. Мешают.
– Жалко, ты единственный из мужчин, которых я знаю, кому шли длинные волосы. А, ладно, тебя временно переводят на этаж ниже, там нужно помочь с покраской. Не против?
Я пожал плечами. Мне-то какая разница. Здесь, там.
***
Две недели мы трудились над ремонтом. Это Джема назвала его просто «покраской». А там был полноценный, трудоемкий процесс преображения помещения. Сначала я и еще несколько ребят и, правда, красили стены, потом нам предложили за отдельную плату положить ковролин. А, что, проще простого. Сделали. Потом мы собрали новую мебель из перепутанных коробок на складе. Затем подключали компьютеры.
С ребятами мы сдружились. Один парень был моего возраста, его звали Алик, невысокий и смуглый, явно с кавказской кровью. Двое других были значительно старше, с большим опытом работы. Один из них отсидел полгода за какую-то ерунду. Оказалось, мы даже живем недалеко друг от друга. Кто-то предложил встретиться, все согласились. Конечно, все ужасно удивились, что я не пью, но я доказал, что могу веселиться и без этого. Заплатили нам неплохо, ведь это не входит в основные обязанности, и мы решили это отметить. До утра пели песни, вспоминали матерные частушки. Мужики отрубились к четырем утра, сотрясая храпом небольшую квартиру, которую они снимали, а мы с Аликом болтали до семи утра. У парнишки тоже была нелегкая жизнь. Своих родителей он вообще не знал, помнил себя только в детдоме, там тоже жизнь не сахар. Государство выперло его, едва ему исполнилось восемнадцать, забыв как-то о том, что ему положено жилье. Он перекантовывался у своих друзей по детдому, кому-то все равно везет больше. Окончил ПТУ, стал работать. Вот, теперь снимают эту квартирку, на еду вроде хватает, но на большее нет. Пару раз его просто избивали на улице, несколько раз забирали к ментам просто потому, что кому-то показалось, что на него не так посмотрели. Он говорил такие вещи, с которыми я был полностью согласен. На нас, обслуживающий персонал, смотрели как на пустое место. Или вообще не замечали. Как будто стены красятся сами и мусор выносится сам. Обидно, очень обидно. Мы не заслужили такого отношения. Никогда не обманывали, всегда выполняли работу.
– Понимаешь, такая жизнь, Тимка, хреновая, – на этом Алик уснул прямо за столом, подложив совсем по-детски кулак под щеку.
Я вздохнул, глядя на часы. Начало восьмого. Смогу дойти до работы пешком. Я наведался в ванную и немного офигел от своего вида. Черные круги под глазами, потрепанный вид. Вот что значит проболтать всю ночь напролет, когда ты уже не мальчик. А я ведь даже не пил. Ладно. Я прополоскал рот, причесался. Хрен с ним, сойдет.
На работе Джема сразу сделала мне замечание по поводу внешнего вида. Пришлось даже дыхнуть на нее. Она удивилась — перегара не было. Соврал что-то про легкую болезнь, на что она нахмурилась еще больше. Пришлось клятвенно пообещать, что завтра я буду как огурчик.
Хотелось спать, я все время зевал, думая только о том, когда же закончится этот день. Он неспешно, но уверенно шел к концу. Я заканчивал с мужским туалетом, стоял на корточках перед ящичками и раскладывал пузырьки с мылом. Оно здесь очень активно уходило. Не знал бы местный контингент, подумал бы, что его крадут. Кто-то вошел, но я не обратил внимания, меланхолично сдвигая мыло, высчитывая остаток.
– Ты подстригся? – раздалось слегка удивленное надо мной.
По спине пробежали мурашки. Владлен. Моя рука дрогнула, но ровно на секунду, через еще одну я ответил, не поднимая головы и не отвлекаясь от своего занятия:
– Как видите.
Больше он меня ни о чем не спрашивал, а я продолжал пересчитывать мыло. Ровно двадцать пузырьков. Хватит дней на десять. Уже хорошо, нужно сообщить Джеме. Я встал, отряхиваясь, и столкнулся взглядом с Владленом. Он все еще был тут, почему-то не ушел, смотрел на меня, не отрываясь. Не обращая на него внимания, я прошел мимо и уже был у двери, как вдруг почувствовал резкий рывок, меня развернули, и губы юноши впились в мои. Я едва не задохнулся. Он прижал меня к стене, требовательно раздвигал языком сомкнутые губы. Я оттолкнул его. Он отошел на шаг и тяжело дышал. Затем его руки вцепились в мой ворот и снова притянули к себе. Какой же он был горячий… Голова закружилась. Сам не замечая, я ответил на поцелуй, прижался к нему, но когда его руки дернули ползунок на змейке моего комбинезона, я отпрянул. Ну, уж нет. Он не посмеет. Но он очень даже посмел. Втолкнул меня в туалетную кабинку, захлопнул дверь, сдернул свой галстук и расстегнул первые пуговицы на рубашке. Я покачал головой, глядя на него, как мышка на удава, видя, что он настроен очень решительно и хочет только одного:
– Нет, не нужно…
Он меня не слушал. Владлен стал стягивать с меня комбинезон, несмотря на мое сопротивление. Ему это почти удалось, но до меня дошел весь ужас положения, и я стал сильней вырываться, тогда он сделал такое, от чего мои ноги стали ватными и я сам привалился к кафельной стене. Мои руки сами прижимали его к паху, против моего желания, его язык творил невероятные вещи с моим членом, остатка моих мыслей хватало лишь для того, чтобы не стонать во весь голос.
Нужно отметить, что у нас не прямая стенка в туалетных кабинках. По бокам перегородки между кабинками, они ровные, но та, которая выложена кафелем и к которой я прижимался, была с легким выступом. Где-то сантиметров двадцать, они были специально отведены под скрытие коммуникаций. И этого выступа вполне хватило, чтобы Владлен поднял меня и усадил на него, встав между моих ног, так как я их сразу попытался свести. Конечно, он уже раздел меня, а сам лишь чуть приспустил брюки. Мой слабый, недостойный протест он быстро заглушил поцелуем. Одной рукой держал мои руки, чтобы я не колотил по нему, а пальцы другой руки, смазанные в слюне, уже растягивали меня, задевая нужные точки, заставляя мою кровь бежать быстрее.
– Не нужно, кто-нибудь может зайти… – прошептал я, когда он отвлекся и стал целовать мою шею. В ответ он легонько укусил меня и прибавил еще один палец. У меня вырвался стон.
– Ты готов? – зачем-то спросил он.
Конечно, я отрицательно замотал головой. Не готов я ни к чему такому! И пусть мой член упирается ему в живот, смазка из него пачкает его дорогую рубашку, это ничего не значит. Ничего… Он, наверное, думал так же. Медленно вошел в меня, дал время привыкнуть, стал двигаться. Было ужасно неудобно сидеть, я боялся упасть, и пришлось обхватить его шею. Она была мокрая от пота… Меня это заставило лишь прижаться к нему сильней. Да, мне тоже было жарко, безумно жарко… И внутри, и снаружи.
Тут произошло то, чего я так боялся. Кто-то вошел. Я закусил губу и сделал страшные глаза, но Владлен, усмехнувшись, продолжал двигаться, правда, придержав пряжку ремня, чтобы она не звенела. Судя по разговорам, зашли двое мужчин. Черт… У меня все похолодело, в одном из них я узнал генерального директора. Владлен, по-видимому, тоже, потому что он резко остановился. Тяжелые вздохи вырывались из меня, но я лишь старался задержать дыхание. Сердце бешено колотилось по ребрам. Если нас здесь поймают, да еще и сам директор, это будет позорным концом моей карьеры. Я задрожал, мне реально стало страшно. Вдруг Владлен вышел из меня, в одно мгновение оказался у двери в кабинку и бесшумно повернул щеколду. Я чуть не упал, потерял равновесие, но он уже вернулся ко мне, поддержал меня, подтянул мои бедра к себе и вошел. Очень предусмотрительно закрыв мне рот рукой, потому что я не смог сдержать стон. В ответ я укусил его руку, притянул к себе и зашептал на ухо:
– Ты с ума сошел? Немедленно остановись, там же… – черт, как хорошо. Я с силой сжал зубы. Он лизнул мою шею, прикусил мочку уха. Похоже, собственная карьера его не волновала. Двигаться быстрее он не мог, нас бы точно услышали, поэтому продолжал меня мучить. Мужчины уходить не собирались. Они справили свои дела и стояли, перебрасываясь фразами по поводу здоровья жен, детей и всей родни у раковины. Я ругал их, на чем свет стоит, мечтая только об одном.
Владлен облизал свои пальцы, я удивился – зачем, а через мгновенье чуть не выдал нас обоих громким вскриком. Он обхватил мой член, сжал, стал двигать по нему рукой.
– Не надо, пожалуйста, – взмолился я, прижимаясь к нему.
Все уже плыло передо мной, мне огромных трудов стоило не стонать. Его движения внутри меня, движения его руки на моем члене… Я выгнулся, а Владлен быстро зажал мне рот свободной рукой. У меня свело ноги судорогой, а перед глазами заплясали черные круги. Я безвольной куклой повис на руках у юноши, слабо цепляясь за него. Он нашел мои губы, вырвал поцелуй, двигаясь все быстрее. Не знаю, как он себя контролировал, но все это было почти бесшумно. Его плечи напряглись, и я понял, что он кончил. Он прижался ко мне, пытаясь отдышаться. В туалете было тихо, значит мужчины ушли. Очень вовремя, блин. Нам повезло. Как же мы сейчас крупно могли попасть… Меня немного трясло, но я не был уверен от чего это. Владлен вышел из меня, помог спуститься с выступа. Я с трудом стоял. Он, заметив это, помог мне натянуть комбинезон с нижним бельем обратно. Не понимаю, как ему удается. Стоит такой бесстрастный, выдержанный. Поправляет галстук, флегматично стирает мою сперму со своей рубашки, потом понимает, что это бесполезно и просто застегивает пиджак на все пуговицы. Я вздохнул, наверное, даже не нужно пытаться найти объяснение нашему сексу в туалете.
– Так почему ты подстригся? – спрашивает он, словно ничего и не произошло.
– Куратор сказал, – нехотя говорю я, глядя в его светлые глаза. Почти забыл, какие они. А когда он во власти страсти, то заметно темнеют.
– Куратор?
– Ну да, я же досрочно отпущен, по программе, каждую неделю отчитываюсь у него.
– Понятно, – он поправляет воротник моего комбинезона. Наклоняется ко мне и говорит тихо:
– Выйдешь через пять минут, – делает шаг назад и добавляет, – мне больше нравилось раньше.
Плевать мне, что тебе нравилось. Стою и чувствую себя полным идиотом. Руки дрожат, как и все внутри. Ощущение, будто я совершил преступление. Чтобы успокоиться начинаю протирать зеркало. Итак, Владлен снова воспользовался мной. Почему я не сопротивлялся? Позволил ему все это? Нас же запросто могли застать. Как бы это было ужасно… Даже подумав об этом, я сделался пунцовым. Интересно, что бы написали в трудовую? Хотя, какая разница? Мне было бы уже все равно. Чувствую себя использованным. Ладно, тогда, я сам пришел. Но сейчас. Какое он право имеет? Я уже говорил, что ненавижу его?
***
Карл Петрович не в духе. Сегодня от него особенно воняет, словно он не мылся неделю, не меньше. Меня тошнит, пока я жду, сидя в его кабинете перед ним, пока он соизволит закончить свои дела. Черт, что же ему не скажет никто? Да с ним рядом находиться невозможно. Мужчина откладывает бумаги и с холодом смотрит на меня, потом изрекает:
– Ты подстригся.
– Да, как вы и сказали.
– Это хорошо, что ты слушаешься, – он хрустит костяшками на руках. – Что у тебя нового?
– Ничего, – пожимаю плечами, стараясь не морщиться от противного запаха и дышать ртом. – Все так же, работаю, живу.
– Как работа?
– Нормально. Замечаний нет.
– Это радует, не думал, что ты продержишься хоть неделю.
Спасибо за веру в меня, Карл Петрович. Конечно, все бывшие заключенные полное дерьмо. Живите, верьте в это, и будет вам счастье. Но на моем лице застыла заискивающая улыбка. Похоже, сегодня мой куратор настроен поговорить.
– Скоро новый год, – как бы невзначай роняет он.
Я в курсе. И?
– Ты не хочешь сделать мне подарок?
Представляю, какое у меня выражение лица. Еле сдерживаюсь. Этого ублюдка я хотел бы видеть только в гробу. Выдавливаю из себя:
– Конечно.
– Ты даже не спросишь, что я хочу? – издевается он.
– Что вы хотите? – послушно спрашиваю я.
– Я хочу вот эту модель сотового телефона.
Он протягивает мне листик, распечатанный из интернета. Там картинка сотового, модель, характеристики и даже цена. Тридцать тысяч рублей. У меня нет таких денег, и не скоро будут. Я бледнею.
– В тюрьме чудесно кормят на Новый год, – замечает этот урод, наслаждаясь моей беспомощностью.
– Я не могу, Карл Петрович, пожалуйста! У меня нет таких денег, – я буквально молю его. – Давайте попозже, к концу февраля, я обещаю, он будет…
– Телефон мне нужен через две недели, – отрезает мужчина. Разглядывает меня, а затем прибавляет:
– Правда, ты можешь сделать мне другой подарок.
– Какой? – бесцветным голосом спрашиваю я.
– Ты очень милый мальчик, а у меня давно никого не было.
Несколько секунд я осмысливал, а потом меня едва не вырвало. Спать с этим мешком жира? Нет, нет! Да я лучше умру. Я резко встал. Карл Петрович без жалости и с издевкой смотрел на меня. Без лишних слов я бросился к двери, выбежал, а он крикнул мне вслед:
– Подумай хорошо, Тимур.
***
В такие моменты я жалею, что не пью. Было хреново со всех сторон. Я ведь с самого начала знал, что этот ублюдок придумает что-нибудь этакое и не даст мне жить спокойно. Иначе и быть не могло. Я сидел, закрыв голову руками, на кухне у Алика и не знал, что мне делать. Сам Алик читал листик с характеристиками сотового, а потом присвистнул:
– Камера пять мегапикселей. Круто.
– Да что ты? – простонал я. – Алик, что мне делать?
Не знаю почему, но ноги сами меня понесли к нему, а язык сам все выложил. Алик не удивился, выслушал и минут пять читал информацию на листике. Похоже, школу он окончил с трудом.
– Да, фигово. Знаешь, у моего друга есть друг, который работает в салоне сотовых, может у него спросить, он продаст со скидкой?
– Но у меня всего восемь тысяч, понимаешь? Где я еще возьму за две недели?
Я ведь потратил деньги на одежду, накупил продуктов.
– У меня есть три, я тебе одолжу. А зарплата у тебя когда?
– Аванс перед новым годом, но там будет около пяти штук.
– Ну, получается, – он задумался, складывая в уме цифры, – пятнадцать.
– Шестнадцать, – поправил я его.
– Еще лучше, – он улыбнулся.
– Думаешь, мне сделают пятидесяти процентную скидку?
Он сник. Нет, конечно. А тут еще и жить на что-то нужно.
– Ладно, не парься, – вздохнул я, – что-нибудь придумаю.
– Я завтра позвоню, скажу, сколько будет скидка.
Попрощавшись, я побрел домой. Как меня достала моя жизнь… Постоянно какие-то проблемы, трудности. Надоело… На меня напало давно знакомое чувство апатии. Такое уже было, все казалось серым, не радостным. В прошлый раз я чуть не наложил руки на себя. Я устал барахтаться, выбираться. Хочу просто жить, мыть свои полы, спокойно спать в коммуналке.
Дядя Федя, заметив мое безрадостное выражение, решил, что я снова поссорился с моей несуществующей девушкой. Я бросил ему в ответ что-то резкое и заперся в своей комнате, стукнув кулаком по стене, так как соседи слева не на шутку разошлись, их диван так скрипел, будто по нему прыгали гиппопотамы.
На работе долго думаю – мыть ли у стойки с секретаршами сейчас или потом. Хочется посмотреть на Владлена. Беру швабру и лениво ей еложу. Приходят все, кроме него. Уже начало десятого, а его все нет. Странно. Он никогда не опаздывает. Я так быстро все домою, и мне нечего будет тут маячить. Словно услышав меня, створки лифта распахиваются, выходит Владлен. Наблюдаю за ним краем глаза. Как всегда свеж, элегантен и приветлив. Со всеми, кроме меня. В мою сторону он даже не смотрит. Здоровается с секретаршами, с проходившими мимо сотрудниками, идет в свой кабинет мимо меня, я даже успеваю почувствовать знакомый запах. А я теперь пустое место. Ни взгляда, ни слова.
День проходит скучно. Меня не дергают, Владлена я не вижу. Джема вызывает к себе, спрашивает в порядке ли я. Не знаю, что там ей наврали, но заверяю, что со мной все хорошо и такого больше не повторится. Женщина кивает, но как-то странно на меня смотрит.
Сегодня уже в семь вечера я дома. Это странно. Слоняюсь без толку, не знаю чем заняться. Дядя Федя предлагает сыграть в шашки. Сажусь, но игра не клеится.
– Как выходные? – с хитрым прищуром спрашивает старик.
Ох, лучше не напоминайте. Но я не хочу ему грубить и просто говорю:
– Нормально.
– Что такой хмурый? Поссорились?
– С кем? – удивляюсь я. Откуда ему знать про мою личную жизнь?
– С кем-кем, да с девкой твоей. Все выходные у нее куковал, а тут пришел. Поссорились же?
– Мы и не мирились, – буркнул я, передвигая фигурку.
– Проиграл, – радостно сообщил старик, сметая все шашки. – Да ладно тебе, не кручинься ты, помиритесь. Милые бранятся, только тешатся.
– Спасибо, дядь Федь, пойду.
Выслушивать этот бред мне не хотелось. Я выбрал из скромной коллекции старика книгу. Какую-то потрепанную, залитую чем-то, вещавшую о коммунизме. Ладно, и это сойдет. Я честно читал, не обращая внимания на крики из-за стены. И не надоедает им ругаться?
Первый день зимы. Похолодало здорово. У меня единственный свитер, который к тому же теплым не назовешь. Теперь придется ездить на автобусе, иначе я быстро заболею, ходя пешком до работы.
Прошла уже неделя с момента… черт, не знаю, как это назвать. Секса с Владленом. Он меня как будто не замечает. Его претензии ко мне отпали. Видел, как вчера Вика бегала за кормом для его рыбок в новом аквариуме. Говорят, что он еще красивее, чем прежде. Аквариум, конечно.
Пару раз мы встречались в туалете, но он делает вид, что меня не существует, а я молчу. Хотя, что я могу сказать? Если по-честному, то он исполнил условия «сделки». Отстал от меня, получив свое. А я что, еще и жаловаться буду? Меня превосходно кормили, я принимал ванну с пузырьками, спал в мягчайшей постели. Не пойму, как так получилось, что я перестал воспринимать это просто как секс? Ведь не должен же был. Владлен был откровенен со мной, это уже было хорошо. Не нужно было строить иллюзий, привыкать к хорошему. Мне место там, где я нахожусь. Нужно все забыть и пытаться барахтаться дальше. Так я решил и сделать.
Были и хорошие новости. Я получил свою первую заработную плату. Даже больше, чем рассчитывал. Долго думал, где же их хранить. По совету дяди Феди положил на карточку. А что, удобно. Мне даже страшно их тратить. Я купил себе пару пирожных и курицу-гриль. Все честно поделил со стариком и его женой. Он потом еще долго сокрушался, что я не пью, отметили бы первую получку.
Был человек, который не обрадовался моей зарплате. Карл Петрович. С каждым моим приходом он мрачнел все больше и больше. В этот раз стоило мне кашлянуть, он с яростью набросился на меня, брызгая слюной:
– Что ты на меня заразу переносишь? Что приперся, если больной? А что ты вообще заболел? Щас еще с работы уволят, – он оглядел меня. – Ходишь в тряпье каком-то. Зарплату, небось, получил? – я коротко кивнул. – Тогда купи себе что-нибудь нормальное! Не купишь, будет плохо, сам знаешь.
Я испуганно закивал. Этот урод с легкостью подпортит мне жизнь, а ведь все только начало налаживаться. Конечно, мне пришлось приобрести новые джинсы и свитер. К тому же я купил еще и новые кроссовки. Красивые, белые. На следующей встрече, я это продемонстрировал и Карл Петрович на время отстал. Зато в следующий раз пристал к моим взлохмаченным волосам:
– Что ты ходишь, как девка? Подстригись! Всегда растрепанный, смотреть противно.
Вышел я, сжимая кулаки. Парикмахерские я не любил. Да и жалко было денег. Но не сделать этого я не мог. Эта сволочь только и ждет моей оплошности. Он ко всему цепляется. Я сжал зубы и вошел в первый попавшийся салон. Девочка, накрашенная как матрешка, с высокой прической, усадила меня в кресло и прочирикала:
– Что хотите? – она провела рукой по моим волосам, перебирая их. Я вздрогнул. Давно ко мне никто не прикасался. – О, какие у вас чудесные волосы, такие густые. Давайте подровняем и сделаем мелирование?
– Мне нужно подстричься.
– Как коротко? – она посмотрела на меня в зеркало.
– Как можно короче.
– Но… зачем? Вам так идет, давайте снимем пару сантиметров и…
– Вы не поняли, мне нужно совсем коротко, – твердо сказал я.
– Очень жаль, – по ее мордашке и, правда, можно было решить, что ей жаль. Наверное, она недавно работает, еще полна энтузиазма и желания сделать мир лучше. Жалко, я никогда не имел подобного рода желаний.
Было непривычно с новой прической. Волосы были сантиметра по три, да и то, потому что девушка-парикмахерша настояла со слезами на глазах, я хотел короткий ежик. Даже секретарши впервые обратили на меня внимание и спросили с удивлением:
– Ты что, подстригся?
Похоже, они в принципе думали, что мне неизвестно, что это возможно. Я не ответил им. Мы общались мало, только по работе, и не горели желанием исправлять эту ситуацию.
Джема тоже удивилась:
– Ты чего это?
– Что, подстригся?
– Ага, имидж сменил?
– Типа того. Мешают.
– Жалко, ты единственный из мужчин, которых я знаю, кому шли длинные волосы. А, ладно, тебя временно переводят на этаж ниже, там нужно помочь с покраской. Не против?
Я пожал плечами. Мне-то какая разница. Здесь, там.
Две недели мы трудились над ремонтом. Это Джема назвала его просто «покраской». А там был полноценный, трудоемкий процесс преображения помещения. Сначала я и еще несколько ребят и, правда, красили стены, потом нам предложили за отдельную плату положить ковролин. А, что, проще простого. Сделали. Потом мы собрали новую мебель из перепутанных коробок на складе. Затем подключали компьютеры.
С ребятами мы сдружились. Один парень был моего возраста, его звали Алик, невысокий и смуглый, явно с кавказской кровью. Двое других были значительно старше, с большим опытом работы. Один из них отсидел полгода за какую-то ерунду. Оказалось, мы даже живем недалеко друг от друга. Кто-то предложил встретиться, все согласились. Конечно, все ужасно удивились, что я не пью, но я доказал, что могу веселиться и без этого. Заплатили нам неплохо, ведь это не входит в основные обязанности, и мы решили это отметить. До утра пели песни, вспоминали матерные частушки. Мужики отрубились к четырем утра, сотрясая храпом небольшую квартиру, которую они снимали, а мы с Аликом болтали до семи утра. У парнишки тоже была нелегкая жизнь. Своих родителей он вообще не знал, помнил себя только в детдоме, там тоже жизнь не сахар. Государство выперло его, едва ему исполнилось восемнадцать, забыв как-то о том, что ему положено жилье. Он перекантовывался у своих друзей по детдому, кому-то все равно везет больше. Окончил ПТУ, стал работать. Вот, теперь снимают эту квартирку, на еду вроде хватает, но на большее нет. Пару раз его просто избивали на улице, несколько раз забирали к ментам просто потому, что кому-то показалось, что на него не так посмотрели. Он говорил такие вещи, с которыми я был полностью согласен. На нас, обслуживающий персонал, смотрели как на пустое место. Или вообще не замечали. Как будто стены красятся сами и мусор выносится сам. Обидно, очень обидно. Мы не заслужили такого отношения. Никогда не обманывали, всегда выполняли работу.
– Понимаешь, такая жизнь, Тимка, хреновая, – на этом Алик уснул прямо за столом, подложив совсем по-детски кулак под щеку.
Я вздохнул, глядя на часы. Начало восьмого. Смогу дойти до работы пешком. Я наведался в ванную и немного офигел от своего вида. Черные круги под глазами, потрепанный вид. Вот что значит проболтать всю ночь напролет, когда ты уже не мальчик. А я ведь даже не пил. Ладно. Я прополоскал рот, причесался. Хрен с ним, сойдет.
На работе Джема сразу сделала мне замечание по поводу внешнего вида. Пришлось даже дыхнуть на нее. Она удивилась — перегара не было. Соврал что-то про легкую болезнь, на что она нахмурилась еще больше. Пришлось клятвенно пообещать, что завтра я буду как огурчик.
Хотелось спать, я все время зевал, думая только о том, когда же закончится этот день. Он неспешно, но уверенно шел к концу. Я заканчивал с мужским туалетом, стоял на корточках перед ящичками и раскладывал пузырьки с мылом. Оно здесь очень активно уходило. Не знал бы местный контингент, подумал бы, что его крадут. Кто-то вошел, но я не обратил внимания, меланхолично сдвигая мыло, высчитывая остаток.
– Ты подстригся? – раздалось слегка удивленное надо мной.
По спине пробежали мурашки. Владлен. Моя рука дрогнула, но ровно на секунду, через еще одну я ответил, не поднимая головы и не отвлекаясь от своего занятия:
– Как видите.
Больше он меня ни о чем не спрашивал, а я продолжал пересчитывать мыло. Ровно двадцать пузырьков. Хватит дней на десять. Уже хорошо, нужно сообщить Джеме. Я встал, отряхиваясь, и столкнулся взглядом с Владленом. Он все еще был тут, почему-то не ушел, смотрел на меня, не отрываясь. Не обращая на него внимания, я прошел мимо и уже был у двери, как вдруг почувствовал резкий рывок, меня развернули, и губы юноши впились в мои. Я едва не задохнулся. Он прижал меня к стене, требовательно раздвигал языком сомкнутые губы. Я оттолкнул его. Он отошел на шаг и тяжело дышал. Затем его руки вцепились в мой ворот и снова притянули к себе. Какой же он был горячий… Голова закружилась. Сам не замечая, я ответил на поцелуй, прижался к нему, но когда его руки дернули ползунок на змейке моего комбинезона, я отпрянул. Ну, уж нет. Он не посмеет. Но он очень даже посмел. Втолкнул меня в туалетную кабинку, захлопнул дверь, сдернул свой галстук и расстегнул первые пуговицы на рубашке. Я покачал головой, глядя на него, как мышка на удава, видя, что он настроен очень решительно и хочет только одного:
– Нет, не нужно…
Он меня не слушал. Владлен стал стягивать с меня комбинезон, несмотря на мое сопротивление. Ему это почти удалось, но до меня дошел весь ужас положения, и я стал сильней вырываться, тогда он сделал такое, от чего мои ноги стали ватными и я сам привалился к кафельной стене. Мои руки сами прижимали его к паху, против моего желания, его язык творил невероятные вещи с моим членом, остатка моих мыслей хватало лишь для того, чтобы не стонать во весь голос.
Нужно отметить, что у нас не прямая стенка в туалетных кабинках. По бокам перегородки между кабинками, они ровные, но та, которая выложена кафелем и к которой я прижимался, была с легким выступом. Где-то сантиметров двадцать, они были специально отведены под скрытие коммуникаций. И этого выступа вполне хватило, чтобы Владлен поднял меня и усадил на него, встав между моих ног, так как я их сразу попытался свести. Конечно, он уже раздел меня, а сам лишь чуть приспустил брюки. Мой слабый, недостойный протест он быстро заглушил поцелуем. Одной рукой держал мои руки, чтобы я не колотил по нему, а пальцы другой руки, смазанные в слюне, уже растягивали меня, задевая нужные точки, заставляя мою кровь бежать быстрее.
– Не нужно, кто-нибудь может зайти… – прошептал я, когда он отвлекся и стал целовать мою шею. В ответ он легонько укусил меня и прибавил еще один палец. У меня вырвался стон.
– Ты готов? – зачем-то спросил он.
Конечно, я отрицательно замотал головой. Не готов я ни к чему такому! И пусть мой член упирается ему в живот, смазка из него пачкает его дорогую рубашку, это ничего не значит. Ничего… Он, наверное, думал так же. Медленно вошел в меня, дал время привыкнуть, стал двигаться. Было ужасно неудобно сидеть, я боялся упасть, и пришлось обхватить его шею. Она была мокрая от пота… Меня это заставило лишь прижаться к нему сильней. Да, мне тоже было жарко, безумно жарко… И внутри, и снаружи.
Тут произошло то, чего я так боялся. Кто-то вошел. Я закусил губу и сделал страшные глаза, но Владлен, усмехнувшись, продолжал двигаться, правда, придержав пряжку ремня, чтобы она не звенела. Судя по разговорам, зашли двое мужчин. Черт… У меня все похолодело, в одном из них я узнал генерального директора. Владлен, по-видимому, тоже, потому что он резко остановился. Тяжелые вздохи вырывались из меня, но я лишь старался задержать дыхание. Сердце бешено колотилось по ребрам. Если нас здесь поймают, да еще и сам директор, это будет позорным концом моей карьеры. Я задрожал, мне реально стало страшно. Вдруг Владлен вышел из меня, в одно мгновение оказался у двери в кабинку и бесшумно повернул щеколду. Я чуть не упал, потерял равновесие, но он уже вернулся ко мне, поддержал меня, подтянул мои бедра к себе и вошел. Очень предусмотрительно закрыв мне рот рукой, потому что я не смог сдержать стон. В ответ я укусил его руку, притянул к себе и зашептал на ухо:
– Ты с ума сошел? Немедленно остановись, там же… – черт, как хорошо. Я с силой сжал зубы. Он лизнул мою шею, прикусил мочку уха. Похоже, собственная карьера его не волновала. Двигаться быстрее он не мог, нас бы точно услышали, поэтому продолжал меня мучить. Мужчины уходить не собирались. Они справили свои дела и стояли, перебрасываясь фразами по поводу здоровья жен, детей и всей родни у раковины. Я ругал их, на чем свет стоит, мечтая только об одном.
Владлен облизал свои пальцы, я удивился – зачем, а через мгновенье чуть не выдал нас обоих громким вскриком. Он обхватил мой член, сжал, стал двигать по нему рукой.
– Не надо, пожалуйста, – взмолился я, прижимаясь к нему.
Все уже плыло передо мной, мне огромных трудов стоило не стонать. Его движения внутри меня, движения его руки на моем члене… Я выгнулся, а Владлен быстро зажал мне рот свободной рукой. У меня свело ноги судорогой, а перед глазами заплясали черные круги. Я безвольной куклой повис на руках у юноши, слабо цепляясь за него. Он нашел мои губы, вырвал поцелуй, двигаясь все быстрее. Не знаю, как он себя контролировал, но все это было почти бесшумно. Его плечи напряглись, и я понял, что он кончил. Он прижался ко мне, пытаясь отдышаться. В туалете было тихо, значит мужчины ушли. Очень вовремя, блин. Нам повезло. Как же мы сейчас крупно могли попасть… Меня немного трясло, но я не был уверен от чего это. Владлен вышел из меня, помог спуститься с выступа. Я с трудом стоял. Он, заметив это, помог мне натянуть комбинезон с нижним бельем обратно. Не понимаю, как ему удается. Стоит такой бесстрастный, выдержанный. Поправляет галстук, флегматично стирает мою сперму со своей рубашки, потом понимает, что это бесполезно и просто застегивает пиджак на все пуговицы. Я вздохнул, наверное, даже не нужно пытаться найти объяснение нашему сексу в туалете.
– Так почему ты подстригся? – спрашивает он, словно ничего и не произошло.
– Куратор сказал, – нехотя говорю я, глядя в его светлые глаза. Почти забыл, какие они. А когда он во власти страсти, то заметно темнеют.
– Куратор?
– Ну да, я же досрочно отпущен, по программе, каждую неделю отчитываюсь у него.
– Понятно, – он поправляет воротник моего комбинезона. Наклоняется ко мне и говорит тихо:
– Выйдешь через пять минут, – делает шаг назад и добавляет, – мне больше нравилось раньше.
Плевать мне, что тебе нравилось. Стою и чувствую себя полным идиотом. Руки дрожат, как и все внутри. Ощущение, будто я совершил преступление. Чтобы успокоиться начинаю протирать зеркало. Итак, Владлен снова воспользовался мной. Почему я не сопротивлялся? Позволил ему все это? Нас же запросто могли застать. Как бы это было ужасно… Даже подумав об этом, я сделался пунцовым. Интересно, что бы написали в трудовую? Хотя, какая разница? Мне было бы уже все равно. Чувствую себя использованным. Ладно, тогда, я сам пришел. Но сейчас. Какое он право имеет? Я уже говорил, что ненавижу его?
Карл Петрович не в духе. Сегодня от него особенно воняет, словно он не мылся неделю, не меньше. Меня тошнит, пока я жду, сидя в его кабинете перед ним, пока он соизволит закончить свои дела. Черт, что же ему не скажет никто? Да с ним рядом находиться невозможно. Мужчина откладывает бумаги и с холодом смотрит на меня, потом изрекает:
– Ты подстригся.
– Да, как вы и сказали.
– Это хорошо, что ты слушаешься, – он хрустит костяшками на руках. – Что у тебя нового?
– Ничего, – пожимаю плечами, стараясь не морщиться от противного запаха и дышать ртом. – Все так же, работаю, живу.
– Как работа?
– Нормально. Замечаний нет.
– Это радует, не думал, что ты продержишься хоть неделю.
Спасибо за веру в меня, Карл Петрович. Конечно, все бывшие заключенные полное дерьмо. Живите, верьте в это, и будет вам счастье. Но на моем лице застыла заискивающая улыбка. Похоже, сегодня мой куратор настроен поговорить.
– Скоро новый год, – как бы невзначай роняет он.
Я в курсе. И?
– Ты не хочешь сделать мне подарок?
Представляю, какое у меня выражение лица. Еле сдерживаюсь. Этого ублюдка я хотел бы видеть только в гробу. Выдавливаю из себя:
– Конечно.
– Ты даже не спросишь, что я хочу? – издевается он.
– Что вы хотите? – послушно спрашиваю я.
– Я хочу вот эту модель сотового телефона.
Он протягивает мне листик, распечатанный из интернета. Там картинка сотового, модель, характеристики и даже цена. Тридцать тысяч рублей. У меня нет таких денег, и не скоро будут. Я бледнею.
– В тюрьме чудесно кормят на Новый год, – замечает этот урод, наслаждаясь моей беспомощностью.
– Я не могу, Карл Петрович, пожалуйста! У меня нет таких денег, – я буквально молю его. – Давайте попозже, к концу февраля, я обещаю, он будет…
– Телефон мне нужен через две недели, – отрезает мужчина. Разглядывает меня, а затем прибавляет:
– Правда, ты можешь сделать мне другой подарок.
– Какой? – бесцветным голосом спрашиваю я.
– Ты очень милый мальчик, а у меня давно никого не было.
Несколько секунд я осмысливал, а потом меня едва не вырвало. Спать с этим мешком жира? Нет, нет! Да я лучше умру. Я резко встал. Карл Петрович без жалости и с издевкой смотрел на меня. Без лишних слов я бросился к двери, выбежал, а он крикнул мне вслед:
– Подумай хорошо, Тимур.
В такие моменты я жалею, что не пью. Было хреново со всех сторон. Я ведь с самого начала знал, что этот ублюдок придумает что-нибудь этакое и не даст мне жить спокойно. Иначе и быть не могло. Я сидел, закрыв голову руками, на кухне у Алика и не знал, что мне делать. Сам Алик читал листик с характеристиками сотового, а потом присвистнул:
– Камера пять мегапикселей. Круто.
– Да что ты? – простонал я. – Алик, что мне делать?
Не знаю почему, но ноги сами меня понесли к нему, а язык сам все выложил. Алик не удивился, выслушал и минут пять читал информацию на листике. Похоже, школу он окончил с трудом.
– Да, фигово. Знаешь, у моего друга есть друг, который работает в салоне сотовых, может у него спросить, он продаст со скидкой?
– Но у меня всего восемь тысяч, понимаешь? Где я еще возьму за две недели?
Я ведь потратил деньги на одежду, накупил продуктов.
– У меня есть три, я тебе одолжу. А зарплата у тебя когда?
– Аванс перед новым годом, но там будет около пяти штук.
– Ну, получается, – он задумался, складывая в уме цифры, – пятнадцать.
– Шестнадцать, – поправил я его.
– Еще лучше, – он улыбнулся.
– Думаешь, мне сделают пятидесяти процентную скидку?
Он сник. Нет, конечно. А тут еще и жить на что-то нужно.
– Ладно, не парься, – вздохнул я, – что-нибудь придумаю.
– Я завтра позвоню, скажу, сколько будет скидка.
Попрощавшись, я побрел домой. Как меня достала моя жизнь… Постоянно какие-то проблемы, трудности. Надоело… На меня напало давно знакомое чувство апатии. Такое уже было, все казалось серым, не радостным. В прошлый раз я чуть не наложил руки на себя. Я устал барахтаться, выбираться. Хочу просто жить, мыть свои полы, спокойно спать в коммуналке.
Дядя Федя, заметив мое безрадостное выражение, решил, что я снова поссорился с моей несуществующей девушкой. Я бросил ему в ответ что-то резкое и заперся в своей комнате, стукнув кулаком по стене, так как соседи слева не на шутку разошлись, их диван так скрипел, будто по нему прыгали гиппопотамы.
Глава 6. Сотовый для Карла Петровича
До нового года оставалась неделя. Часики тикали. Я уже видел себя в тюремной робе, представлял эту вонючую дрянь, которую давали нам вместо еды. А еще видел, как со мной расправляется тот, кому я так успел насолить. Уверен, ведь попаду я именно к нему в лапы, Карлу Петровичу прекрасно известно о моих взаимоотношениях с остальными заключенными.
Алик узнал, друг его друга сможет сделать тридцатипроцентную скидку. Итого мне нужна двадцать одна тысяча. Отнимем то, что у меня есть, за минусом расходов на еду, чтобы я не умер от голода, и получается, что мне нужно где-то раздобыть за неделю семь тысяч. Как это сделать и где я не представлял. Я спрашивал о подработке у каждого магазина, ездил на вокзал (там часто нужны грузчики), просматривал все объявления на столбах. Без толку.
Часто думал – а не сбежать ли мне? Кое-какие деньги есть, быть может?.. Но понимал, что если меня поймают, то лучше бы мне не рождаться на свет. Помню историю, как-то одна из девушек не пришла к Карлу Петровичу на кураторскую встречу, попала в больницу с аппендицитом, так он потом засунул ее в такую дыру, что бедняжка умерла через полгода от нервного истощения. Эта сволочь только посмеялась. Не хочу умирать.
Конечно, мне в голову приходило обратиться к Владлену. Только что я скажу? Одолжи мне семь тысяч? Знаю, что он ответит. Пошлет меня туда, где сам был уже несколько раз. Или придумает что-нибудь изощренное. О, он это может. Да он мастер в этом. Однако все лучше, чем ложиться в постель с этой свиньей или гнить в тюрьме. Так думая, я постепенно убедил себя, что нужно выбирать меньшее зло. Я решался долго, целый день у меня пересыхало во рту, стоило мне подумать о том, что мне предстоит. Уже стемнело, рабочий день кончился, а я все тянул. Даже Джема косилась на меня, потому что у меня все валилось из рук.
Я стоял перед дверью в его кабинет вот уже полчаса. Конечно, мое промедление могло закончиться тем, что он мог просто уйти домой. А завтра… Я точно не решусь. Это меня подстегнуло. Я легонько стукнул костяшками пальцев по его двери. Негромкое «войдите» и мое сердце почти выпрыгивает из груди. Просачиваюсь в кабинет и замираю, сделав всего шаг от двери. Владлен выглядит немного удивленным при виде меня и явно не обрадован. Не могу придумать с чего бы начать, мнусь и сглатываю скапливающуюся слюну.
— Ну? Пришел постоять тут вместо мебели?
— Нет, я просто… — прошептал я.
— Громче говори.
Я откашлялся:
— Я хотел…
— Подойди, — приказал юноша, теряя терпение.
Делаю три шага к его столу. Натыкаюсь на его мрачный взгляд. Черт, все слова выбивает из головы. Ну и на что я вообще надеюсь? Опозорюсь и все.
— У тебя тридцать секунд, — он посмотрел на часы.
Достала его манера ставить себя выше всех. Это злит. Я ровно говорю:
— Мне нужны семь тысяч рублей.
Его брови ползут вверх. Уверен, такого он точно не ожидал, он даже как-то растерялся.
— Я верну тебе со следующей зарплаты, но мне очень нужны эти деньги.
Уверен, он сейчас придумает много красивых словосочетаний, соберет их во фразы, и я буду чувствовать себя ничтожеством. Ага, вот и началось. С таким видом, будто я перед ним на паперти стою с протянутой рукой и на коленях, полный брезгливости, Владлен подходит ко мне и, глядя прямо в глаза, спрашивает, в его голосе чувствуется яд:
— С чего ты взял, что вообще можешь обращаться ко мне с такими просьбами? Как у тебя хватило смелости отвлекать меня по пустякам? Никогда больше не смей появляться в моем кабинете, ошибка природы. Ты понял? Сам уйдешь или охрану вызвать?
Унижение окатило меня с ног до головы и обожгло щеки. Сколько презрения, превосходства. Ненавижу его. Все плывет от ярости перед глазами. Не соображая, хватаю его за воротник рубашки и притягиваю к себе:
— Не смей со мной так обращаться. Я не дерьмо, я человек, которого ты к тому же недавно трахнул в общественном туалете. Я не позволю тебе так разговаривать со мной, ты понял? Ты дашь мне эти деньги.
— Или? – спокойно, с легкой усмешкой. Он даже не пытался вырваться, стоял, как будто ничего не происходит. Я чувствовал запах его одеколона, смешанный с запахом шампуня, чувствовал тепло его кожи, сквозь тонкую рубашку.
— Или я расскажу всем о том, что было.
— Кто больше пострадает, интересно?
— Плевать. Я сделаю это, — в тот момент я был настроен решительно и действительно бы сделал это.
— Мне ничего не будет. А тебя сразу уволят. Я уж постараюсь.
Конечно, он был прав. Тысячу раз прав. Но мне плевать. Уже ни о чем не думая, я замахиваюсь, и мой кулак врезается в его лицо. Владлен сначала выглядит удивленным, трогает покрасневшую щеку, а потом хищно кидается на меня. Бьет в живот, в первый раз я не успеваю увернуться, весь воздух исчезает из груди, а во второй подрезаю его и мы оба падаем на пол. Он лупит по моим бокам, а затем хватает мою голову и помогает ей встретиться с полом. Слышу противный хруст, медный привкус крови во рту и все темнеет на пару мгновений перед глазами. Силы быстро покидают меня, в ушах звенит, слышу, как юноша матерится, переворачивает меня на спину, помогает сесть, прижимает что-то холодное к носу. Через минуту прихожу в себя, звон проходит, слабость тоже.
— Ты мне нос сломал, придурок, — с горечью говорю я, а он все еще удерживает мокрое полотенце на моем лице.
— Прости, — он вроде и правда выглядит виноватым.
Злость у меня прошла, осталось лишь раздражение, требующее выхода. Вырываю у него полотенце, отталкиваю его, но Владлен остается сидеть рядом, так близко, что наши бедра соприкасаются.
— У меня и без этого проблем полно, а тут еще ты постарался.
— Прости, — повторяет он, глядя на меня блестящими глазами. – Поехали в больницу.
— Никуда я не поеду, идиот! У меня денег нет! А бесплатной медицины у нас в стране нет!
Он не обращает внимания на мои крики, тихо произносит:
— Я заплачу.
— Конечно, хорошо, когда у тебя много денег, можно делать все, что угодно? Одолжи мне эти гребаные семь тысяч, и я пойду.
— Ты не можешь: завтра нос опухнет, трудно будет дышать. Нужно действовать сейчас, пока можно.
— Откуда такие познания?
— От тебя, — спокойно говорит юноша. – Ты-то в школе старался.
Хм, не помню, чтоб ломал ему нос… Мое раздражение исчезает, остается лишь какая-то пустота. Зря я вообще сюда пришел. Сам виноват. Неуклюже встаю. Владлен тянется помочь, но мой яростный взгляд его останавливает. Сам справлюсь. Делаю несколько шагов к двери. Перед глазами все кружится. Наверное, я неслабо ударился. Он не выдерживает, хватает меня за плечи:
— Позволь мне отвезти тебя в больницу, а потом одолжу тебе эти деньги. И даже отвезу домой. Идет?
— Скажи волшебное слово, — вырывается у меня. Уж слишком у него умоляющий тон. Владлен меняется в лице, убирает руки и, мне кажется, что он сейчас меня пошлет подальше, но он неуверенно говорит:
— Пожалуйста.
Слабо киваю. Это что-то новенькое. Зачем ему возиться со мной? Но он достает из шкафа свое пальто, накидывает мне на плечи и ведет к лифту. Представляете лица Вики и Кати, когда их обожаемый начальник выводит из своего кабинета уборщика с кровавым полотенцем у лица, трогательно поддерживая его за плечи? Это стоило того, чтобы хоть раз такое увидеть. Наверное, они еще долго будут сидеть с открытым ртом. Владлен же невозмутим, даже не смотрит на них. В лифте в наглую облокачиваюсь на юношу, закрываю глаза. Чувствую его улыбку, губы, скользнувшие по моему виску, уверенные объятия. Со всей возможной осторожностью он усаживает меня на пассажирское сиденье своей роскошной машины, пристегивает ремнем безопасности. Что, вспомнил, что они существуют? Садится сам и тоже пристегивается. Сдерживаю смешок. В прошлый раз он не был таким аккуратным. Самое интересное меня ждет дальше. Он соблюдает все правила дорожного движения и при знаке сорок километров в час едет сорок километров в час.
— Я состарюсь, пока мы в больницу приедем, — хмыкаю и тут же хватаюсь за нос. Блин, больно.
Он смотрит на меня с удивлением:
— Хочешь побыстрей?
— Ага, тянешься как ботан.
За нами и правда выстроилась вереница машин, не решающихся даже посигналить. Юноша кивает, вдавливает газ, плюет на все правила и через пятнадцать минут мы у больницы.
Тихо ругаюсь про себя. Конечно, нельзя было меня привезти в обычную муниципальную поликлинику. Он притащил меня в платную клинику. В холле к нам кинулись, усадили меня в инвалидное кресло, повезли на рентген. Ни очередей, ни привычного запаха лекарств и хлорки, чистота, свежий ремонт. Врач предупредителен и вежлив. Даже не спрашивает, откуда у меня травма. Рассматривает снимок и сообщает, что это всего лишь ушиб. Советует проверить голову на предмет сотрясения мозга, отказываюсь. Тогда он прямо на месте выдает мне лекарства. Шокирован сервисом. Даже не нужно бежать в аптеку. Этой мазью мазать ушиб каждые пару часов, эти пакетики разводить в воде и пить когда заболит. Обратно к Владлену меня везут тоже в инвалидном кресле. Он стоит в холле, держа свое пальто в руках, поникший и невеселый. Отдаю ему лекарства и бреду в машину. Сам пристегиваюсь и вздыхаю. Юноша рядом тоже вздыхает и говорит:
— Деньги у меня дома.
Я и не сомневался. Смотрю в окно. Пошел снег. Люблю снег, он такой белый и невинный. Почему белый символ чистоты? Кто так придумал? Кто-то умный, наверное. Мы подъезжаем к дому Владлена. Ворота медленно открываются, пропуская нас вперед. Машина мягко съезжает на подземную парковку, и оттуда прямо на лифте мы поднимаемся к юноше в квартиру. Там везде горит свет. Ну что за чудовищная неэкономия? Я сбрасываю кроссовки и иду в душ. Все кажется таким привычным, что я фыркаю. Мою аккуратно лицо, стараясь не задеть нос, но все равно задеваю и кривлюсь от боли. Привычно надеваю банный халат и иду в спальню. Владлена нет. Ложусь под одеяло, наслаждаясь мягчайшей подушкой, приятным тонким бельем. Почти засыпаю, когда кровать продавливается под весом юноши. Чувствую нежные касания к лицу и свежий ментоловый запах. Надо же, вспомнил про мазь. Чуть улыбаюсь. Я на грани сна и реальности. Уже не больно, приятно, когда его пальцы такие чуткие.
— Ты останешься? – шепчет он. Зачем спрашивать, когда и так понятно?
Владлен забирается ко мне под одеяло, развязывает пояс моего халата, крепко прижимает меня к себе. Знаю, что сегодня не будет никаких игрушек и извращенских штучек, будем только мы вдвоем.
***
Утром чувствую неловкость. Пока Владлен наливает кофе, я одеваюсь. Не хочу как в прошлый раз. Не хочу, чтобы мной пользовались. Я сам пришел. Деньги он мне и так обещал дать. Хватит, пора ценить себя. Чувствую неправильное желание сделать ему так же больно, как было мне в прошлый раз. Ничего не могу с этим поделать. Разбил нос, отвез в клинику – это здорово, но каково когда об тебя вытирают ноги? Он же делает это постоянно. Даже занимаясь с ним сексом, я чувствую себя вещью, которая отвлекает его на некоторое время от более важных дел. Не хочешь знать меня поближе, что ж, я тоже. Выхожу к нему на кухню, складываю руки на груди.
— Кофе готов, садись, — говорит он.
— Не хочу. Мне пора.
Владлен с удивлением смотрит на меня, хочет что-то сказать, но я успеваю первый:
— Деньги.
Без слов он протягивает мне две купюры по пять тысяч.
— Меньше не было? Мне их разменивать теперь, — вкладываю как можно больше недовольства. Разворачиваюсь и иду в прихожую, надеваю куртку, зашнуровываю кроссовки. Холодно в них, кстати, зимой. Но благодаря сволочи-куратору я не скоро куплю себе что-то новое. Владлен стоит за моей спиной, знаю, он хочет что-нибудь сказать, но не решается. Ну, что, контрольный? Оборачиваюсь и цепляю фальшивую улыбочку:
— Знаешь, зачем мне эти деньги? – он отрицательно качает головой, кладет руки в карманы. – Хочу сделать подарок своему парню, он мечтает о новой модели сотового. Так что, больше никаких сцен в туалете, как ты понял.
Я вижу, как вспыхивают его глаза. Секунда и они темнеют. На его лице такое разочарование, смешанное с презрением, что мое сердце сбивается с привычного ритма. Кажется, я погорячился со своим враньем. М-да, вечно мне все удается в лучшем виде. Вылетаю из его квартиры, сил ждать лифт нет, несусь вниз по лестнице. Лицо горит, будто меня прилюдно оскорбили. Вот черт, ну зачем я это сделал? Зачем? Думаете, мне легче стало? Ни фига. Чувствую себя еще большим дураком. Ладно, зато деньги у меня.
***
Держу в руках коробку с сотовым и сижу в очереди, которая выстроилась в кабинет к Карлу Петровичу. Замечаю, что у всех пакеты в руках. Наверняка тоже с подарками по заказу. Вот же сволочь, тварь. Из кабинета вышла худенькая девушка, очень болезненно выглядящая. Руки ее мелко тряслись. Наркоманка, сразу понятно. Что же с нее взял этот мудак? Тем временем в кабинет зашел средних лет не высоконький мужчина с большой коробкой. Интересно, что там. Я вздохнул — я следующий. На всех лицах сидящих здесь людей было написано такое уныние, что создавалось впечатление, что мы в морге, по меньшей мере, в ожидании печальных вестей. Мужчина вышел без коробки, с алым румянцем на щеках. Все вздрогнули и с облегчением вздохнули, потому что шел я за ним, а не они. Очередь здесь – самая лучшая очередь в мире. Ни ругани, ни толкотни, ни криков «куда пшел!». Все тихие, пропускают вперед, кажется, даже могут заплатить, чтобы ты пошел перед ними. Мысленно собираюсь и вхожу. Куратор сидит за своим письменным столом, сложив жирные ручки перед собой. При моем появлении он расцветает:
— Тима.
— Здравствуйте, Карл Петрович, — стараюсь, чтобы это выглядело искренне, хотя внутри меня воротит.
Кладу перед мужчиной коробочку. Он мерзко улыбается:
— Я думал, ты придешь ко мне, даже ключи от квартирки у друга взял.
Меня передергивает. Что мне ему ответить? Что я лучше застрелюсь? Молчу, глядя на свои кроссовки.
— Не нравлюсь, значит? – в его голосе опасные нотки. Продолжаю разглядывать обувь, горло будто перехватило. – Хорошо, сучонок. Я сделаю так, что понравлюсь тебе. У тебя много свободного времени?
Поднимаю голову в недоумении.
— Назначаю тебе двадцать часов общественных работ в неделю. С записью в дело.
Я слабо охнул. У меня работа занимает все свободное время, когда мне отрабатывать? В выходные? Спорить не имеет смысла. Я сжимаю зубы, потому что из меня рвутся ругательства.
— Ты понял, Тимур? – он потирает руки. – Понял? Подойдешь с этим в пятый кабинет, тебе выдадут направление.
Он протягивает мне бумажку, на которой написано какое-то предложение, но эти каракули я ни в жизни не разберу.
— Свободен.
Вылетаю пулей, на лицах сидящих в коридоре сочувствие. Плетусь в пятый кабинет. Перед ним три человека, узнаю в одном из них мужчину с большой коробкой. Он устало кивает мне.
Мне дают направление на работы в общественный парк. Не знаю, хорошо это или нет. Наверное, не очень, потому что зима все-таки, холодина жуткая. Что там делать можно? Копаться в промерзшей земле? Ладно, на выходных узнаем. Вечером я иду к Алику, рассказываю обо всем, он настроен оптимистично, говорит, что прорвемся. Хочется верить.
***
До Нового года пять дней. Я уже давно вышел из возраста, когда меня это радовало. Для меня это обычный день, как и все остальные. Алик уже придумал целую программу. Потащит меня к своим друзьям, будем запускать фейерверк и переодеваться в Деда Мороза. Очень по-взрослому. Одно хорошо, что у следующего месяца десять дней выходных. Лучше не придумаешь. Не будет ни работы, ни подъемов в семь утра. Общественные нагрузки от куратора, соответственно, тоже снимаются.
На работе было тихо с утра. Джемы не было почему-то, как и Вики. Катя откровенно скучала за стойкой, переставляя игрушечную елку туда-сюда. Я не стал светиться в коридоре из-за постыдной боязни встретить Владлена. Кто его знает, как он теперь будет относиться ко мне. Надеюсь, будет, как и прежде делать вид, что меня нет. Внутри было неспокойно. Нехорошо я поступил, сам не знал зачем. Очень хотелось все исправить, но я был уверен, что юноша теперь пошлет меня не в самых литературных выражениях. Ожидал, что мне станет легче, но рядом с сердцем лишь тянуло. Я был готов и дальше терпеть все это, если бы у меня была надежда, что Владлен когда-нибудь снова обратит на меня внимание.
— Эй, уборщик, — я поднимаю голову. В проеме стоит Вика. – Тебя зовут…
— У меня вообще-то имя есть, — бурчу я, но затыкаюсь, когда узнаю, кто меня зовет.
Угадайте с трех раз. Скребусь в кабинет и слышу разрешение зайти. Сразу замираю у дверей, видя это безобразие. На полу лежит картридж от принтера, а вокруг все забрызгано краской из него. Владлен раздражен:
— Что встал? Убирай.
Бреду за тряпкой и чистящими средствами. Интересно, это он специально или все-таки для меня? Думаю, скоро это прояснится. Стараюсь быть незаметным, вытираю чернила, но часть их успела закапать стены и мебель. Второе поправимо, возможно поможет растворитель, а стены уже не ототрешь, только испортишь краску. Кстати, аквариум у него шикарный, еще больше предыдущего.
— Ты пошевелиться можешь? – интересуется он, складывая руки на груди.
— Тут нужно аккуратно, — спокойно отвечаю я. – Как могу.
— Как можешь? А ты пересиль себя и действуй быстрее. Меня раздражает твое присутствие.
— Не смотри на меня, — посоветовал я.
Владлен бы ответил мне что-нибудь, но сотовый на столе завибрировал и он, сверкая глазами, взял трубку. Не повезло собеседнику. Хоть юноша и говорил по-английски, которого я почти не знал, я слышал его недовольный тон. Пока он разносил несчастного человека, мне удалось закончить с полом, и я разглядывал стены, думая, что с ними можно придумать. Темные пятнышки очень выделялись на светлом фоне.
— Ты уснул? Ну, сколько можно? – новая волна раздражения. И чем я ему так мешаю?
— Я думаю, — говорю я выдержанно.
— А ты умеешь? – саркастически. – Вот уж не знал.
— Теперь знаешь. Представь себе, мозги у меня есть.
— Только ты ими не пользуешься.
Он сегодня вознамерился меня достать? Что у нас за перепалка как в детском саду? Ладно, лучше всего будет, если я промолчу. Отчистить пятна можно попробовать растворителем для краски. Я намочил кончик тряпки и протер. Не вышло, только сделал пятно больше, к тому же опять этот противный запах.
— А говоришь, мозги есть. Ты мне стену испортил.
Ну, отчасти он прав. Правда, технически, он ее сам испортил, а я лишь увеличил пятно. Но кого это волнует? Встаю и смотрю на него:
— Я перекрашу.
— Конечно, — он кивает, – за свои деньги и на новогодних праздниках.
Вот тварь. Еще и смотрит с пытливым любопытством за моим выражением лица. С легкостью сохраняю его. Думаю, на пару банок краски мне хватит. Собираю свои вещи и выхожу, не удержавшись, громко хлопаю дверью. Все-таки он специально уронил картридж или нет? Вроде бы он рядом с принтером, если бы Владлен хотел насолить, то сделал это в другом конце комнаты, там ущерб был бы значительнее.
Появившаяся Джема отправляет меня разгребать завалы в кладовой. Почему-то именно туда скидывают пустые коробки и другой неорганический мусор. Это занимает у меня часа три.
Больше меня особо не трогают, спокойно дорабатываю и даже почти вовремя ухожу домой.
***
Оказывается, сегодня корпоратив. А меня никто не пригласил. Конечно, я же низший слой, ну куда мне? Но внутри себя я ощутил обиду.
Джема даже нарядилась. В блестящий костюм из люрекса, который плотно облегает все ее нескромные формы. Похожа она на большую докторскую колбасу. Но Вика и Катя ее превзошли. Они надели костюмы снегурочек, которые могут продавать только в секс-шопе. Коротенькие красные топики с белой меховой оторочкой, такие же юбочки, чулки в крупную сетку. Дополнено это было лаковыми черными сапогами на высоком каблуке. Все ловили свои челюсти и смотрели им в след.
Первую половину дня было спокойно. Меня никто не трогал, я помыл туалеты и решал кроссворд. Потом все сотрудники зашевелились, собрались в конференц-зале. Джема с грустью глянула на меня, но ничего не сказала. У меня закралось подозрение, что тут кто-то очень главный постарался, чтобы меня не пригласили. Интересно, а других пригласили уборщиков? Я тихо прошмыгнул к выходу и спустился на этаж ниже. Конечно, собрались все, кроме меня. Вот вам и демократия. Спасибо, блин. Не то, что мне очень хотелось, просто неприятно быть изгоем.
Я вернулся к кроссворду, мне удалось отгадать три слова, когда передо мной возник Владлен. Собственной персоной. Едва он произнес первые слова, как я ощутил запах алкоголя, исходящий от него:
— Что я вижу, неужели ты можешь отгадать хоть слово?
Не собираюсь я ему отвечать, спокойно сижу, раздумывая над очередным вопросом.
— Будешь играть в молчанку? – юноша разглядывает меня. Какой догадливый. – Я уезжаю в командировку, поэтому с завтрашнего дня ты можешь заняться покраской моего кабинета.
Ура. Словами не передать, как я счастлив. Владлен разворачивается и уходит, слышу его смех в коридоре и вторящий ему смех секретарш. И что он, собственно, приходил? А, машу на него рукой и до вечера отгадываю весь кроссворд, а потом до самой ночи убираю последствия корпоратива.
Алик узнал, друг его друга сможет сделать тридцатипроцентную скидку. Итого мне нужна двадцать одна тысяча. Отнимем то, что у меня есть, за минусом расходов на еду, чтобы я не умер от голода, и получается, что мне нужно где-то раздобыть за неделю семь тысяч. Как это сделать и где я не представлял. Я спрашивал о подработке у каждого магазина, ездил на вокзал (там часто нужны грузчики), просматривал все объявления на столбах. Без толку.
Часто думал – а не сбежать ли мне? Кое-какие деньги есть, быть может?.. Но понимал, что если меня поймают, то лучше бы мне не рождаться на свет. Помню историю, как-то одна из девушек не пришла к Карлу Петровичу на кураторскую встречу, попала в больницу с аппендицитом, так он потом засунул ее в такую дыру, что бедняжка умерла через полгода от нервного истощения. Эта сволочь только посмеялась. Не хочу умирать.
Конечно, мне в голову приходило обратиться к Владлену. Только что я скажу? Одолжи мне семь тысяч? Знаю, что он ответит. Пошлет меня туда, где сам был уже несколько раз. Или придумает что-нибудь изощренное. О, он это может. Да он мастер в этом. Однако все лучше, чем ложиться в постель с этой свиньей или гнить в тюрьме. Так думая, я постепенно убедил себя, что нужно выбирать меньшее зло. Я решался долго, целый день у меня пересыхало во рту, стоило мне подумать о том, что мне предстоит. Уже стемнело, рабочий день кончился, а я все тянул. Даже Джема косилась на меня, потому что у меня все валилось из рук.
Я стоял перед дверью в его кабинет вот уже полчаса. Конечно, мое промедление могло закончиться тем, что он мог просто уйти домой. А завтра… Я точно не решусь. Это меня подстегнуло. Я легонько стукнул костяшками пальцев по его двери. Негромкое «войдите» и мое сердце почти выпрыгивает из груди. Просачиваюсь в кабинет и замираю, сделав всего шаг от двери. Владлен выглядит немного удивленным при виде меня и явно не обрадован. Не могу придумать с чего бы начать, мнусь и сглатываю скапливающуюся слюну.
— Ну? Пришел постоять тут вместо мебели?
— Нет, я просто… — прошептал я.
— Громче говори.
Я откашлялся:
— Я хотел…
— Подойди, — приказал юноша, теряя терпение.
Делаю три шага к его столу. Натыкаюсь на его мрачный взгляд. Черт, все слова выбивает из головы. Ну и на что я вообще надеюсь? Опозорюсь и все.
— У тебя тридцать секунд, — он посмотрел на часы.
Достала его манера ставить себя выше всех. Это злит. Я ровно говорю:
— Мне нужны семь тысяч рублей.
Его брови ползут вверх. Уверен, такого он точно не ожидал, он даже как-то растерялся.
— Я верну тебе со следующей зарплаты, но мне очень нужны эти деньги.
Уверен, он сейчас придумает много красивых словосочетаний, соберет их во фразы, и я буду чувствовать себя ничтожеством. Ага, вот и началось. С таким видом, будто я перед ним на паперти стою с протянутой рукой и на коленях, полный брезгливости, Владлен подходит ко мне и, глядя прямо в глаза, спрашивает, в его голосе чувствуется яд:
— С чего ты взял, что вообще можешь обращаться ко мне с такими просьбами? Как у тебя хватило смелости отвлекать меня по пустякам? Никогда больше не смей появляться в моем кабинете, ошибка природы. Ты понял? Сам уйдешь или охрану вызвать?
Унижение окатило меня с ног до головы и обожгло щеки. Сколько презрения, превосходства. Ненавижу его. Все плывет от ярости перед глазами. Не соображая, хватаю его за воротник рубашки и притягиваю к себе:
— Не смей со мной так обращаться. Я не дерьмо, я человек, которого ты к тому же недавно трахнул в общественном туалете. Я не позволю тебе так разговаривать со мной, ты понял? Ты дашь мне эти деньги.
— Или? – спокойно, с легкой усмешкой. Он даже не пытался вырваться, стоял, как будто ничего не происходит. Я чувствовал запах его одеколона, смешанный с запахом шампуня, чувствовал тепло его кожи, сквозь тонкую рубашку.
— Или я расскажу всем о том, что было.
— Кто больше пострадает, интересно?
— Плевать. Я сделаю это, — в тот момент я был настроен решительно и действительно бы сделал это.
— Мне ничего не будет. А тебя сразу уволят. Я уж постараюсь.
Конечно, он был прав. Тысячу раз прав. Но мне плевать. Уже ни о чем не думая, я замахиваюсь, и мой кулак врезается в его лицо. Владлен сначала выглядит удивленным, трогает покрасневшую щеку, а потом хищно кидается на меня. Бьет в живот, в первый раз я не успеваю увернуться, весь воздух исчезает из груди, а во второй подрезаю его и мы оба падаем на пол. Он лупит по моим бокам, а затем хватает мою голову и помогает ей встретиться с полом. Слышу противный хруст, медный привкус крови во рту и все темнеет на пару мгновений перед глазами. Силы быстро покидают меня, в ушах звенит, слышу, как юноша матерится, переворачивает меня на спину, помогает сесть, прижимает что-то холодное к носу. Через минуту прихожу в себя, звон проходит, слабость тоже.
— Ты мне нос сломал, придурок, — с горечью говорю я, а он все еще удерживает мокрое полотенце на моем лице.
— Прости, — он вроде и правда выглядит виноватым.
Злость у меня прошла, осталось лишь раздражение, требующее выхода. Вырываю у него полотенце, отталкиваю его, но Владлен остается сидеть рядом, так близко, что наши бедра соприкасаются.
— У меня и без этого проблем полно, а тут еще ты постарался.
— Прости, — повторяет он, глядя на меня блестящими глазами. – Поехали в больницу.
— Никуда я не поеду, идиот! У меня денег нет! А бесплатной медицины у нас в стране нет!
Он не обращает внимания на мои крики, тихо произносит:
— Я заплачу.
— Конечно, хорошо, когда у тебя много денег, можно делать все, что угодно? Одолжи мне эти гребаные семь тысяч, и я пойду.
— Ты не можешь: завтра нос опухнет, трудно будет дышать. Нужно действовать сейчас, пока можно.
— Откуда такие познания?
— От тебя, — спокойно говорит юноша. – Ты-то в школе старался.
Хм, не помню, чтоб ломал ему нос… Мое раздражение исчезает, остается лишь какая-то пустота. Зря я вообще сюда пришел. Сам виноват. Неуклюже встаю. Владлен тянется помочь, но мой яростный взгляд его останавливает. Сам справлюсь. Делаю несколько шагов к двери. Перед глазами все кружится. Наверное, я неслабо ударился. Он не выдерживает, хватает меня за плечи:
— Позволь мне отвезти тебя в больницу, а потом одолжу тебе эти деньги. И даже отвезу домой. Идет?
— Скажи волшебное слово, — вырывается у меня. Уж слишком у него умоляющий тон. Владлен меняется в лице, убирает руки и, мне кажется, что он сейчас меня пошлет подальше, но он неуверенно говорит:
— Пожалуйста.
Слабо киваю. Это что-то новенькое. Зачем ему возиться со мной? Но он достает из шкафа свое пальто, накидывает мне на плечи и ведет к лифту. Представляете лица Вики и Кати, когда их обожаемый начальник выводит из своего кабинета уборщика с кровавым полотенцем у лица, трогательно поддерживая его за плечи? Это стоило того, чтобы хоть раз такое увидеть. Наверное, они еще долго будут сидеть с открытым ртом. Владлен же невозмутим, даже не смотрит на них. В лифте в наглую облокачиваюсь на юношу, закрываю глаза. Чувствую его улыбку, губы, скользнувшие по моему виску, уверенные объятия. Со всей возможной осторожностью он усаживает меня на пассажирское сиденье своей роскошной машины, пристегивает ремнем безопасности. Что, вспомнил, что они существуют? Садится сам и тоже пристегивается. Сдерживаю смешок. В прошлый раз он не был таким аккуратным. Самое интересное меня ждет дальше. Он соблюдает все правила дорожного движения и при знаке сорок километров в час едет сорок километров в час.
— Я состарюсь, пока мы в больницу приедем, — хмыкаю и тут же хватаюсь за нос. Блин, больно.
Он смотрит на меня с удивлением:
— Хочешь побыстрей?
— Ага, тянешься как ботан.
За нами и правда выстроилась вереница машин, не решающихся даже посигналить. Юноша кивает, вдавливает газ, плюет на все правила и через пятнадцать минут мы у больницы.
Тихо ругаюсь про себя. Конечно, нельзя было меня привезти в обычную муниципальную поликлинику. Он притащил меня в платную клинику. В холле к нам кинулись, усадили меня в инвалидное кресло, повезли на рентген. Ни очередей, ни привычного запаха лекарств и хлорки, чистота, свежий ремонт. Врач предупредителен и вежлив. Даже не спрашивает, откуда у меня травма. Рассматривает снимок и сообщает, что это всего лишь ушиб. Советует проверить голову на предмет сотрясения мозга, отказываюсь. Тогда он прямо на месте выдает мне лекарства. Шокирован сервисом. Даже не нужно бежать в аптеку. Этой мазью мазать ушиб каждые пару часов, эти пакетики разводить в воде и пить когда заболит. Обратно к Владлену меня везут тоже в инвалидном кресле. Он стоит в холле, держа свое пальто в руках, поникший и невеселый. Отдаю ему лекарства и бреду в машину. Сам пристегиваюсь и вздыхаю. Юноша рядом тоже вздыхает и говорит:
— Деньги у меня дома.
Я и не сомневался. Смотрю в окно. Пошел снег. Люблю снег, он такой белый и невинный. Почему белый символ чистоты? Кто так придумал? Кто-то умный, наверное. Мы подъезжаем к дому Владлена. Ворота медленно открываются, пропуская нас вперед. Машина мягко съезжает на подземную парковку, и оттуда прямо на лифте мы поднимаемся к юноше в квартиру. Там везде горит свет. Ну что за чудовищная неэкономия? Я сбрасываю кроссовки и иду в душ. Все кажется таким привычным, что я фыркаю. Мою аккуратно лицо, стараясь не задеть нос, но все равно задеваю и кривлюсь от боли. Привычно надеваю банный халат и иду в спальню. Владлена нет. Ложусь под одеяло, наслаждаясь мягчайшей подушкой, приятным тонким бельем. Почти засыпаю, когда кровать продавливается под весом юноши. Чувствую нежные касания к лицу и свежий ментоловый запах. Надо же, вспомнил про мазь. Чуть улыбаюсь. Я на грани сна и реальности. Уже не больно, приятно, когда его пальцы такие чуткие.
— Ты останешься? – шепчет он. Зачем спрашивать, когда и так понятно?
Владлен забирается ко мне под одеяло, развязывает пояс моего халата, крепко прижимает меня к себе. Знаю, что сегодня не будет никаких игрушек и извращенских штучек, будем только мы вдвоем.
Утром чувствую неловкость. Пока Владлен наливает кофе, я одеваюсь. Не хочу как в прошлый раз. Не хочу, чтобы мной пользовались. Я сам пришел. Деньги он мне и так обещал дать. Хватит, пора ценить себя. Чувствую неправильное желание сделать ему так же больно, как было мне в прошлый раз. Ничего не могу с этим поделать. Разбил нос, отвез в клинику – это здорово, но каково когда об тебя вытирают ноги? Он же делает это постоянно. Даже занимаясь с ним сексом, я чувствую себя вещью, которая отвлекает его на некоторое время от более важных дел. Не хочешь знать меня поближе, что ж, я тоже. Выхожу к нему на кухню, складываю руки на груди.
— Кофе готов, садись, — говорит он.
— Не хочу. Мне пора.
Владлен с удивлением смотрит на меня, хочет что-то сказать, но я успеваю первый:
— Деньги.
Без слов он протягивает мне две купюры по пять тысяч.
— Меньше не было? Мне их разменивать теперь, — вкладываю как можно больше недовольства. Разворачиваюсь и иду в прихожую, надеваю куртку, зашнуровываю кроссовки. Холодно в них, кстати, зимой. Но благодаря сволочи-куратору я не скоро куплю себе что-то новое. Владлен стоит за моей спиной, знаю, он хочет что-нибудь сказать, но не решается. Ну, что, контрольный? Оборачиваюсь и цепляю фальшивую улыбочку:
— Знаешь, зачем мне эти деньги? – он отрицательно качает головой, кладет руки в карманы. – Хочу сделать подарок своему парню, он мечтает о новой модели сотового. Так что, больше никаких сцен в туалете, как ты понял.
Я вижу, как вспыхивают его глаза. Секунда и они темнеют. На его лице такое разочарование, смешанное с презрением, что мое сердце сбивается с привычного ритма. Кажется, я погорячился со своим враньем. М-да, вечно мне все удается в лучшем виде. Вылетаю из его квартиры, сил ждать лифт нет, несусь вниз по лестнице. Лицо горит, будто меня прилюдно оскорбили. Вот черт, ну зачем я это сделал? Зачем? Думаете, мне легче стало? Ни фига. Чувствую себя еще большим дураком. Ладно, зато деньги у меня.
Держу в руках коробку с сотовым и сижу в очереди, которая выстроилась в кабинет к Карлу Петровичу. Замечаю, что у всех пакеты в руках. Наверняка тоже с подарками по заказу. Вот же сволочь, тварь. Из кабинета вышла худенькая девушка, очень болезненно выглядящая. Руки ее мелко тряслись. Наркоманка, сразу понятно. Что же с нее взял этот мудак? Тем временем в кабинет зашел средних лет не высоконький мужчина с большой коробкой. Интересно, что там. Я вздохнул — я следующий. На всех лицах сидящих здесь людей было написано такое уныние, что создавалось впечатление, что мы в морге, по меньшей мере, в ожидании печальных вестей. Мужчина вышел без коробки, с алым румянцем на щеках. Все вздрогнули и с облегчением вздохнули, потому что шел я за ним, а не они. Очередь здесь – самая лучшая очередь в мире. Ни ругани, ни толкотни, ни криков «куда пшел!». Все тихие, пропускают вперед, кажется, даже могут заплатить, чтобы ты пошел перед ними. Мысленно собираюсь и вхожу. Куратор сидит за своим письменным столом, сложив жирные ручки перед собой. При моем появлении он расцветает:
— Тима.
— Здравствуйте, Карл Петрович, — стараюсь, чтобы это выглядело искренне, хотя внутри меня воротит.
Кладу перед мужчиной коробочку. Он мерзко улыбается:
— Я думал, ты придешь ко мне, даже ключи от квартирки у друга взял.
Меня передергивает. Что мне ему ответить? Что я лучше застрелюсь? Молчу, глядя на свои кроссовки.
— Не нравлюсь, значит? – в его голосе опасные нотки. Продолжаю разглядывать обувь, горло будто перехватило. – Хорошо, сучонок. Я сделаю так, что понравлюсь тебе. У тебя много свободного времени?
Поднимаю голову в недоумении.
— Назначаю тебе двадцать часов общественных работ в неделю. С записью в дело.
Я слабо охнул. У меня работа занимает все свободное время, когда мне отрабатывать? В выходные? Спорить не имеет смысла. Я сжимаю зубы, потому что из меня рвутся ругательства.
— Ты понял, Тимур? – он потирает руки. – Понял? Подойдешь с этим в пятый кабинет, тебе выдадут направление.
Он протягивает мне бумажку, на которой написано какое-то предложение, но эти каракули я ни в жизни не разберу.
— Свободен.
Вылетаю пулей, на лицах сидящих в коридоре сочувствие. Плетусь в пятый кабинет. Перед ним три человека, узнаю в одном из них мужчину с большой коробкой. Он устало кивает мне.
Мне дают направление на работы в общественный парк. Не знаю, хорошо это или нет. Наверное, не очень, потому что зима все-таки, холодина жуткая. Что там делать можно? Копаться в промерзшей земле? Ладно, на выходных узнаем. Вечером я иду к Алику, рассказываю обо всем, он настроен оптимистично, говорит, что прорвемся. Хочется верить.
До Нового года пять дней. Я уже давно вышел из возраста, когда меня это радовало. Для меня это обычный день, как и все остальные. Алик уже придумал целую программу. Потащит меня к своим друзьям, будем запускать фейерверк и переодеваться в Деда Мороза. Очень по-взрослому. Одно хорошо, что у следующего месяца десять дней выходных. Лучше не придумаешь. Не будет ни работы, ни подъемов в семь утра. Общественные нагрузки от куратора, соответственно, тоже снимаются.
На работе было тихо с утра. Джемы не было почему-то, как и Вики. Катя откровенно скучала за стойкой, переставляя игрушечную елку туда-сюда. Я не стал светиться в коридоре из-за постыдной боязни встретить Владлена. Кто его знает, как он теперь будет относиться ко мне. Надеюсь, будет, как и прежде делать вид, что меня нет. Внутри было неспокойно. Нехорошо я поступил, сам не знал зачем. Очень хотелось все исправить, но я был уверен, что юноша теперь пошлет меня не в самых литературных выражениях. Ожидал, что мне станет легче, но рядом с сердцем лишь тянуло. Я был готов и дальше терпеть все это, если бы у меня была надежда, что Владлен когда-нибудь снова обратит на меня внимание.
— Эй, уборщик, — я поднимаю голову. В проеме стоит Вика. – Тебя зовут…
— У меня вообще-то имя есть, — бурчу я, но затыкаюсь, когда узнаю, кто меня зовет.
Угадайте с трех раз. Скребусь в кабинет и слышу разрешение зайти. Сразу замираю у дверей, видя это безобразие. На полу лежит картридж от принтера, а вокруг все забрызгано краской из него. Владлен раздражен:
— Что встал? Убирай.
Бреду за тряпкой и чистящими средствами. Интересно, это он специально или все-таки для меня? Думаю, скоро это прояснится. Стараюсь быть незаметным, вытираю чернила, но часть их успела закапать стены и мебель. Второе поправимо, возможно поможет растворитель, а стены уже не ототрешь, только испортишь краску. Кстати, аквариум у него шикарный, еще больше предыдущего.
— Ты пошевелиться можешь? – интересуется он, складывая руки на груди.
— Тут нужно аккуратно, — спокойно отвечаю я. – Как могу.
— Как можешь? А ты пересиль себя и действуй быстрее. Меня раздражает твое присутствие.
— Не смотри на меня, — посоветовал я.
Владлен бы ответил мне что-нибудь, но сотовый на столе завибрировал и он, сверкая глазами, взял трубку. Не повезло собеседнику. Хоть юноша и говорил по-английски, которого я почти не знал, я слышал его недовольный тон. Пока он разносил несчастного человека, мне удалось закончить с полом, и я разглядывал стены, думая, что с ними можно придумать. Темные пятнышки очень выделялись на светлом фоне.
— Ты уснул? Ну, сколько можно? – новая волна раздражения. И чем я ему так мешаю?
— Я думаю, — говорю я выдержанно.
— А ты умеешь? – саркастически. – Вот уж не знал.
— Теперь знаешь. Представь себе, мозги у меня есть.
— Только ты ими не пользуешься.
Он сегодня вознамерился меня достать? Что у нас за перепалка как в детском саду? Ладно, лучше всего будет, если я промолчу. Отчистить пятна можно попробовать растворителем для краски. Я намочил кончик тряпки и протер. Не вышло, только сделал пятно больше, к тому же опять этот противный запах.
— А говоришь, мозги есть. Ты мне стену испортил.
Ну, отчасти он прав. Правда, технически, он ее сам испортил, а я лишь увеличил пятно. Но кого это волнует? Встаю и смотрю на него:
— Я перекрашу.
— Конечно, — он кивает, – за свои деньги и на новогодних праздниках.
Вот тварь. Еще и смотрит с пытливым любопытством за моим выражением лица. С легкостью сохраняю его. Думаю, на пару банок краски мне хватит. Собираю свои вещи и выхожу, не удержавшись, громко хлопаю дверью. Все-таки он специально уронил картридж или нет? Вроде бы он рядом с принтером, если бы Владлен хотел насолить, то сделал это в другом конце комнаты, там ущерб был бы значительнее.
Появившаяся Джема отправляет меня разгребать завалы в кладовой. Почему-то именно туда скидывают пустые коробки и другой неорганический мусор. Это занимает у меня часа три.
Больше меня особо не трогают, спокойно дорабатываю и даже почти вовремя ухожу домой.
Оказывается, сегодня корпоратив. А меня никто не пригласил. Конечно, я же низший слой, ну куда мне? Но внутри себя я ощутил обиду.
Джема даже нарядилась. В блестящий костюм из люрекса, который плотно облегает все ее нескромные формы. Похожа она на большую докторскую колбасу. Но Вика и Катя ее превзошли. Они надели костюмы снегурочек, которые могут продавать только в секс-шопе. Коротенькие красные топики с белой меховой оторочкой, такие же юбочки, чулки в крупную сетку. Дополнено это было лаковыми черными сапогами на высоком каблуке. Все ловили свои челюсти и смотрели им в след.
Первую половину дня было спокойно. Меня никто не трогал, я помыл туалеты и решал кроссворд. Потом все сотрудники зашевелились, собрались в конференц-зале. Джема с грустью глянула на меня, но ничего не сказала. У меня закралось подозрение, что тут кто-то очень главный постарался, чтобы меня не пригласили. Интересно, а других пригласили уборщиков? Я тихо прошмыгнул к выходу и спустился на этаж ниже. Конечно, собрались все, кроме меня. Вот вам и демократия. Спасибо, блин. Не то, что мне очень хотелось, просто неприятно быть изгоем.
Я вернулся к кроссворду, мне удалось отгадать три слова, когда передо мной возник Владлен. Собственной персоной. Едва он произнес первые слова, как я ощутил запах алкоголя, исходящий от него:
— Что я вижу, неужели ты можешь отгадать хоть слово?
Не собираюсь я ему отвечать, спокойно сижу, раздумывая над очередным вопросом.
— Будешь играть в молчанку? – юноша разглядывает меня. Какой догадливый. – Я уезжаю в командировку, поэтому с завтрашнего дня ты можешь заняться покраской моего кабинета.
Ура. Словами не передать, как я счастлив. Владлен разворачивается и уходит, слышу его смех в коридоре и вторящий ему смех секретарш. И что он, собственно, приходил? А, машу на него рукой и до вечера отгадываю весь кроссворд, а потом до самой ночи убираю последствия корпоратива.
Глава 7. Новый год
Алик уломал меня встретить с ним Новый год. У меня, конечно же, были наполеоновские планы. Даже купил ананасовый сок и шоколадное драже. Собирался подмазаться к дяде Феде, а то наши с ним отношения заметно охладели, и в час ночи я точно собирался спать. Но друг вытащил меня из дому в восемь вечера, потянул к себе на квартиру, где уже собралось немного народу. Хорошо, что мне пришла в голову идея по пути зайти в магазинчик, а то неудобно с пустыми руками, хоть я и не пью. Удивительно, как столько людей могло помещаться в такой маленькой квартирке. Все веселились, кто-то травил анекдоты, кто-то с интересом смотрел телевизор, кто-то прямо тут же танцевал под музыку из старого приемника.
Мы с Аликом сидели на кухне, прихватив пару бутербродов. Друг курил, пил пиво, а я ограничился колой. Мы лениво болтали и не заметили, как на часах стукнуло одиннадцать.
— Час до нового года! – заорал кто-то, все дружно зааплодировали.
— Вот, уже и год прошел, — грустно сказал Алик.
Я потрепал его по голове. Да, год был не самым лучшим. Много нерешенного осталось. Чертов Карл Петрович, ненормальный Владлен, о котором я пытаюсь не думать, и у меня это не получается. Я покрасил его кабинет, покормил рыбок и был спокоен. Не знаю, когда он вернется, может еще зайти набросать корму этим тварям? Какие же у нас сложные, непонятные отношения… Как меня угораздило устроиться на работу именно в ту компанию, где работал он? Вот же, судьба, блин.
У Алика зазвонил сотовый, отвлекая меня от раздумий. Друг ответил, и глаза его загорелись. Сказав «спасибо, сейчас будем», он посмотрел на меня сияющими глазами:
— Тимка! Сейчас мы пойдем в самый крутой клуб в городе!
Не то, чтобы я обрадовался. Мне не хотелось куда-нибудь идти, а уж тем более в толпу шикарно одетых молодых людей с шикарными тачками и шикарными подружками с пятым размером. Было просто хорошо с Аликом, здесь на кухне, когда за стеной раздавались крики, шум, гам, когда сквозило из форточки со страшной силой, когда в туалет попасть было невозможно. Увидев помрачневшую мордашку, я покачал головой. Не могу я его обижать, он мне и так помог. Я кивнул, Алик схватил меня за руку и потянул на улицу, на ходу застегивая куртку. Идти было далековато, минут сорок, но с энтузиазмом друга можно и горы свернуть. Оказывается, он давно хотел попасть в этот клуб, там работал его друг из интерната, и только сейчас он позвонил. Народу набралось немного, поэтому он уговорил охранников, и нас пустят. Не выдержав, Алик поймал попутку, и нас довезли за десять минут.
Насчет самого крутого клуба в городе, друг явно погорячился. Самый обычный. Но глаза Алика так сверкали, что я изобразил счастливую улыбку. Нас и правда пропустили на входе, и мы оказались в темном помещении, где грохотала музыка. Везде были развешаны гирлянды, они переливались и сияли. Елки у них почему-то стояли наверху, прилепленные кое-как к потолку.
Как-то получилось, что Алик исчез из моего поля зрения, побежав то ли к другу, то ли в туалет. Я изучил меню и понял, что мне тут по карману только стакан воды. Его я и заказал. Было неуютно. Ну, зачем я позволил себя привести сюда? Сидели бы сейчас на привычной потрепанной кухоньке, болтали… А тут так шумно, что даже бармен расслышал мой заказ лишь с пятого раза. Хотя, наверное, просто воду тут не часто заказывали.
— Минуточку внимания, уважаемые гости! – на сцену вышел ведущий. Музыка смолкла. – Осталось пять минут до Нового года! Сейчас мы посмотрим обращение президента, а потом всех прошу на улицу – праздничный фейерверк.
Все присутствующие с интересом уставились на плазменные экранчики, развешанные повсюду. Я даже не стал слушать этого козла, который по ошибке правит нашей страной. В тюрьме я насмотрелся на вопиющее беззаконие, на беспредел и поэтому не верил во власть.
На экране появились куранты. Жалко, что Алика нет. После двенадцатого удара все закричали «ура», бросились целоваться. Меня кто-то похлопал по плечу, и я поздравил его в ответ. Постепенно в зале стало пусто, я сидел за стойкой в полном одиночестве, даже бармен убежал смотреть на фейерверк. Стало очень тоскливо. Дурацкий новый год. Не нужно было идти сюда. Здесь не мое место. Я здесь чужой. Вдруг я почувствовал чьи-то руки на талии, обернулся и увидел Владлена. Он же в командировке? Разве нет? Уже вернулся? Сердце жалобно сжалось и рухнуло куда-то вниз. Юноша довольно улыбался мне. Я понял, что он снова пьян. По лихорадочно горевшим щекам, по блестящим светлым глазам.
— Я и не думал, что встречу тебя здесь, — проговорил он мне на ухо, убирая руки с моей талии. От него так приятно пахло…
— Ну, меня сюда друг притащил.
— А как же твой парень? – он усмехнулся и сел на стул рядом.
— Он занят, — буркнул я. Черт, ну зачем я тогда соврал про парня?
— Занят на Новый год? И не может его провести с тобой?
— Да, — я отвернулся. Не собираюсь я ему что-то объяснять, потому что сам ничего не понимаю.
— Я бы не оставил тебя одного, — прибавил зачем-то Владлен, подзывая появившегося бармена.
— Ага, ты бы трахнул меня в туалете, а потом заплатил?
— А что тебе больше понравилось?
— Те дни, когда тебя не было в городе.
Он тяжко вздохнул, сделал глоток из стакана, который перед ним поставили, а потом резко развернулся ко мне:
— У тебя точно есть парень?
Отступать мне было некуда. Не хотелось выглядеть вруном, хотя я им и так был. Я твердо кивнул. Он снова вздохнул и сказал:
— Ладно. Но здесь-то его нет. Потанцуем?
— Ты с ума сошел? – я даже покраснел. Не буду я танцевать с ним на виду у всех! И вообще, я не танцую! Особенно с парнями, особенно с теми, с кем спал!
— Знаешь, я будто сошел с ума, когда ты появился в моей жизни, — прошептал он мне прямо на ухо, потому что музыка набирала обороты. А потом просто стряхнул меня со стула, прижал к себе и потащил на танцпол. Мои попытки вырваться он пресекал, лишь сильнее прижимая меня к себе.
— Я ненавижу тебя! – зашипел я, но это лишь развеселило его.
Стоило нам появиться на танцполе, как быстрая музыка сменилась медленной мелодией. Я чертыхнулся. Владлен нахально притянул меня к себе, обнял, и уткнулся лицом в мои волосы. Это он так представляет танец? Обязательно меня так тискать? Так откровенно этим наслаждаться?
— Расслабься ты, дурачок, — он склонился к моему лицу и чмокнул в губы. – Парень сильно разозлится, если узнает, что ты ему изменишь?
Меня словно окатили ледяной водой. Я поддался Владлену. Опять. Попал под его обаяние, позволил увести себя танцевать. Но секса не будет. Я не игрушка. Я устал ей быть. Я столько от этого убегал, чтобы к этому вернуться? Нет. Я окаменел, Владлен поняв, что сказал не то, отстранился:
— А если ты не будешь для меня просто развлечением? – вдруг серьезно спросил он.
— Я всегда буду для тебя способом приятно провести время. Ты сам так сказал, нас разделяет очень многое.
Говорить было тяжело. Музыка громыхала, как раскаты грома.
— Ты превратил мою жизнь в школе в ад, — глядя мне прямо в глаза, говорит он, сжимая мои плечи.
Я не хочу, чтобы он убирал руки, не хочу уходить, но знаю, что ничего хорошего не выйдет. Моя жизнь тоже была адом, только после школы. Со стороны равновесия плохого и хорошего во вселенной, я уже сполна расплатился. Но Владлену этого же не объяснишь.
— И ты делаешь тоже самое для меня сейчас?
— Да, делаю, — согласился он.
Конечно, и будет делать, потому что не может простить. Интересно, а чего он добивается? В могилу меня свести? Мне и без него тяжело. Меня охватила злость. Я дернулся, вырвался из его рук и схватил его за воротник:
— Ненавижу тебя! Запомни это раз и навсегда. Ты для меня ничего не значишь, можешь упиваться своим превосходством сколько угодно, но тебе меня не сломать.
И я ударил его. В живот, кулаком, с размаху. Он даже не попытался избежать этого, хотя я видел, как успели сжаться его кулаки. Несмотря на то, что он был пьян, у него была отличная реакция. Юноша осмысливал мои слова, пережидал боль от удара, а затем засмеялся. Мне его смех очень не понравился. Нехороший, опасный. Почему у меня такое ощущение, что я подписал себе смертный приговор? Что я творю постоянно? Не нужно злить зверя, а я делаю это, еще и дразню его, стоя рядом с его острыми зубами.
— Мне не нужно ломать тебя, ты, идиот несчастный, тебя уже жизнь сломала. Скажи мне лучше, как в тюрьме приходится педикам?
От его проницательности стало противно. Я замахнулся снова, но он легко удержал мой кулак. Больно сжал запястье, приблизился и пообещал:
— То, что было раньше, тебе покажется цветочками. Хочешь узнать, как я могу сломать? Узнаешь.
Владлен оттолкнул меня со всем возможным отвращением и ушел. Я стоял один на танцполе и едва дышал. Вокруг меня образовалось пустое кольцо, люди обходили меня, смотрели с недоумением. Вдруг чья-то рука опустилась мне на плечо, я резко развернулся. Алик. Друг был бледен, без слов взял меня под руку и потащил к выходу. Мы взяли куртки из гардероба, я попробовал что-нибудь узнать, но он упорно молчал. Лишь когда мы отошли квартала на три, Алик толкнул меня в подворотню, где уныло завывал ветер, и без обидняков спросил:
— Ты, оказывается, гей?
— Алик, я…
Мне стало очень страшно, что я могу потерять единственного друга, я должен ему все объяснить, но он не дал мне этого:
— Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться для меня? Нас выгнали из клуба! И мой друг больше не хочет со мной разговаривать.
— Нас не поэтому выгнали из клуба, — тихо прошептал я.
— Да? И почему же? – откуда эта язвительность, которую я никогда в нем не замечал? – Потому что ты стал приставать к тому парню?
— Нет! – воскликнул я. – Это мой шеф.
— Шеф? Ты приставал к шефу? – Алик опешил. – Ты же не пьешь.
— Черт, да все не так. Это долго рассказывать.
— Я не тороплюсь, — сухо заметил он.
Ладно, плевать, что на улице не май месяц. Я коротко обрисовал ему ситуацию, начиная со школы, как я изводил Владлена, как потом по глупости попал в тюрьму, как потом не мог устроиться на работу, как потом он стал моим начальником и все, что было дальше, опуская ненужные интимные подробности. Как я ни старался, рассказ вышел у меня минут на тридцать. Я весь продрог, Алик тоже, но не шевелился.
— Хм, тебя послушать, так он еще во всем и виноват.
— Нет, но…
— Тимур, ты, правда, издевался над ним? – в его глазах было столько недовольства, столько разочарования, что у меня выступили слезы на глазах.
Как ему объяснить, что это было давно? Я уже сто раз раскаялся. Получил ответ от жизни. Я бы все поменял, если бы мог. Как до него донести, что это не совсем моя вина. Что из такой семьи как моя прямиком попадают на нары. Я не знаю, зачем я изводил Владлена и остальных. Не знаю! Из-за собственной неполноценности, наверное…
— Надо мной тоже издевались в приюте, — глухо произнес Алик, не глядя на меня. – Я ненавидел их. И не думал, что ты такой же. Я не хочу тебя больше видеть. А я еще идиот, пригласил тебя в клуб.
Он развернулся и быстро скрылся за ближайшим домом. Внутри меня была зияющая рана, которая теперь не скоро затянется. Нельзя привязываться к людям, я же знал.
***
Первого числа меня вызвали на работу. Почему я не удивлен? Заставили все убирать, хотя особой надобности в этом не было. Но я даже был рад работе. Замечательный у меня новый год получился. Окончательно довел Владлена, поссорился с единственным другом. Хотя, наверное, не поссорился, а потерял его навсегда. Я вытирал пыль на всех встречающихся мне поверхностях, пылесосил, мыл полы, выносил разный мелкий мусор. Все равно не справился за день, пришлось выходить еще завтра и послезавтра.
Третьего числа пришла Джема. Она была холодна и сдержана со мной. Приказала составить список того, что у меня осталось от моющих средств, и сказала, что каждый вечер я должен отчитываться перед ней. Меня подозревали в краже. Это было уже серьезно.
***
Два дня мне дали передышку. За это время я попробовал встретиться с Аликом, но мне все время говорили, что его нет дома. А потом снова вызвали на работу. Что бы вы думали, трубу прорвало.
Про себя матерясь, я убирал все, догадываясь, чьих это рук дело.
Когда я вернулся в коммуналку, то был удивлен. Отключили воду, отопление и газ. По крайней мере, свет остался, но от него толку было мало. В целях согревания, почти все мои соседи напились и устроили шумную потасовку, кто-то вызвал полицию. Меня спасло лишь то, что от меня не пахло спиртным.
Вечером ко мне в комнату прошмыгнул дядя Федя, непривычно безрадостный, сосредоточенный. Я был удивлен ему, но жутко устал и не хотел ни с кем разговаривать. Старик остался стоять, кутаясь в потрепанное пальто.
— Знаешь, Тимур, ты же хороший мальчик, что ты такого натворил?
— О чем вы? – совершенно не понял я.
— Воду, отопление и газ отключили из-за тебя, сказали, что завтра еще и света не будет.
— Кто сказал? Зачем? – я не поверил.
— Ты кому-то перешел дорогу, кому-то очень влиятельному. Мы не хотим проблем, будет лучше, если ты съедешь.
— Но куда мне съехать, дядя Федя? – я подскочил в ужасе на кровати. – У меня и денег-то нет!
— Это не наши проблемы, но если ты останешься, то тебя сживут.
Старик посмотрел на меня с укором и ушел.
Вот я попал… Неужели это дело рук Владлена? Но он не может, чем виноваты другие? Как быть?.. Я подскочил и выбежал на улицу. Одеваться мне было не нужно, потому что я и так сидел одетый, в комнате было очень холодно. В ванной даже вода замерзла. Я бежал и немного согрелся, пока не оказался у дома Алика. Я был настроен решительно, требовательно звонил в дверь, пока не появился знакомый мне мужик, сосед друга.
— Где Алик? – спросил я. Не уйду, пока его не увижу.
— Алик в ментуре уже несколько дней.
Я чуть не упал.
— Как? – севшим голосом спросил я.
— Просто пришли и взяли его. Он сам не понял…
Кубарем я скатился с лестницы. Мое сердце бешено билось. Я знаю, кто во всем виноват. Это мог сделать только Владлен. Но Алик-то при чем? О, я чуть не застонал, он мог подумать, что это мой парень. Я не знал, что делать, был подавлен и испуган. Мне было страшно. Я чувствовал свое бессилие, и от этого было тошно. Чего он добивается?
Я слонялся бестолково по улицам, замерз, сопли текли рекой, и я не мог решиться. Потом все же понял, что выбора у меня нет. Добрался до дома Владлена и набрал номер его квартиры на домофоне. Дверь мне сразу открыли, не задавая ни вопроса. Бледный, еле стоящий на ногах от переживаний, я поднялся к нему на этаж. Дверь в квартиру была распахнута, свет опять горел везде. Я, не раздеваясь, прошел по всем комнатам и обнаружил юношу, развалившимся в кресле в гостиной. Перед ним было ведерко со льдом, в котором плавала бутылка с шампанским, а в руках бокал. Он жестко усмехнулся, увидев меня. У меня защемило сердце. Знаете, это так ужасно, когда человек так много значит для тебя и в то же время настолько далек. Мне не достучаться до него, я понял это в ту же секунду, едва переступил порог.
— Нам нужно поговорить, — как можно спокойнее начал я, собираясь сесть на кресло напротив него, но вспыхнувший взгляд меня остановил.
— Не смей садиться без моего разрешения, — прошипел он хищно. А дышать можно? – О чем говорить? Все и так понятно.
— Отпусти Алика, верни тепло и воду в коммуналку, пожалуйста.
— С чего это вдруг?
— Они не виноваты, это наши с тобой споры.
— Споры? – он хмыкнул и сделал глоток из бокала. – Ты так это называешь?
Я вздохнул. Он будет придираться к каждому слову. Нужно терпеть, думать о том, что говорю.
— Не знаю, как это назвать, — честно отвечаю я. – Пожалуйста, они же не виноваты.
— Мне все равно, — равнодушно пожал плечами юноша.
— Что мне сделать?
— Вернуться в прошлое и все изменить, я так понимаю, не в твоих силах?
— Нет, я… пожалуйста, не вымещай свою злобу на невинных людях.
— О, ты так печешься о них?
Я обреченно закрыл глаза:
— Чего ты хочешь?
— Уничтожить тебя.
— Уничтожь, но их не трогай, прошу тебя.
Он молчал долгое время, а я не решался разомкнуть веки. Слышал звон бокала, его раздраженный выдох сквозь зубы.
— Становись на колени.
Лицо вспыхивает. Но я подчиняюсь. Снимаю куртку и становлюсь на колени, глядя в его светлые глаза.
— Ползи.
Я ползу, каждый сантиметр опаляет унижением, но я делаю это. Останавливаюсь, когда он спокойно наступает ботинком мне на руку. Не издаю ни звука.
— Умоляй.
Он резко хватает меня за волосы и тянет наверх. Он должен увидеть все на моем лице. Я умоляю его о прощении, забыв о гордости и достоинстве. По моим щекам льются слезы, но я этого не замечаю. Вижу лишь серо-голубые глаза и хочу повернуть все назад. Не хочу, чтобы в них был хоть отголосок боли. Рука пульсирует, он все еще наступает на нее, с силой нажимая, стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вложить в свои слова все, что сейчас чувствую.
Он пристально смотрит на меня, когда я замолкаю и сдавленно рыдаю, убирает ногу, сразу же прижимаю руку к груди. Я сижу перед ним с опущенной головой, униженный и раздавленный.
— Ты так переживаешь из-за своего любовника, которого я отправил посидеть у ментов в камере?
Боги, сколько же ощутимой злости в его голосе… Сколько там других, невысказанных чувств.
— У меня никого нет, я придумал парня, — с трудом говорю я, всхлипывая, — с тех пор как я вышел из тюрьмы, ты был единственным моим любовником.
Владлен так долго молчит, что мне кажется, будто он не расслышал. Но затем меня осторожно поднимают с пола и усаживают к себе на колени. Я не верю, всхлипываю еще громче, утыкаюсь ему в шею.
— Прости, прости, — он нежно целует мою руку, которую еще несколько минут назад пытался растоптать. – Тимур, — его голос становится серьезней, — ты должен мне все рассказать. Я хочу знать о тебе все. Всю твою жизнь. Почему ты был таким в школе, что с тобой сделали в тюрьме и как ты выжил.
Не верю своим ушам. Меня бьет дрожь. Я не могу ему рассказать этого всего. О моей глупой и никчемной жизни. О моей неполноценности, которую я и выносил на других ребят в школе. О тюрьме, где надо мной издевались так, как мне никогда бы и в голову не пришло, прилюдно насиловали и о том, как я нашел в себе силы разорвать этот круг и выжить. И как мне повезло, что я именно тогда попал под эту программу государства. Слова сами срывались с губ. Он не перебивал, слушал, гладил меня по спине, когда я не мог справиться с голосом, целовал в висок, когда я забывал дышать.
Я рассказывал всю ночь. Мой голос охрип и был будто простужен. Под конец совершенно обессиленный, я положил голову на плечо Владлена.
— Знаешь, — еле слышно произносит он. – Мы с тобой как две переменные, никак не придем к общему значению, а от этого у уравнения нет решения... А, вообще-то, я должен тебе спасибо сказать, если бы не ты, не быть мне таким ценным специалистом в своем возрасте. Ты закалил мой характер, заставил назло всем добиваться желаемого. Только стоило мне тебя увидеть, как я ничего не мог с собой поделать. Все мои мысли были только о тебе. Старался напакостить тебе, достать тебя, а когда понял, что ты мне снишься, то решил заняться с тобой сексом. Думал, что тогда пройдет это наваждение. Я так никого не хотел… И, знаешь? Стало только хуже. Я не мог с тобой в одном здании находиться, когда я видел тебя, то терял контроль над собой. А когда у тебя якобы появился парень… В общем, знаешь, что я хочу сказать? Переезжай ко мне.
Мы с Аликом сидели на кухне, прихватив пару бутербродов. Друг курил, пил пиво, а я ограничился колой. Мы лениво болтали и не заметили, как на часах стукнуло одиннадцать.
— Час до нового года! – заорал кто-то, все дружно зааплодировали.
— Вот, уже и год прошел, — грустно сказал Алик.
Я потрепал его по голове. Да, год был не самым лучшим. Много нерешенного осталось. Чертов Карл Петрович, ненормальный Владлен, о котором я пытаюсь не думать, и у меня это не получается. Я покрасил его кабинет, покормил рыбок и был спокоен. Не знаю, когда он вернется, может еще зайти набросать корму этим тварям? Какие же у нас сложные, непонятные отношения… Как меня угораздило устроиться на работу именно в ту компанию, где работал он? Вот же, судьба, блин.
У Алика зазвонил сотовый, отвлекая меня от раздумий. Друг ответил, и глаза его загорелись. Сказав «спасибо, сейчас будем», он посмотрел на меня сияющими глазами:
— Тимка! Сейчас мы пойдем в самый крутой клуб в городе!
Не то, чтобы я обрадовался. Мне не хотелось куда-нибудь идти, а уж тем более в толпу шикарно одетых молодых людей с шикарными тачками и шикарными подружками с пятым размером. Было просто хорошо с Аликом, здесь на кухне, когда за стеной раздавались крики, шум, гам, когда сквозило из форточки со страшной силой, когда в туалет попасть было невозможно. Увидев помрачневшую мордашку, я покачал головой. Не могу я его обижать, он мне и так помог. Я кивнул, Алик схватил меня за руку и потянул на улицу, на ходу застегивая куртку. Идти было далековато, минут сорок, но с энтузиазмом друга можно и горы свернуть. Оказывается, он давно хотел попасть в этот клуб, там работал его друг из интерната, и только сейчас он позвонил. Народу набралось немного, поэтому он уговорил охранников, и нас пустят. Не выдержав, Алик поймал попутку, и нас довезли за десять минут.
Насчет самого крутого клуба в городе, друг явно погорячился. Самый обычный. Но глаза Алика так сверкали, что я изобразил счастливую улыбку. Нас и правда пропустили на входе, и мы оказались в темном помещении, где грохотала музыка. Везде были развешаны гирлянды, они переливались и сияли. Елки у них почему-то стояли наверху, прилепленные кое-как к потолку.
Как-то получилось, что Алик исчез из моего поля зрения, побежав то ли к другу, то ли в туалет. Я изучил меню и понял, что мне тут по карману только стакан воды. Его я и заказал. Было неуютно. Ну, зачем я позволил себя привести сюда? Сидели бы сейчас на привычной потрепанной кухоньке, болтали… А тут так шумно, что даже бармен расслышал мой заказ лишь с пятого раза. Хотя, наверное, просто воду тут не часто заказывали.
— Минуточку внимания, уважаемые гости! – на сцену вышел ведущий. Музыка смолкла. – Осталось пять минут до Нового года! Сейчас мы посмотрим обращение президента, а потом всех прошу на улицу – праздничный фейерверк.
Все присутствующие с интересом уставились на плазменные экранчики, развешанные повсюду. Я даже не стал слушать этого козла, который по ошибке правит нашей страной. В тюрьме я насмотрелся на вопиющее беззаконие, на беспредел и поэтому не верил во власть.
На экране появились куранты. Жалко, что Алика нет. После двенадцатого удара все закричали «ура», бросились целоваться. Меня кто-то похлопал по плечу, и я поздравил его в ответ. Постепенно в зале стало пусто, я сидел за стойкой в полном одиночестве, даже бармен убежал смотреть на фейерверк. Стало очень тоскливо. Дурацкий новый год. Не нужно было идти сюда. Здесь не мое место. Я здесь чужой. Вдруг я почувствовал чьи-то руки на талии, обернулся и увидел Владлена. Он же в командировке? Разве нет? Уже вернулся? Сердце жалобно сжалось и рухнуло куда-то вниз. Юноша довольно улыбался мне. Я понял, что он снова пьян. По лихорадочно горевшим щекам, по блестящим светлым глазам.
— Я и не думал, что встречу тебя здесь, — проговорил он мне на ухо, убирая руки с моей талии. От него так приятно пахло…
— Ну, меня сюда друг притащил.
— А как же твой парень? – он усмехнулся и сел на стул рядом.
— Он занят, — буркнул я. Черт, ну зачем я тогда соврал про парня?
— Занят на Новый год? И не может его провести с тобой?
— Да, — я отвернулся. Не собираюсь я ему что-то объяснять, потому что сам ничего не понимаю.
— Я бы не оставил тебя одного, — прибавил зачем-то Владлен, подзывая появившегося бармена.
— Ага, ты бы трахнул меня в туалете, а потом заплатил?
— А что тебе больше понравилось?
— Те дни, когда тебя не было в городе.
Он тяжко вздохнул, сделал глоток из стакана, который перед ним поставили, а потом резко развернулся ко мне:
— У тебя точно есть парень?
Отступать мне было некуда. Не хотелось выглядеть вруном, хотя я им и так был. Я твердо кивнул. Он снова вздохнул и сказал:
— Ладно. Но здесь-то его нет. Потанцуем?
— Ты с ума сошел? – я даже покраснел. Не буду я танцевать с ним на виду у всех! И вообще, я не танцую! Особенно с парнями, особенно с теми, с кем спал!
— Знаешь, я будто сошел с ума, когда ты появился в моей жизни, — прошептал он мне прямо на ухо, потому что музыка набирала обороты. А потом просто стряхнул меня со стула, прижал к себе и потащил на танцпол. Мои попытки вырваться он пресекал, лишь сильнее прижимая меня к себе.
— Я ненавижу тебя! – зашипел я, но это лишь развеселило его.
Стоило нам появиться на танцполе, как быстрая музыка сменилась медленной мелодией. Я чертыхнулся. Владлен нахально притянул меня к себе, обнял, и уткнулся лицом в мои волосы. Это он так представляет танец? Обязательно меня так тискать? Так откровенно этим наслаждаться?
— Расслабься ты, дурачок, — он склонился к моему лицу и чмокнул в губы. – Парень сильно разозлится, если узнает, что ты ему изменишь?
Меня словно окатили ледяной водой. Я поддался Владлену. Опять. Попал под его обаяние, позволил увести себя танцевать. Но секса не будет. Я не игрушка. Я устал ей быть. Я столько от этого убегал, чтобы к этому вернуться? Нет. Я окаменел, Владлен поняв, что сказал не то, отстранился:
— А если ты не будешь для меня просто развлечением? – вдруг серьезно спросил он.
— Я всегда буду для тебя способом приятно провести время. Ты сам так сказал, нас разделяет очень многое.
Говорить было тяжело. Музыка громыхала, как раскаты грома.
— Ты превратил мою жизнь в школе в ад, — глядя мне прямо в глаза, говорит он, сжимая мои плечи.
Я не хочу, чтобы он убирал руки, не хочу уходить, но знаю, что ничего хорошего не выйдет. Моя жизнь тоже была адом, только после школы. Со стороны равновесия плохого и хорошего во вселенной, я уже сполна расплатился. Но Владлену этого же не объяснишь.
— И ты делаешь тоже самое для меня сейчас?
— Да, делаю, — согласился он.
Конечно, и будет делать, потому что не может простить. Интересно, а чего он добивается? В могилу меня свести? Мне и без него тяжело. Меня охватила злость. Я дернулся, вырвался из его рук и схватил его за воротник:
— Ненавижу тебя! Запомни это раз и навсегда. Ты для меня ничего не значишь, можешь упиваться своим превосходством сколько угодно, но тебе меня не сломать.
И я ударил его. В живот, кулаком, с размаху. Он даже не попытался избежать этого, хотя я видел, как успели сжаться его кулаки. Несмотря на то, что он был пьян, у него была отличная реакция. Юноша осмысливал мои слова, пережидал боль от удара, а затем засмеялся. Мне его смех очень не понравился. Нехороший, опасный. Почему у меня такое ощущение, что я подписал себе смертный приговор? Что я творю постоянно? Не нужно злить зверя, а я делаю это, еще и дразню его, стоя рядом с его острыми зубами.
— Мне не нужно ломать тебя, ты, идиот несчастный, тебя уже жизнь сломала. Скажи мне лучше, как в тюрьме приходится педикам?
От его проницательности стало противно. Я замахнулся снова, но он легко удержал мой кулак. Больно сжал запястье, приблизился и пообещал:
— То, что было раньше, тебе покажется цветочками. Хочешь узнать, как я могу сломать? Узнаешь.
Владлен оттолкнул меня со всем возможным отвращением и ушел. Я стоял один на танцполе и едва дышал. Вокруг меня образовалось пустое кольцо, люди обходили меня, смотрели с недоумением. Вдруг чья-то рука опустилась мне на плечо, я резко развернулся. Алик. Друг был бледен, без слов взял меня под руку и потащил к выходу. Мы взяли куртки из гардероба, я попробовал что-нибудь узнать, но он упорно молчал. Лишь когда мы отошли квартала на три, Алик толкнул меня в подворотню, где уныло завывал ветер, и без обидняков спросил:
— Ты, оказывается, гей?
— Алик, я…
Мне стало очень страшно, что я могу потерять единственного друга, я должен ему все объяснить, но он не дал мне этого:
— Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться для меня? Нас выгнали из клуба! И мой друг больше не хочет со мной разговаривать.
— Нас не поэтому выгнали из клуба, — тихо прошептал я.
— Да? И почему же? – откуда эта язвительность, которую я никогда в нем не замечал? – Потому что ты стал приставать к тому парню?
— Нет! – воскликнул я. – Это мой шеф.
— Шеф? Ты приставал к шефу? – Алик опешил. – Ты же не пьешь.
— Черт, да все не так. Это долго рассказывать.
— Я не тороплюсь, — сухо заметил он.
Ладно, плевать, что на улице не май месяц. Я коротко обрисовал ему ситуацию, начиная со школы, как я изводил Владлена, как потом по глупости попал в тюрьму, как потом не мог устроиться на работу, как потом он стал моим начальником и все, что было дальше, опуская ненужные интимные подробности. Как я ни старался, рассказ вышел у меня минут на тридцать. Я весь продрог, Алик тоже, но не шевелился.
— Хм, тебя послушать, так он еще во всем и виноват.
— Нет, но…
— Тимур, ты, правда, издевался над ним? – в его глазах было столько недовольства, столько разочарования, что у меня выступили слезы на глазах.
Как ему объяснить, что это было давно? Я уже сто раз раскаялся. Получил ответ от жизни. Я бы все поменял, если бы мог. Как до него донести, что это не совсем моя вина. Что из такой семьи как моя прямиком попадают на нары. Я не знаю, зачем я изводил Владлена и остальных. Не знаю! Из-за собственной неполноценности, наверное…
— Надо мной тоже издевались в приюте, — глухо произнес Алик, не глядя на меня. – Я ненавидел их. И не думал, что ты такой же. Я не хочу тебя больше видеть. А я еще идиот, пригласил тебя в клуб.
Он развернулся и быстро скрылся за ближайшим домом. Внутри меня была зияющая рана, которая теперь не скоро затянется. Нельзя привязываться к людям, я же знал.
Первого числа меня вызвали на работу. Почему я не удивлен? Заставили все убирать, хотя особой надобности в этом не было. Но я даже был рад работе. Замечательный у меня новый год получился. Окончательно довел Владлена, поссорился с единственным другом. Хотя, наверное, не поссорился, а потерял его навсегда. Я вытирал пыль на всех встречающихся мне поверхностях, пылесосил, мыл полы, выносил разный мелкий мусор. Все равно не справился за день, пришлось выходить еще завтра и послезавтра.
Третьего числа пришла Джема. Она была холодна и сдержана со мной. Приказала составить список того, что у меня осталось от моющих средств, и сказала, что каждый вечер я должен отчитываться перед ней. Меня подозревали в краже. Это было уже серьезно.
Два дня мне дали передышку. За это время я попробовал встретиться с Аликом, но мне все время говорили, что его нет дома. А потом снова вызвали на работу. Что бы вы думали, трубу прорвало.
Про себя матерясь, я убирал все, догадываясь, чьих это рук дело.
Когда я вернулся в коммуналку, то был удивлен. Отключили воду, отопление и газ. По крайней мере, свет остался, но от него толку было мало. В целях согревания, почти все мои соседи напились и устроили шумную потасовку, кто-то вызвал полицию. Меня спасло лишь то, что от меня не пахло спиртным.
Вечером ко мне в комнату прошмыгнул дядя Федя, непривычно безрадостный, сосредоточенный. Я был удивлен ему, но жутко устал и не хотел ни с кем разговаривать. Старик остался стоять, кутаясь в потрепанное пальто.
— Знаешь, Тимур, ты же хороший мальчик, что ты такого натворил?
— О чем вы? – совершенно не понял я.
— Воду, отопление и газ отключили из-за тебя, сказали, что завтра еще и света не будет.
— Кто сказал? Зачем? – я не поверил.
— Ты кому-то перешел дорогу, кому-то очень влиятельному. Мы не хотим проблем, будет лучше, если ты съедешь.
— Но куда мне съехать, дядя Федя? – я подскочил в ужасе на кровати. – У меня и денег-то нет!
— Это не наши проблемы, но если ты останешься, то тебя сживут.
Старик посмотрел на меня с укором и ушел.
Вот я попал… Неужели это дело рук Владлена? Но он не может, чем виноваты другие? Как быть?.. Я подскочил и выбежал на улицу. Одеваться мне было не нужно, потому что я и так сидел одетый, в комнате было очень холодно. В ванной даже вода замерзла. Я бежал и немного согрелся, пока не оказался у дома Алика. Я был настроен решительно, требовательно звонил в дверь, пока не появился знакомый мне мужик, сосед друга.
— Где Алик? – спросил я. Не уйду, пока его не увижу.
— Алик в ментуре уже несколько дней.
Я чуть не упал.
— Как? – севшим голосом спросил я.
— Просто пришли и взяли его. Он сам не понял…
Кубарем я скатился с лестницы. Мое сердце бешено билось. Я знаю, кто во всем виноват. Это мог сделать только Владлен. Но Алик-то при чем? О, я чуть не застонал, он мог подумать, что это мой парень. Я не знал, что делать, был подавлен и испуган. Мне было страшно. Я чувствовал свое бессилие, и от этого было тошно. Чего он добивается?
Я слонялся бестолково по улицам, замерз, сопли текли рекой, и я не мог решиться. Потом все же понял, что выбора у меня нет. Добрался до дома Владлена и набрал номер его квартиры на домофоне. Дверь мне сразу открыли, не задавая ни вопроса. Бледный, еле стоящий на ногах от переживаний, я поднялся к нему на этаж. Дверь в квартиру была распахнута, свет опять горел везде. Я, не раздеваясь, прошел по всем комнатам и обнаружил юношу, развалившимся в кресле в гостиной. Перед ним было ведерко со льдом, в котором плавала бутылка с шампанским, а в руках бокал. Он жестко усмехнулся, увидев меня. У меня защемило сердце. Знаете, это так ужасно, когда человек так много значит для тебя и в то же время настолько далек. Мне не достучаться до него, я понял это в ту же секунду, едва переступил порог.
— Нам нужно поговорить, — как можно спокойнее начал я, собираясь сесть на кресло напротив него, но вспыхнувший взгляд меня остановил.
— Не смей садиться без моего разрешения, — прошипел он хищно. А дышать можно? – О чем говорить? Все и так понятно.
— Отпусти Алика, верни тепло и воду в коммуналку, пожалуйста.
— С чего это вдруг?
— Они не виноваты, это наши с тобой споры.
— Споры? – он хмыкнул и сделал глоток из бокала. – Ты так это называешь?
Я вздохнул. Он будет придираться к каждому слову. Нужно терпеть, думать о том, что говорю.
— Не знаю, как это назвать, — честно отвечаю я. – Пожалуйста, они же не виноваты.
— Мне все равно, — равнодушно пожал плечами юноша.
— Что мне сделать?
— Вернуться в прошлое и все изменить, я так понимаю, не в твоих силах?
— Нет, я… пожалуйста, не вымещай свою злобу на невинных людях.
— О, ты так печешься о них?
Я обреченно закрыл глаза:
— Чего ты хочешь?
— Уничтожить тебя.
— Уничтожь, но их не трогай, прошу тебя.
Он молчал долгое время, а я не решался разомкнуть веки. Слышал звон бокала, его раздраженный выдох сквозь зубы.
— Становись на колени.
Лицо вспыхивает. Но я подчиняюсь. Снимаю куртку и становлюсь на колени, глядя в его светлые глаза.
— Ползи.
Я ползу, каждый сантиметр опаляет унижением, но я делаю это. Останавливаюсь, когда он спокойно наступает ботинком мне на руку. Не издаю ни звука.
— Умоляй.
Он резко хватает меня за волосы и тянет наверх. Он должен увидеть все на моем лице. Я умоляю его о прощении, забыв о гордости и достоинстве. По моим щекам льются слезы, но я этого не замечаю. Вижу лишь серо-голубые глаза и хочу повернуть все назад. Не хочу, чтобы в них был хоть отголосок боли. Рука пульсирует, он все еще наступает на нее, с силой нажимая, стараюсь не думать об этом. Пытаюсь вложить в свои слова все, что сейчас чувствую.
Он пристально смотрит на меня, когда я замолкаю и сдавленно рыдаю, убирает ногу, сразу же прижимаю руку к груди. Я сижу перед ним с опущенной головой, униженный и раздавленный.
— Ты так переживаешь из-за своего любовника, которого я отправил посидеть у ментов в камере?
Боги, сколько же ощутимой злости в его голосе… Сколько там других, невысказанных чувств.
— У меня никого нет, я придумал парня, — с трудом говорю я, всхлипывая, — с тех пор как я вышел из тюрьмы, ты был единственным моим любовником.
Владлен так долго молчит, что мне кажется, будто он не расслышал. Но затем меня осторожно поднимают с пола и усаживают к себе на колени. Я не верю, всхлипываю еще громче, утыкаюсь ему в шею.
— Прости, прости, — он нежно целует мою руку, которую еще несколько минут назад пытался растоптать. – Тимур, — его голос становится серьезней, — ты должен мне все рассказать. Я хочу знать о тебе все. Всю твою жизнь. Почему ты был таким в школе, что с тобой сделали в тюрьме и как ты выжил.
Не верю своим ушам. Меня бьет дрожь. Я не могу ему рассказать этого всего. О моей глупой и никчемной жизни. О моей неполноценности, которую я и выносил на других ребят в школе. О тюрьме, где надо мной издевались так, как мне никогда бы и в голову не пришло, прилюдно насиловали и о том, как я нашел в себе силы разорвать этот круг и выжить. И как мне повезло, что я именно тогда попал под эту программу государства. Слова сами срывались с губ. Он не перебивал, слушал, гладил меня по спине, когда я не мог справиться с голосом, целовал в висок, когда я забывал дышать.
Я рассказывал всю ночь. Мой голос охрип и был будто простужен. Под конец совершенно обессиленный, я положил голову на плечо Владлена.
— Знаешь, — еле слышно произносит он. – Мы с тобой как две переменные, никак не придем к общему значению, а от этого у уравнения нет решения... А, вообще-то, я должен тебе спасибо сказать, если бы не ты, не быть мне таким ценным специалистом в своем возрасте. Ты закалил мой характер, заставил назло всем добиваться желаемого. Только стоило мне тебя увидеть, как я ничего не мог с собой поделать. Все мои мысли были только о тебе. Старался напакостить тебе, достать тебя, а когда понял, что ты мне снишься, то решил заняться с тобой сексом. Думал, что тогда пройдет это наваждение. Я так никого не хотел… И, знаешь? Стало только хуже. Я не мог с тобой в одном здании находиться, когда я видел тебя, то терял контроль над собой. А когда у тебя якобы появился парень… В общем, знаешь, что я хочу сказать? Переезжай ко мне.
Эпилог
Вы думаете, Владлен дал мне работать? Нет. Не спрашивая моего согласия, он взял отпуск на две недели, и угадайте, чем мы занимались все это время? Вот именно это и называется уйти в отрыв.
Затем он долго изучал все ВУЗы в городе. Выбрал для меня специальность (правда, тут он посоветовался со мной, мы спорили целых пять минут, а потом он все равно отправил меня, куда хотел), нанял мне репетиторов, чтобы к лету подготовиться и поступить сразу на третий курс. Оказывается, и так можно.
Так вот, по поводу работы. Он заявил, что его парень не может быть уборщиком. Временно я стал его ассистентом. Как на нас все косились, когда мы закрывались в кабинете. Конечно, Владлен не мог сдерживаться, и ему было на все плевать. Если я уходил по его же поручениям на полдня, он сходил с ума, звонил мне ежечасно, а потом встречал на парковке и мы занимались сексом в машине.
С Карлом Петровичем Владлен разобрался на следующий же день. Его блестящий план сработал, придуманный и осуществленный всего за одну ночь, и эту мразь арестовали за взятки. Адвокат Владлена постарался, на него повесили еще множество других обвинений, к тому же, он успел многим досадить и они с радостью выступали на суде. Ему дали лет пятнадцать, по-моему, где-то очень далеко. Как я потом слышал, через несколько месяцев он погиб. Думаю, тут не обошлось без вмешательства тех, над кем эта тварь издевалась.
В коммуналке все проблемы были решены сразу же. Алика выпустили, мне даже удалось с ним помириться, после многочисленных попыток с моей стороны, мы часто гуляем вместе, к чему Владлен жутко ревнует. Какой же он все-таки собственник…
Я переехал к нему, он был очень тактичным и даже обустроил для меня одну из комнат. На случай если мне захочется одиночества. Забавно, за все время, что мы вместе, мне его еще ни разу не захотелось. И, я уверен, уже никогда не захочется.
Затем он долго изучал все ВУЗы в городе. Выбрал для меня специальность (правда, тут он посоветовался со мной, мы спорили целых пять минут, а потом он все равно отправил меня, куда хотел), нанял мне репетиторов, чтобы к лету подготовиться и поступить сразу на третий курс. Оказывается, и так можно.
Так вот, по поводу работы. Он заявил, что его парень не может быть уборщиком. Временно я стал его ассистентом. Как на нас все косились, когда мы закрывались в кабинете. Конечно, Владлен не мог сдерживаться, и ему было на все плевать. Если я уходил по его же поручениям на полдня, он сходил с ума, звонил мне ежечасно, а потом встречал на парковке и мы занимались сексом в машине.
С Карлом Петровичем Владлен разобрался на следующий же день. Его блестящий план сработал, придуманный и осуществленный всего за одну ночь, и эту мразь арестовали за взятки. Адвокат Владлена постарался, на него повесили еще множество других обвинений, к тому же, он успел многим досадить и они с радостью выступали на суде. Ему дали лет пятнадцать, по-моему, где-то очень далеко. Как я потом слышал, через несколько месяцев он погиб. Думаю, тут не обошлось без вмешательства тех, над кем эта тварь издевалась.
В коммуналке все проблемы были решены сразу же. Алика выпустили, мне даже удалось с ним помириться, после многочисленных попыток с моей стороны, мы часто гуляем вместе, к чему Владлен жутко ревнует. Какой же он все-таки собственник…
Я переехал к нему, он был очень тактичным и даже обустроил для меня одну из комнат. На случай если мне захочется одиночества. Забавно, за все время, что мы вместе, мне его еще ни разу не захотелось. И, я уверен, уже никогда не захочется.
Комментариев нет:
Отправить комментарий