вторник, 2 июля 2013 г.

Не обнимай меня


Ссылка на оригинал


Автор: Torens
Беты (редакторы): LilyabikbaykerкоркаRising from ashes 
Фэндом: Ориджиналы 
Персонажи: Игорь, Рафаэль, Наташа, Илья
Рейтинг: NC-17 
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, POV, Songfic
Предупреждения: Нецензурная лексика 
Размер: Макси, 120 страниц 
Кол-во частей: 15 
Статус: закончен 

Описание:
Ты идеальный человек для всех вокруг. Лучший в учебе, капитан баскетбольной команды, можешь найти подход к любому человеку... Это прекрасно. Да... Если бы не тот ад, что творится у тебя в душе, когда ты всеми силами пытаешься убедить себя, что ты нормальный, а ничего не выходит. Особенно после встречи с парнем, что носит ангельское имя, но выглядит как самый настоящий демон. И он протягивает тебе руку, обещая помочь и не оставлять. И как ты поступишь? 

Примечания автора:
Игорь http://s018.radikal.ru/i518/1211/15/0d489224499c.jpg

Рафаэль http://s019.radikal.ru/i641/1211/ff/da6f1769e71b.jpg
Татуировки Рафаэля http://s001.radikal.ru/i196/1211/26/9af536f8f837.jpg
http://i051.radikal.ru/1211/17/8dab9a717cbc.jpg

Впервые решила дать своим героям голоса.
Голос Игоря - "4POST - Вдребезги"
Голос Рафаэля - "Георгий Колдун - Закрой глаза"

Игорь так же встречается в ориджах 
"Мы с тобой разные" http://ficbook.net/readfic/359141
"Давай будем друзьями или Д+Д" http://ficbook.net/readfic/413955

Вместо пролога

Закрой глаза
И просто верь тому, что чувствуешь сейчас.
Мы в двух шагах
С тобой от неба, и небо видит нас.


Когда с самого детства тебя хвалят, тобой хвастаются, тебя ставят в пример и считают настоящим идеалом, рано или поздно ты начинаешь верить в это и стараешься соответствовать образу, не отдавая себе отчет, что зачастую ты делаешь вовсе не то, что тебе бы хотелось сделать, а то, чего от тебя ожидают. Не имеет значения, о чем идет речь: учеба, спорт, отношения. Ты делаешь то, что помогает тебе удерживать образ идеала. Хотя ничего и удерживать не надо. Ты сам себя считаешь идеалом, поэтому быть первым во всем для тебя не проблема, особенно, если тебе повезло с мозгами. Со временем это становится как данность - быть лучшим. Во всем.

Наверное, некоторые могут устать со временем от этого, а некоторые посчитают, что теперь могут творить все, что угодно, но ты не такой. Ты искренне рад слышать похвалу родителей, видеть гордость в их глазах, тебе приятны восхищенные взгляды окружающих. По-хорошему приятны. Ты никогда не чувствовал превосходства над ними. Тебе просто приятно.

И все идет хорошо ровно до того момента, когда тебе исполняется четырнадцать и ты вдруг замечаешь за собой, что провожаешь в школьном коридоре взглядом вовсе не девушек с их мягкими изгибами тела, а парней, которых действительно можно было назвать досками, потому что талий у них совершенно не было видно. И ты, еще не до конца осознавший, почему это происходит с тобой, спрашиваешь у родителей: возможно ли так, что парню нравится парень. И получаешь ответ, который совсем не ожидаешь услышать. Нет. Никогда. Отвратительно. Мерзко. Низко. Ужасно. Болезнь.

Эти слова, словно каленым железом, выжигают в твоей голове, чтобы ты навсегда запомнил. Какие бы успехи у тебя ни были в учебе, как бы ты ни был хорош в спорте - все это будет перечеркнуто и исчезнет сразу, как только ты признаешься, что тебе нравятся парни. Идеалу это не позволено, а ты так привык быть идеалом, почивать на лаврах, быть первым, стеснительно улыбаться, когда тебя хвалят и ставят в пример. Нет, ты не можешь из-за такой мелочи, как тот факт, кто тебе нравится, отказаться от всего этого. Это просто невозможно. Это то же самое, что отказаться дышать. Проще запретить себе думать об этом. Проще отбросить эту глупость в сторону. Проще отрицать это. Проще завести фиктивные отношения с девушкой. Правда, девушку надо подобрать подходящую. Не красотку - у них слишком много самомнения и они думают, что мир крутится вокруг них, но и не уродину. И на эту роль отлично подходит девушка, что учится на год младше и которую зовут Кристина.

В один прекрасный день ты отводишь ее в сторону и предлагаешь встречаться. Ты готов к удивлению, шоку, восторгу, но ты не готов к тому, что шокируют тебя. Она отказывается и на вопрос "Почему?" отвечает, что ты ей противен, что вся твоя идеальность ей омерзительна, и, глядя ей в тот момент в глаза, ты замечаешь то, что не заметил раньше. У тебя есть враг. Непонятно откуда взявшийся, необоснованный, но заклятый враг. Но еще ты понимаешь, что, если сейчас расскажешь ей, что ты вовсе не идеален, ты так же получишь верного, самого настоящего друга, который всегда будет рядом, но ты лишь молча уходишь. Ты уже решил, что унесешь с собой в могилу правду о себе. Для окружающих ты идеален.

Вместо той девушки ты находишь другую. Вы встречаетесь почти три года, но потом расходитесь. Она стала настаивать на сексе, что был невозможен. Как бы ты ни старался, что бы ты ни делал, у тебя не получалось возбуждаться, если речь заходила о девушках. И это сводило тебя с ума. Несчетное количество бессонных ночей, когда ты грыз подушку, пытаясь заглушить слезы и убедить себя, что ты такой же, как все, что ты натурал, а не противоположность ему. Да, именно так. Ты даже мысленно не мог произнести это слово. Оно было табу.

Но тело тебя вовсе не слушалось, возбуждаясь при виде симпатичного мальчика, а когда удавалось уснуть, то сны были такие, что лучше бы было не засыпать. Никогда.

Весь твой мир рушился изо дня в день. Тебя постоянно что-то разъедало изнутри, больше всего на свете хотелось запереться в своей комнате и никогда из нее не выходить, но вместо этого ты каждое утро с идеальной улыбкой желал родителям и брату доброго утра, а затем шел в школу, где на тебя не могли нарадоваться учителя.

Постепенно нервы начали сдавать, и ты втайне от всех стал пить антидепрессанты, которые хоть и помогали, но лишь чуть-чуть. Со временем ты все же стал чувствовать себя свободней, научился контролировать тело, избегать ненужных контактов и жить, уверяя себя, что тебе, как и всем парням, нравятся исключительно девушки. Ровно до того момента, пока ты не увидел рядом с младшим братом невысокого паренька и по твоему телу словно заряд тока прошелся. И все барьеры, что ты установил с таким трудом, в одно мгновенье были разрушены одним лишь ярким и резким «Хочу».

Теперь во снах приходил лишь один образ...
Теперь даже антидепрессанты не помогали...
Теперь отнекиваться было глупо, потому что ты четко осознавал, что это любовь.

Точнее, осознавал другой ты. Спрятанный в глубине тебя, никогда не видевший свободы.

Но что бы он там ни осознавал, какие бы он доводы ни приводил, как сильно бы ни кричал и ни бился на задворках твоего сознания, ты отметал все в сторону. Ты не такой. Никогда не был и никогда не будешь. И чтобы доказать это себе и ему, ты, как истинный мазохист, начинаешь общаться с этим мальчишкой.

И тем больнее для тебя становится тот факт, что он признался в своей ориентации, признался, что ему нравятся парни. В школе. При всех одноклассниках, которые моментально разнесли эту новость по всем этажам. Это для тебя сродни предательству. Ты не знаешь почему, но ты чувствуешь себя преданным. А еще ты впервые в жизни зол до темноты в глазах. Как? Почему? Откуда у него, у мальчишки на три года младше тебя, нашлось столько силы и смелости, чтобы признаться и принять себя? Как такое возможно? Почему тебя, стоит только произнести это слово на букву "г" по отношению к себе, охватывает такая паника, что все тело начинает дрожать и появляется непреодолимое желание забиться в какой-нибудь темный угол и проклясть свое существование? Ты знаешь правдивый ответ, но вместо этого начинаешь, как мантру, повторять про себя: «Потому что я не такой. Потому что я нормальный. Потому что мне отвратительна эта мысль. Потому что это мерзко».

И именно это ты говоришь своему младшему брату, который всегда тебя слушается. Ты еще не подозреваешь, что тем самым превратишь жизнь того мальчика в настоящие мучения, да тебя это и не волнует, потому что ты сам живешь в мучениях уже четыре года...

Но всему приходит конец. За пару недель до конца одиннадцатого класса, после окончания которого ты собрался уехать в столицу, подальше от этого чертового мальчишки, ты случайно столкнулся с ним в мужском туалете. С того момента, как он признался в своей ориентации, вы больше не виделись, потому что ты запугал его, запретил приближаться к себе и к брату, и как бы потом ни выглядывал его в школьных коридорах или в столовой - больше не видел. И это позволяло тебе спокойно дышать, взять себя в руки. Но какая-то паршивая случайность - и вот вы вдвоем находитесь в туалете. И когда мальчишка подает голос, другой ты, что последнее время сидел тихо и старался не напоминать о себе, вдруг вырывается на волю с яростным криком «Мое!», и уже ты оказываешься на задворках сознания, а он командует парадом. И это он насилует бедного мальчика в тесной кабинке школьного туалета. Хотя это еще одна ложь. Никакого его не существует. Это ты. Все ты. Просто так проще жить, придумав, что в твоей голове существует еще один человек, и все ошибки скидывать на него. Ты ведь не такой. Ты нормальный. Тебе нравятся девушки...

И вот школа позади, ты уже студент московского университета, и ты с первого же дня начинаешь ухаживать за одной одногруппницей, а потом и встречаться с ней. Ты сразу становишься лучшим студентом на потоке, преподаватели выделяют тебя среди других, а после того, как ты помогаешь университету выиграть в соревнованиях по баскетболу, на тебя обращает внимание и сам декан. При этом при всем у тебя совершенно нет конфликтов с другими одногруппниками, потому что ты запросто можешь им помочь с непонятной темой, все тщательно объяснив, прикрыть, если кто-то вздумал уйти с пары…

Твоя жизнь стала налаживаться. Ты наконец-то смог забыть того паренька и стать обычным парнем. Правда, ты избегал любых прикосновений других представителей мужского пола, но со временем это превратилось в чистый рефлекс: уворачиваться, если к тебе собирался прикоснуться парень. Вначале, конечно, одногруппники посмеивались над тобой и твоей странной фобией, как они это назвали, а затем перестали обращать на нее внимания. Ты стал самым обычным студентом.

И ты был им до самого четвертого курса, до начала марта, ровно до тех пор, пока к вам в группу неожиданно не перевелся новый студент, и, взглянув один раз ему в глаза, ты отчетливо услышал, как внутренний голос прошептал: «С возвращением на семь кругов ада, Игорь»…

Первый круг

- Привет, - произнес парень, глядя мне точно в глаза.

У меня сбилось дыхание, когда я заглянул в его серые глаза. Я смотрел в них всего лишь секунду. Одну быстротечную секунду, но мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я совладал с собой и смог отвести взгляд, и в этой вечности мы находились с ним только вдвоем.

У него были длинные черные волосы, завязанные в хвост, широкие плечи, мускулистые руки, мужественные черты лица. Он весь выглядел мужественно, и слово "парень" ему совсем не подходило. Мужчина. Настоящий мужчина. Вот, что точно описывало его. Широкий лоб, густые черные брови, в правой брови пирсинг, серые глаза, красиво очерченные скулы, волевой подбородок и «kissable lips», что по-простому значит «губы, которые напрашиваются на поцелуй». И это действительно было так, ведь, как только мой взгляд ухватился за них, тело само, как привороженное, дернулось вперед, но я вовремя пришел в себя, заставляя оставаться на месте. В его ушах красуются серьги. В правом - две снизу и одна сверху, в левом - все три внизу. Одет он был в обычную черную обтягивающую футболку и мешковатые темно-синие джинсы с цепями на боку. Но самым главным, наверное, были его цветные татуировки-рукава с персонажами из мультфильмов Тима Бёртона «Труп невесты» и «Кошмар перед Рождеством». Улыбка сама собой появилась на моих губах, так как я любил «Кошмар перед Рождеством», и, не отдавая себе отчета, тихо пропел:

- Твой, мой, дом родной…
- За Родину за нашу, да хоть в омут с головой! – подхватил парень и тоже улыбнулся. – Нравится этот мультфильм?
- Да, - кивнул я. – Хотя у Бёртона все работы шикарны.
- Это да, - согласно кивнул парень.
- Хэй, парни, может, вы вначале представитесь друг другу, а уже потом начнете болтать на другие темы? – встрял один из моих одногруппников - Илья - с которым я имел довольно дружеские отношения.
- Да, точно. Меня зовут Рафаэль Рокоссовский, и я теперь буду учиться с вами, - парень протянул мне руку для рукопожатия. Я, глядя на нее, представился.
- Игорь Явеев, староста группы.

Сердце изменило свой ритм и теперь стучало в такт звучанию имени парня. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Рафаэль Рокоссовский. Казалось, оно может повторять его до бесконечности.

И мне пришлось задействовать все свое мужество, чтобы оставаться на месте, а не броситься прочь из аудитории, из университета, из этого города, с этой планеты.

«Мне нравятся девушки. Я нормальный. Нормальный. Мне нравятся девушки». Я отчаянно крутил эти слова в голове, стараясь заглушить стук своего сердца, что пыталось противоречить мне.

- А я Наташа Ленинова, - произнесла девушка, сидящая рядом со мной, и быстро пожала руку Рафаэлю, заставив его удивленно приподнять брови. – Рафаэль… Такое необычное имя. На ум почему-то сразу ангел приходит. Хотя, глядя на тебя, нельзя сказать, что ты ангелок. Скорее демон.
- Мне часто это говорят. Человек с ангельским именем и демонической внешностью.
- Отличная характеристика, - кивнула Наташа, прижимаясь к моей руке и кладя голову мне на плечо, ведь мы с ней встречались. Уже три года.
- Можно узнать, откуда ты к нам перешел и почему вдруг? – ровным голосом заговорил я. На моем лице была добродушная улыбка, а вот рука, что находилась под столом, с силой сжимала ногу, явно оставляя на ней следы от пальцев. Но я не мог ничего с собой поделать. Только боль способна была отрезвить меня и напомнить, кто я есть на самом деле.
- Да без проблем! Я из города N. Слышали о таком? Там еще всем заправляют десять семей. Их зовут «Великая Десятка».
- Конечно, слышали, - за всех отвечаю я.
- Вот, - Рафаэль щелкает пальцами. – Я оттуда, а моя семья занимает второе место.
- Что?! – хором восклицаем мы.
- Что слышали, - Рафаэль, кажется, доволен произведенным эффектом и тихо посмеивается.
- Так, значит, ты сюда учиться приехал? – уточняю я.
Он на секунду задумывается и отвечает:
- Нет. Скорее меня отправили в ссылку.
- Ох нифига себе! – выдает Илья. – Обычно отправляют в какую-то глухомань, подальше от цивилизации, а тебя наоборот в столицу нашей Родины!
Рафаэль скривился.
- Да просто мой папаша прекрасно знает, как я терпеть не могу большие города, вот и сослал меня сюда, сказав, что, пока я не образумлюсь и не возьмусь за ум, не видать мне родного города.
- И что же ты такого натворил? – не унимался Илья.
- Да ничего… Просто делал все с точностью до наоборот, о чем бы он ни попросил.
- Зачем? – удивился уже я.
- Затем, что он меня достал, - голос Рафаэля стал более резким, грубым. Ему явно не нравилась поднятая тема.
- Мммм, - протянула Наташа. – Так ты, значит, у нас, Рафаэль, богатенький Буратино.
- Ооо, ты посмотри на нее, Игорек! Услышала о деньгах и тут же оживилась! – наигранно возмутился Илья, указывая на Наташу. – Все вы, женщины, одинаковые! Вам только деньги и подавай! А как же любовь? Как же рай в шалаше?
- Да заглохни ты, - отмахнулась от него девушка. – Я просто уточнила.
- Ну да! С этого все и начинается! Вначале просто спросила, потом просто построила глазки, затем просто пришла в сексуальном наряде, а после просто «Прости, но мне понравился другой. Давай останемся друзьями».
- Слушай ты, девственник конченый, если ты сейчас не заткнешься, я тебе твои трусы до ушей натяну, - спокойно произнесла Наташа, смотря на Илью и хлопая ресницами.
- Ужас! – покачал головой Илья, трагически вздыхая. – Ужас, ужас, ужас. Игорь, я сочувствую тебе! Встречаться с такой девушкой…

Он склонил голову, одновременно кладя руку мне на плечо. Я резко откинулся назад, уходя от его прикосновения. Стул забалансировал на двух ножках, будто размышляя, в какую же сторону ему наклониться, и стал еще сильней заваливаться назад. Я успел слегка царапнуть пальцами парту, когда с грохотом рухнул на пол, больно ударяясь головой о позади стоящую парту. Я застонал и приложил ладонь к затылку, мысленно проклиная Илью на все лады.

- Корн, ну ты дебил! – услышал я злой голос Наташи.
- Прости! Я случайно! Я забыл! Игорь, ты в порядке?
- Мммм… Да вроде… В голове только все гудит.

Я приоткрыл глаза и смог полюбоваться виноватым выражением лица Ильи, обеспокоенным Наташиным и удивленным Рафаэля.

Наташа, увидев, что я пытаюсь подняться, подала мне руку, помогая встать на ноги, а я в какой раз поразился ее недюжей силе, ведь с виду девушка казалась очень хрупкой и беззащитной.

- А что это было? – решил все-таки спросить Рафаэль.
- Понимаешь, - тяжело вздохнул Илья. – Наш Игорь всем хорош. Он отлично учится, может без проблем тебе помочь с чем угодно, преподы от него в восторге, декан вообще чуть ли не кипятком писается от того, что на его факультете учится такой парень, как Игорь, - я закатил глаза, услышав такой отзыв о себе, а Наташа фыркнула. – Ко всему прочему Игорек является капитаном нашей баскетбольной команды. В общем, всем прекрасен и хорош. Только есть у него маленькая проблемка. Ну как без нее? У всех гениев в свое время были заскоки…
- О, да боже мой! Ты когда-нибудь уже родишь или нет? – поразилась девушка, прерывая Илью.
- Короче, Игорь терпеть не может, когда к нему прикасаются парни.
- Вообще?! – поразился Рафаэль.
- Вообще, - ответил я, чем привлек к себе внимание парня. – Ни под каким предлогам, даже на секунду, даже на миллисекунду.
- А если я буду с обрыва падать, ты что, тоже не протянешь мне руку? – обезоруживающе улыбаясь, поинтересовался Рафаэль.

Перед глазами предстала эта картина, и мне показалось, что я рухнул вниз с этого обрыва, а не парень.

Ни за что. Никогда. Не допущу. Спасу любой ценой. Спасу ценой своей жизни.

НЕТ! Эти мысли неправильные.

- Ходи подальше от обрывов, чтобы не случилась такая ситуация, - дружески посоветовал я, поднимаясь на ноги. – Пойду, схожу на всякий случай в медпункт, а то голова все не хочет переставать кружиться, - обратился я к Наташе. Девушка поспешно закивала, провожая меня встревоженным взглядом.
- Нет, ну а все же! Чисто гипотетически? – крикнул мне вслед Рафаэль. Я вздохнул и, обернувшись, произнес:
- Чисто гипотетически – подал бы.
Наши глаза встретились, и я опять потерялся во времени.
- Не подал бы, - твердо заявил Рафаэль, возвращая меня в аудиторию университета.

Я не стал ничего отвечать, а лишь развернулся и пошел на выход, пытаясь успокоить бешено стучащее сердце и внутренний голос, что нашептывал мне: «Чисто гипотетически – я бы не дал тебе идти у края обрыва».

Они не знали: ни сердце, ни внутренний голос, того, куда гонят меня, что они творят со мной и чем все это может обернуться. Я не хочу больше тоннами глотать таблетки, я не хочу больше часами сидеть у психолога. Разве им мало двух моих попыток суицида? Чего они еще хотят? Чтобы я окончательно сошел с ума? Или чтобы я еще сильней возненавидел этот мир и его жителей? Точнее меньшую его часть, что прикрывается красочным радужным флагом. Ненавижу! Вы не имеете права на существование!

«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи».

Это были последние слова моего дорого младшего братишки, обращенные ко мне, после того, как он признался, что является г… что ему нравится парень. Моему младшему брату нравится парень! И он принял этот факт! Он сказал, что счастлив! А я все так же продолжаю убегать от своей сущности!

Сущности? Какой еще сущности? Я нормальный парень. Мне нравятся девушки. После того, как я закончу учебу, я обязательно женюсь, заведу детей…

И в этой жизни никогда не будет парней. В этой жизни никогда не будет слова на «г». И если, чтобы убедить себя в этом, придется снова начать жрать эти долбанные таблетки и ходить к этому гребанному психологу, то так тому и быть! Я лучше умру, чем признаюсь, что мне могут нравиться парни.

Я не такой!

Игорь Явеев не такой!

Я лучший в учебе, у меня куча наград и грамот, благодаря мне впервые за пять лет баскетбольная команда нашего факультета заняла первое место на соревнованиях. Я гордость своих родителей, преподаватели и декан во мне души не чают, а другие студенты меня обожают. У меня довольно привлекательная внешность. Белая кожа, мягкие, нежные черты лица, зеленые глаза, тонкий, прямой нос, тонкие бледно-розовые губы, а когда я улыбаюсь, на левой щеке появляется ямочка. При таком сочетании цвета кожи и глаз – я шатен. Волосы короткие, хотя недавно заметил, что они уже достаточно сильно отрасли и челка постоянно лезла в глаза. Рост у меня не маленький – с другим бы в баскетбол не взяли – где-то около метра восьмидесяти с лишним. Телосложение худощавое, но крепкое. Везде, где положено, у меня были мышцы, а это главное.

И, подводя итог, можно сказать, что такой, как я, никогда не будет относиться к этим мерзким, ненавистным, ужасным любителям себе подобных!

Я ненавижу этих людей. Ненавижу за то, что они смогли принять себя, за то, что они смогли признаться окружающим в том, кого предпочитают любить, за то, что пошли против морали и религии. Почему они это сделали? Почему? Разве они не видят, как в наше время относятся к таким людям? Разве они не понимают, что обрекают себя быть изгоями, что над ними все будут только потешаться, что их будут считать больными? Так почему они это делают? Почему вместо того, чтобы бороться с собой и жить, как все нормальные люди, они предпочитают открыться и показать всем свой изъян? Зачем? Что может заставить человека пойти на этот шаг и перечеркнуть свою жизнь?

Каким бы человек ни был хорошим, что бы он только ни делал, как только он признается, что в постели предпочитает человека одного с ним пола, – все его достижения тут же будут забыты, а все его последующие действия будут аморальными. Таким людям не место на нашей планете. Тут и без них хватает грязи. Еще не хватало, чтобы по ней всякие педики расхаживали.

Вместо того, чтобы пойти в медпункт, я пошел в туалет, где быстро умылся и попытался привести себя в чувство, откидывая прочь все мысли и размышления о бичах нашего общества.

Сердце постепенно успокоилось, возвращаясь в свой привычный ритм и забывая, что еще недавно ему нравилось стучать в унисон со звучанием чужого имени. Я глубоко вздохнул, окончательно успокаиваясь и прогоняя прочь это неожиданное наваждение, что нашло на меня в аудитории при виде нового одногруппника. Все будет в порядке. Все будет хорошо. Все это мне лишь мерещилось, ведь, когда я встретил Рому, я ни о чем, кроме него, думать не мог. У меня просто не получалось. Мысли сами к нему возвращались, руки так и тянулись потрепать мальчишку по волосам, а губы расплывались в улыбке, и из уст вырывалось «малыш». Как бы сильно я ни отрицал тот факт, что на самом деле мне нравятся парни, сколько бы усилий я ни прилагал, пытаясь быть, как все, то, что я на самом деле чувствовал к Роме, останется неизменным. Я любил этого мальчишку. Любил сильно. До безумия. До желания единолично владеть им. Спрятать ото всех. Привязать к себе навсегда. Подчинить себе. Сделать своим.

Но я не мог позволить сделать себе хоть что-то из того, о чем мечтал или чего хотел. Я мог лишь всеми силами сдерживаться, отмахиваться от своих желаний и уверять себя, что это просто дружеская симпатия, что я ничего не чувствую к Роме, что невозможно, чтобы парень влюбился в парня. Это неправильно. Омерзительно. Между парнями может быть только дружба и ничего более...

А потом мой мир рухнул, как карточный домик, когда я услышал, как лучший друг моего брата говорит ему о том, что мой мальчик признался в своей ориентации, что ему нравятся парни. В тот миг я словно тонул без возможности выбраться на поверхность, чтобы сделать хоть маленький глоток воздуха.

Моему мальчику нравятся парни, и он признался в этом. Почему? Ответ напрашивался только один. Он влюбился, причем так сильно, что решился признаться в этом. Но это невозможно! Просто невозможно! Он мой! Только мой! Он принадлежит мне! Я никому не позволю забрать моего мальчика! И ради этого я пойду на что угодно.

Я видел, как заблестели глаза моего младшего братишки, когда он узнал, что один из его друзей не той ориентации. Денис всегда обожал все новое, странное, интересное, необычное. Но еще больше он обожал меня и слушал все, что я говорил, дословно запоминая. И я наговорил кучу ужасный вещей, только чтобы брат держался подальше от Ромы, чтобы он и другим это сказал. Если я не могу обладать Ромой, то, значит, и никто другой не сможет. Тогда я еще не подозревал, к каким последствиям это приведет. Так же, как и то, что контролировать себя и свои желания с каждым днем у меня будет получаться все хуже и хуже, особенно, когда Рома постоянно вертелся где-то поблизости.

Именно тогда я в первый раз попытался покончить с собой. Я не мог это сделать обычным способом, ведь тогда мой образ «идеального» был бы разрушен, да и в сторону родителей могли бы пойти упреки, а они ведь ни в чем не виноваты. Они не виноваты, что их сын - генетический урод. Поэтому я решил сделать так, чтобы все подумали о несчастном случае, в котором была бы моя вина. Я стоял в десятке метров от проезжей части и неотрывно смотрел на светофор для пешеходов. Зеленый. Зеленый мигающий. Красный. Между ним и тем моментом, когда поедут автомобили, еще было секунды две-три, и тогда я сорвался с места, делая вид, что очень спешу, и выскочил на проезжую часть, когда машины уже поехали. Раздался оглушительный, протяжный сигнал бензовоза, и я замер на месте, ожидая удара, готовый к тому, что через несколько секунд мое существование будет окончено. Но ничего не произошло. А когда я раскрыл глаза, то увидел машину в какой-то паре сантиметров от меня, а водитель быстро открывал окно и орал на меня, спрашивая: «Жить надоело?» Хотелось ответить честно: «Надоело», но я лишь поспешно извинился и затерялся среди толпы прохожих.

С тех пор я больше не пробовал таким способом повторить свою попытку самоубийства, хотя до сих пор перехожу дорогу, не глядя по сторонам и закрыв глаза, ожидая, что в любую секунду мое тело пронзит от боли после столкновения с автомобилем. Я ведь заслужил это. Заслужил мучительно болезненную и долгую смерть, ведь я сделал то, что не смогу никогда себе простить...

Я решил пойти другим способом и приказал Роме держаться от меня подальше. Я думал, что если не буду его видеть, то те чувства, которые были внутри меня, пройдут сами собой, что я смогу вновь зажить так, как жил раньше... Но я ошибался и очень сильно. От невозможности видеть своего мальчика мне становилось только хуже. Меня начинало трясти, как какого-нибудь наркомана. Окружающие стали раздражать так, что хотелось только кричать на них, а особо бесящих избить, чтобы на них живого места не осталось. И даже когда оставался один, все, что я мог, - это проклинать себя и рыдать, как маленький мальчик, которому не купили игрушку, о которой он давно мечтал. Я знал, что сходил с ума. Это ужасное чувство, когда ты осознаешь, что тебе нужна чья-то помощь, но ты не можешь ее получить, потому что тогда разрушится твой образ, который все так любят, и тебе приходится справляться со всем в одиночку. Самому искать выход из сложившейся ситуации. Самому беззвучно шептать себе, обхватив руками, что все будет хорошо, что ты сильный и все выдержишь, что все пройдет...

Но мир словно настроен против меня. Это просто фатальное невезение. Несчастный случай. Я увидел своего мальчика после долгих месяцев, которые для меня сложились в года. Я и он. И больше никого рядом. И я теряю контроль: над собой, над разумом. Единственная четкая мысль, что осталась в моей голове, это: «Мой! Мой! Мой! Мой!»

Я не помню до конца, что с ним делал. Я не помню, что делал потом. Я не помню, как добрался до дома. Лишь позже, среди ночи, до меня дошло, что же я сделал.

Я. Изнасиловал. Рому.

Если до этого я просто себя презирал, то теперь я стал ненавидеть себя и свое существование. Я не понимал, как я мог совершить такое. И я совсем не представлял, как мне искупить свою вину перед мальчишкой, что я должен ему сказать... И я так и не попросил у него прощения, потому что попросту испугался. Испугался, что он прогонит меня, что увижу в его глазах то же самое, что вижу в своих, когда смотрю в зеркало. Я бы просто не перенес, если бы мой мальчик стал меня ненавидеть. Я трусливо сбежал, сохраняя в своей голове тот его образ, где он, смеясь, смотрит на меня, а в его глазах стоит восторг...

Я плеснул на лицо холодной воды, избавляясь от воспоминаний. Как хорошо, что сейчас никого нет рядом, не уверен, что смог бы что-нибудь нормально произнести. Заглянув в свое отражение, я еле пересилил себя, чтобы не ударить кулаком в самый центр зеркала и не разбить его к чертям. Отвернувшись, я закрутил кран с водой и быстрыми шагами заспешил к выходу из туалета. Через пару минут должна была начаться пара, а мне как лучшему студенту, опаздывать не положено...

Я вернулся в аудиторию за минуту до начала пары. Стоило мне там появиться, как Илья вновь стал просить прощения, на что я с улыбкой ответил, что ничего страшного не случилось, а Наташа поинтересовалась, как я себя чувствую. Она заботливо погладила меня по голове, когда я сел рядом с ней, и бросила на Илью убийственный взгляд, после чего он поспешно замолчал, но уже через пару секунд бурчал что-то себе под нос про «неженственных девушек, которых надо принудительно отправлять в армию». Рафаэль же ничего не говорил и не спрашивал, лишь посмотрел на меня, чуть улыбнувшись, и занял свободное место в том же ряду, в котором сидел я, и из-за этого сердце вновь забилось в бешеном темпе. И я неосознанно постоянно бросал на него взгляды, каждый раз выпадая из реальности, когда замечал, что он тоже смотрит на меня. Внутри меня творилось что-то, не поддающееся описанию. Мне одновременно хотелось улыбаться и оказаться рядом с этим парнем, как можно ближе, и ударить себя, причинить себе боль, чтобы она отрезвила меня, потому что с каждой секундой я начинал все больше и больше себя ненавидеть, понимая, что мне все трудней и трудней отвести от Рафаэля взгляд, что я перестаю контролировать свое тело, что я, кажется, влюбляюсь…

Но это ведь неправильно. Это невозможно. Я нормальный парень. Мне нравятся девушки. Сколько раз я должен повторить это, чтобы мой разум усвоил эти две простые истины? Мне нравятся девушки, только девушки! А то, что я чувствую к Рафаэлю, - это, скорее всего, любопытство… Да, именно! Любопытство. Он новый человек в моем кругу общения, вот и вызвал интерес. Ничего такого…

Но все же лучше от него держаться подальше. Как можно дальше.

Первая пара прошла довольно быстро. Так быстро, что я с недоумением смотрел на уходящего преподавателя, осознавая, что пропустил всю лекцию мимо ушей. Хорошо, хоть чисто автоматически записывал все, что говорил лектор.

- Хей, Рафик, а ты вечеринку устроишь в честь своего приезда? – спросил Илья, чуть ли не на всю аудиторию. Моментально повисла тишина, и взоры всех студентов были устремлены на Рафаэля, что обернулся к Илье на стуле.
- Рафик? – удивленно пробормотала Аня, еще одна из одногруппниц. – Ужасно. Сразу на ум какой-то кавказец приходит, а Рафаэль на него совсем не похож. Шамиль – без обид!
- Ничего. Я привык, - со вздохом ответил Шамиль. Он был единственным в группе, кто по национальности не являлся русским.
- Да ладно, - подал голос Рафаэль, улыбаясь. – Мое имя как только не коверкали. Можете даже погавкать.
В аудитории образовалась тишина. Каждый пытался осмыслить сказанные парнем слова.
- Погавкать? – первая не выдержала Наташа. Она обняла меня за талию и положила свой подбородок мне на плечо.
- Ага. Вот так, - глаза Рафаэля сверкнули, и он продемонстрировал нам, что имел в виду: – Ра-а-аф!
Кабинет тут же потонул в хохоте.
- А у тебя здорово получается, - заметил кто-то сквозь смех.
- Ну так годы тренировок! – тоже посмеиваясь, ответил Рафаэль.
- Не, на Рафа ты тоже не слишком смахиваешь, - спустя пару минут произнесла Аня. – Ты скорее… Рафаэлька. Вместо тысячи слов.
Парень засмеялся такому сравнению, а девушки единогласно закивали головой и стали повторять чуть ли не хором выдуманное Аней имя.

Я одними губами произнес его, словно пробуя на вкус, и заулыбался тому, как оно звучало. И в этот момент почувствовал на себе чужой взгляд. Вскинув глаза, я уставился на Рафаэля, который смотрел прямо на меня, и вдруг с ужасом понял, что он видел, как я шепчу его имя. По телу пробежал озноб. Я судорожно вздохнул и попытался прервать наш зрительный контакт, но у меня ничего не выходило. Весь мир неожиданно перестал существовать. Куда-то на задний план отошли смех и голоса одногруппников. Я оказался словно в вакууме, в который не мог проникнуть ни один посторонний звук или человек. Лишь я и он, сидящий в нескольких метрах от меня.

- Так что там с вечеринкой? – оглушительно громко прозвучал голос Ильи, и он плюхнулся на парту Рафаэля, прерывая наш контакт.

И я второй раз за последние минуты с ужасом понял, что творил. Резко обернувшись к своей девушке, я обнял ее и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая их сладкий запах. Наташа захихикала, когда мое дыхание достигло ее уха. Она ужасно боится щекотки. Улыбнувшись этому, я повторно выдохнул, уже специально. Теперь она начала фырчать и пытаться меня отстранить, но я не давал ей этого сделать. Мне надо было как-то отвлечься, чем-то занять себя, только чтобы выкинуть из головы то, что сейчас произошло. Одновременно я понимал, что был прав. Мне надо держаться подальше от Рафаэля. Я не хочу еще раз съезжать с катушек. Мне хватит того, что было. Но, несмотря на это, я все же прислушивался к разговору между ним и Ильей.

- Да без проблем! Только на выходных. Я после гулянок просто не способен встать рано утром, а если у меня будут прогулы, то папаша мне не только голову отвернет, но еще и домой не позволит вернуться.
- Ну этим ты нас не удивил. Я самолично поставлю памятник тому, кто после гуляния всю ночь сможет прийти на первую пару. Но прогулы - это святое, а кто ты такой, чтобы лишаться их? – удивленно спросил Илья. – Дай свой телефон.
- Зачем?
- Давай сюда! Сейчас все узнаешь.

Похоже, Рафаэль все же послушался моего друга, потому что больше не последовало никаких вопросов, зато я услышал шаги и, оторвавшись от Наташи, посмотрел в сторону, откуда они доносились, так как прекрасно знал, что за ними последует. И, как всегда, был прав. Илья стоял возле моей парты и с улыбкой чеширского кота протягивал мне чужой мобильник. Взяв его, я без проблем снял блокировку и залез в список контактов, ища один-единственный номер.

- Парни, вы что делаете? – в голосе Рафаэля появилось недовольство. Он поднялся на ноги и направился к нам.
- Тшшшш! – шикнула на него вся группа, чем повергла в шок.

А я тем временем уже нашел нужный мне номер и слушал гудки.

- Чего тебе? – прозвучал грубый мужской голос. Поразившись такому приветствию, я на одном дыхании выпалил.
- Добрый день. Меня зовут Явеев Игорь, я староста Вашего сына. Я звоню Вам по причине того, что, возможно, Вас будет интересовать посещаемость пар Рафаэля, так же как и его успехи. Я с радостью буду предоставлять Вам эту информацию.
- Чего? – возмутился Рафаэль, но его опять заткнули хоровым шиканьем.
- Не волнуйтесь, я всегда говорю только правду. Если Вы хотите убедиться в этом, то я могу продиктовать Вам номера телефонов родителей нескольких других студентов. Хотя, на самом деле, у меня есть номера всех родителей, - Рафаэль, нахмурившись, посмотрел на ребят, они в знак подтверждения закивали головой. – Так же Вы можете позвонить в деканат и узнать о моей компетентности.
- Ты серьезно будешь докладывать мне, что там творит мой лоботряс?
Я улыбнулся, услышав такую характеристику в адрес Рафаэля, и быстро взглянул на него, после чего парень нахмурился еще сильней.
- Конечно. Я как староста просто обязан следить за всеми своими одногруппниками. Только благодаря этому наша группа первая по успеваемости.
- Ладно, поверю…
- Отлично. Тогда позвоните мне вечером по номеру, - я быстро продиктовал свой номер телефона, – и мы тогда уже обсудим, что именно Вас интересует и как часто мне придется докладывать Вам обо всем происходящим.
- Тебя, наверное, там все ненавидят за это, - сочувствующе произнес мужчина.
- Переживу, - я пожал плечами, хотя собеседник видеть меня не мог. – До свидания. Удачного Вам дня.
- И тебе не хворать, - попрощался мужчина.

Я отключил вызов и протянул телефон его владельцу. Рафаэль хмуро взял его в руки, зачем-то взглянув на экран, и спрятал мобильник в карман.

- И что это было? – почему-то в ожидании ответа он посмотрел не на меня, а на Илью.
- Освобождение! – пафосно произнес парень, чем вызвал на лице Рафаэля еще больше удивления.
- Ну каков придурок, - проворчала Наташа. – Короче, после этого звонка твой папаша с тебя слезет, уменьшив свой контроль и полагаясь на Игоря. Но Игорь - наш человек, который имеет животное обаяние даже по телефону и способность врать так, что это кажется правдой. То есть ты можешь смело прогуливать, а он будет уверять твоих родителей, что ты исправно посещаешь пары. Только вот что, чувак, - Рафаэль приподнял брови, услышав такое обращение в свой адрес. – Сильно этим не пользуйся. Хуйня выйдет, если Игорь будет убеждать твоих предков, что ты весь такой правильный мальчик, который посещает все пары без исключения и получает только положительные отметки, а во время сессии ты или в трубу вылетишь, или вообще будешь к ней не допущен. Тогда не только тебе и Игорю достанется за ложь, а нам всем, так как родители каждого быстро прознают об этом. Поэтому у нас такая система. Из трех прогулов Игорь рассказывает только об одном. Если ты получил тройку, Игорь скажет, что у тебя четыре, но если ты потом получишь пять, он также скажет, что у тебя четыре. Если ты получишь две тройки подряд, то об одной он скажет честно. Запомнил?
- Ну вроде… - неуверенно протянул Рафаэль.
- Лучше запомни хорошенько, - посоветовал ему Шамиль. – Мы все тут хотим нормально жить без тотального контроля со стороны родителей, поэтому если прогорит один - на дно пойдут все. И больше всех достанется Игорю, а это ему совершенно не надо.
- Хорошо-хорошо! Я понял! Я могу прогуливать, но в меру.
- Хороший мальчик, - с усмешкой проговорила Наташа.

Рафаэль хотел что-то ответить, но в этот момент в аудиторию вошел преподаватель, а это значило, что началась новая пара. Все быстро расселись по своим местам.

Каждая перемена между парами была всей группой единогласно посвящена Рафаэлю, а точнее, его знакомству с нашими внутренними порядками, порядками самого университета, его обычаями и правилами. Также знакомству с другими людьми, преподавателями, расписанием, месторасположением аудиторий, в которых у нас проходили лекции, столовой…

…В которой выяснилось, что Рафаэль любит покупать двухлитровую пачку сока, без разницы, с каким вкусом, и пить его через трубочку. Причем справлялся он с ней за какие-то пятнадцать минут. А еще выяснилось, что у него такой стиль в одежде и внешнем виде только для того, чтобы позлить отца, а на самом деле Рафаэль не был причастен к какой-нибудь субкультуре и, как он сам признался, даже музыку не особо любит. Хотя однажды он участвовал в нелегальных гонках на мотоциклах. Как его туда занесло, он не помнил. Помнил только, что собрался с друзьями отметить какой-то праздник, а очнулся в другом городе уже сидящим на мотоцикле. Но к финишу, на удивление, пришел всего седьмым. Первое же место занял какой-то мальчишка лет четырнадцати. А еще Раф признался, что когда-то у него был пирсинг в языке и в губе, но затем он их снял.

И только в тот момент, когда Наташа в очередной раз прижалась ко мне, я очнулся, поняв, что все это время неотрывно слушал рассказ Рафаэля о себе и запоминал каждое сказанное им слово. Слишком резко отодвинув стул, чем привлек к себе ненужное внимание, я покинул столовую, направляясь в кабинет, где должна была пройти очередная пара и, к великому моему счастью, последняя на сегодня.

Все оставшееся время я всеми силами старался не обращать внимание на парня, что было не очень просто, так как взгляд сам собой пытался переместиться в его сторону, а мышцы тела просто сводило от того, как сильно хотелось повернуться к нему, подойти.

Я ясно осознал тот факт, что этот парень - моя погибель. Что если я не буду держать его на расстоянии от себя, то рано или поздно потеряю контроль. И я был напуган тем, к чему это может привести. Хотелось сбежать отсюда, оказаться у себя в квартире, где бы я спокойно смог все обдумать и придумать, как же мне удержать Рафаэля подальше от себя. Именно поэтому, когда преподаватель объявил, что пара закончена, я впервые выскочил из аудитории чуть ли не самым первым, быстро попрощавшись с Наташей и остальными. Но, оказавшись на крыльце университета, я обратил внимание на отсутствие студенческого у себя в руках, который обычно доставал перед самым концом пары. Чертыхнувшись, я пошел назад к аудитории, где у нас только что шло занятие.


[- Ну и странный же у вас староста, - поделился я своим впечатлением с новыми одногруппниками.
- Ничего подобного, - как всегда первым отреагировал Илья. Похоже, он здесь был тем, кого называют «в каждой бочке затычка», хотя должен признать: парень он все же не плохой. – Игорь просто супер! Просто ты его еще плохо знаешь.
- Ага. Мы тоже вначале поражались ему и посмеивались над ним, а потом привыкли, - согласился другой парень – Ваня. – Игорь мировой парень. Несмотря на свою популярность и то, что он любимчик абсолютно у всех преподов, он вовсе не заносчив.
- И это тоже странно, - пробормотал я.
- Не заморачивайся, - посоветовал мне Шамиль.
- Не могу. У меня в голове разрыв шаблона происходит. Обычно, если тебя любят преподаватели, значит, ненавидят все остальные. Или наоборот: тебя любят студенты, но тогда ты раздражаешь преподавателей. Как можно нравиться сразу и тем, и тем?
Парни переглянулись между собой, а затем посмотрели на меня и хором произнесли:
- Так Игорь же мировой парень!
Я закатил глаза, подавляя стон.
- Ну ладно, хорошо, уговорили! Ваш староста - мировой парень! Но вот его нелюбовь к прикосновениям к парням - это уже очень странно, и в этом вы меня не переубедите.
К моему удивлению, никто и не пытался. Парни как-то скисли и поникли головами.
- Это да…
- Иногда это раздражает.
- Может, он боится прикосновений или заразиться чем-то? – неуверенно предложил Илья. Только я собрался ответить ему, что это полнейший бред, как меня опередил Шамиль.
- Только от парней? И что же это за зараза такая может быть? Не, тут дело в чем-то другом…
- В чем же? – поинтересовался Ваня.
- А какая разница? – спросил я. – Главное, что с этим надо бороться. Спорим, что через две недели Игорь сам ко мне без проблем будет прикасаться.
- Сам? – насмешливо протянул Ваня. – Вот этому точно не бывать.
- Вот и проверим. Ну что, кто спорит?
- Я, - Илья протянул мне ладонь. – Это реально достало, что к тебе относятся, как к прокаженному.]



- Отлично.

Я услышал голос Рафаэля внутри аудитории, как только подошел к ней. Потянувшись к дверной ручке, я только было собрался ее открыть, как в кармане завибрировал телефон, оповещая о новом смс-сообщении.

- А на что спорим? – прозвучал голос Ильи.

Что за спор они там затеяли? Я удивился тому, что Илья принимает в нем участие. Насколько я знал, он был совершенно не азартным человеком. Но в следующую секунду я уже читал пришедшее сообщение и писал ответ, оставив все мысли о каком-то споре. Это меня не касалось.

- На сникерс.
- Чего? – раздалось сразу несколько голосов, а после смех.
- Нет, конечно, можешь поспорить на что-то весомое, но я уверен в своей победе, так что это тебе решать, потянешь ты то, что я могу попросить, или нет, - спокойно заявил Рафаэль. Я усмехнулся, дописывая сообщение, вряд ли Илья согласится на что-то другое.
- Сникерс, так сникерс. Ребят, разбейте, - подтверждая мою догадку, проговорил парень.
- Ну вот и славно.

Отправив смс, я все же толкнул дверь в кабинет и вошел внутрь.

- Игорь?! – чуть ли не хором прозвучало мое имя. Я быстро взглянул в сторону ребят. Кроме Рафаэля и Ильи, в аудитории находились так же Ваня и Шамиль.
- Надеюсь, не помешал. Студенческий забыл, - виновато улыбнувшись, произнес я, помахав в руках студенческим, что до этого мирно лежал на парте. Почему-то я решил сделать вид, что ничего не слышал. – Пока, ребят. До завтра.
- До завтра, - так же хором попрощались со мной.

Только переступив порог дома, я смог облегченно вздохнуть, потому что сюда без моего разрешения точно никто не проникнет. Особенно Рафаэль. Здесь я могу ничего не опасаться и вести себя так, как мне хочется на самом деле.

Во всяком случае я так думал до того момента, как мне позвонила куратор нашей группы и попросила позаниматься с Рафаэлем, потому что в его старом университете некоторые лекции отличались от наших, а ведь совсем скоро уже летняя сессия. Как только я услышал эту просьбу, мне захотелось заорать во все горло: «Нет!», после чего выкинуть телефон в окно, чтобы он разбился вдребезги после падения с пятого этажа, но вместо этого я лишь проговорил, что обязательно помогу. А потом, слушая монотонные гудки из динамика телефона, я скатился вниз по стене, обхватывая себя руками и дрожа всем телом.

Первый круг пройден. Да здравствует второй!

Второй круг

Моя вторая попытка суицида произошла на первом курсе, когда я еще жил в общежитии университета. На кухне тогда стояли старые газовые плиты, и я стоял возле одной из них и наблюдал за тем, как медленно закипает вода в кастрюле, тогда же меня и посетила эта безумная идея…

Сейчас, размышляя об этом, я понимаю, что в тот момент был доведен до предела. Мне приходилось делить комнату с двумя парнями, мыться с другими парнями в душе. У меня не было возможности подавить свои эмоции, потому что всегда кто-то находился рядом.

И вот однажды я впервые за долгие месяцы остался один, прекрасно понимая, что это ненадолго, а в двадцати сантиметрах от меня закипала кастрюля на газовой плите. Я даже не могу точно сказать, обдумывал я хоть минуту эту идею или начал действовать сразу, как она появилась в моей голове. Придвинув к плите стул, я сел на него и, наклонившись, задул огонь. Я хотел отравиться газом.

Но, кажется, у Бога на меня другие планы и он хочет, чтобы я жил, неся на себе ношу от содеянного греха. Теряя сознание, я услышал голоса, а очнулся в больнице, где рассказал историю о том, что готовил ужин, но неожиданно уснул и понятия не имею, что произошло. Мне поверили. Даже не представляю, почему… А плиты в общежитии заменили на электрические, но родители, поставленные в известность о произошедшем, все равно были обеспокоены и к концу первого курса купили мне маленькую однокомнатную квартиру в двух часах езды на метро от университета. Как идеальный сын я, конечно, отказывался, но без всякого рвения и со страхом, что они действительно передумают. Не передумали…

…Чайник щелкнул, выключаясь и выводя из воспоминаний. Вздрогнув, я пару раз моргнул, фокусируя взгляд на этом предмете бытовой техники, после чего протянул к нему руку и разлил кипяток по кружкам.

- Чай готов, - объявил я, хотя мой гость и без того догадался об этом.

Рафаэль оторвался от созерцания дверцы холодильника и прошел за стол. Я поставил перед ним кружку, но вместо того, чтобы тоже сесть, вернулся назад к кухонной стойке, на которой находился чайник и, облокотившись на нее, стал там пить свой чай. Раф молча сделал глоток, после чего стал поворачивать голову в мою сторону. Я быстро отвел глаза.

Сегодня перед началом пар я все пытался набраться смелости и подойти к парню, обсудить, с какими именно парами у него проблемы и что ему надо, но Рафаэль опередил меня, подойдя первым и вогнав в пучину отчаяния. Ему нужны были все лекции, что должны были быть завтра, и пара тех, что уже прошли. Ему нужны были все конспекты, что находились у меня дома, и, желательно, сегодня, чтобы завтра он знал, о чем идет речь. Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, а потом я выяснил, что Рафаэль живет в двух шагах от университета и это будет совершенно неудобно, если я пойду домой за тетрадями, потом к парню, а затем обратно домой. Поэтому было принято решение позаниматься у меня… Причем решение это было принято одним Рафом, моего же мнения никто не спросил…

- Это твой брат? На фотографиях, - уточнил Рафаэль. Голова сама собой повернулась к холодильнику, на дверце которого висела целая куча фотографий.
- Да, - кивнул я.
- Вы чем-то похожи, - парень на секунду замолчал. – Он такой же идеальный, как и ты?
Я вскинул глаза на Рафа и не смог сдержаться от смеха.
- Да, такой же, - не скрывая сарказма, ответил я. – Я даже не знаю точное количество раз, когда родителей вызывали к директору из-за его поведения, а счет дракам, в которых он приминал участие, уже давно перевалили за две сотни! Я уже не говорю о мелких пакостях. Денис самый настоящий хулиган. Хотя недавно он вышел на новый уровень. Осенью чуть не зарезал парня из параллельного класса, а летом позвонил мне и сказал, что, кажется, убил человека, - лицо Рафа вытянулось при этих словах.

Я до сих пор помню ту ночь, когда мне позвонил испуганный, заикающийся от слез младший братик и рассказал, что натворил. У него была истерика. Он не знал, что делать, к кому обратиться за помощью. Он ужасно боялся, но все равно сказал, что пойдет в полицию. Мой сон как рукой сняло. Казалось, что я вообще не спал до его звонка. Я делал все, чтобы его успокоить, чтобы он пришел в себя, хотя у самого была такая паника, что впору было на стенку лезть и пить успокоительное. Мне было страшно. Страшно за Дениса. За то, что его могут у меня забрать. Я не мог этого позволить, поэтому сказал, что разберусь во всем, что он может ошибаться и с парнем, которого он подбил на мотоцикле, все хорошо. Я взял слово с брата, что он ничего не будет делать до моего звонка…

Следующий день я провел за компьютером, обшаривая чуть ли не весь интернет в поисках новостей о том, что натворил Денис. И, в конце концов, нашел. Парень оказался мотогонщиком, и полиция посчитала это несчастным случаем, якобы он не справился с управлением. Это была хорошая новость. Плохая – он находится в коме. И это ни в коем случае нельзя было говорить Денису. Пускай мой брат грубый и жесткий. Пускай он раздолбай. Пускай он всегда являлся зачинщиком драк. Пускай он обожал издеваться над людьми. Но если он в чем-то чувствовал вину, то это начинало сжирать его изнутри, не давая спокойно жить, опутывая своими сетями до тех самых пор, пока он не сознавался во всем. Я уже говорил – я не мог этого позволить. Поэтому я соврал. Я сказал Денису, что с парнем все в порядке. Что у него всего несколько переломов и ссадин, что он пробудет в больнице всего какой-то месяц. И Денис мне поверил. А почему нет? Я ведь был для него идеальным старшим братом… Правда до тех пор пока…

- Что значит убил человека? – вернул меня из воспоминаний Рафаэль. Я оторвался от созерцания чая в кружке и мельком взглянул на него, чуть заметно улыбаясь.
- Да это шутка. Ему просто показалось.
- Ну ничего себе! – возмущенно произнес Раф. – Показалось!
- Ага. Малой горазд на выдумки, - кивнул я, улыбаясь еще шире. Мой гость как-то странно на меня посмотрел.
- Ты его любишь, да?
- Люблю. Очень сильно, - глядя парню точно в глаза, подтвердил я.

И вдруг Раф закашлялся, расплескивая чай по столу и ударяя себя ладонью по груди. Тело рефлекторно дернулось к нему, но тут же замерло, не зная, что делать. Я с волнением смотрел на него, не понимая причины столь неожиданно приступа.

- Это выражение лица должно быть запрещено законом, - откашлявшись, чуть хрипловато сказал Рафаэль. Я недоуменно смотрел на него.
- Что, прости?
- Говорю, твое выражение лица, когда ты произносишь «люблю», должно быть запрещено законом. Ты выглядишь в этот момент слишком очаровательным даже для парня, а твой голос… Черт, никогда не слышал, чтобы это слово говорили с такой интонацией! Мне даже на секунду показалось, что это ты мне в любви признаешься, - я во все глаза уставился на парня, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие хладнокровия и не покраснеть. – Чуть сердце из груди не выскочило, - тяжело дыша, замолчал Рафаэль.
- Тебя не волновал бы тот факт, что тебе в любви признается парень?

Мне понадобилось приложить максимум усилий, чтобы мой голос оставался ровным, хотя внутри все дрожало в ожидании ответа. Я молился, я надеялся, что Раф поморщится, или помедлит с ответом, или скажет что-то грубое. Я хотел, чтобы он ненавидел этих… Больных? Уродов? Сынов Содомии? Даже не знаю, какое определение выбрать.

- Я не в силах запрещать человеку любить кого-либо, - спокойно ответил Раф.

Это было сродни тому, что у высокой каменной башни вдруг обрушился фундамент и она, больше не имея опоры, стала накрениваться в сторону, а затем и вовсе рухнула наземь, поднимая огромный слой пыли и оглушая своим грохотом.

Почему? Почему он так сказал? Это ведь не то, что я хотел услышать, как и не то, что я не хотел слышать. Это было не да и не нет. Он не сказал свое мнение, но его слова звучали как окончание дискуссии, словно он ставил точку и предлагал сменить тему.

- Но что бы ты сделал, если бы тебе все-таки признался парень? – не знаю, зачем задал этот вопрос. Наверное, мой голос и губы тоже не знали, поэтому он прозвучал тихо и не очень разборчиво, но Рафаэль все равно услышал. Он потянулся, улыбаясь, будто специально хотел потянуть время.
- Не знаю… Смотря какой парень. Если симпатичный, то почему бы не попробовать встречаться, вдруг это приведет к чему-то хорошему?

Я уставился на него, открыв рот и пытаясь переварить услышанное. Нет. Не может быть. Ни в коем случае. Он не может быть одним из этих.

- А ты, Игорь? Что бы ты сделал?
- Постарался бы держаться от него подальше, - моментально выпалил я.
- Почему? Он же тебе ничего не сделал. Лишь в чувствах признался.
- Какая разница? Это отвратительно! Г… - из горла не вырвалось ни звука, и я захлопнул рот, поморщившись, зато Рафаэль приподнял брови и подался вперед.
- Г? Ты хотел сказать геи?
Я молча кивнул.
- Но почему не сказал?
- Не могу, - отводя глаза в сторону, признался я.
- Ха? То есть как? Там всего три буквы! Г. Е. И. Геи. Ге-е-еи. Геи. Геи, геи, геи, геи… - как заведенный, стал повторять Рафаэль. У меня по спине пробежались мурашки, а ладони сами сжались в кулаки.
- Да заткнись ты! – все же не выдержав, заорал я, попутно закрывая уши руками, да еще и жмурясь. Я судорожно дышал, пытаясь прийти в норму.
- Надо же, - прозвучал приглушенный голос парня. – Оказывается, идеальный студент – гомофоб.
- Я не гомофоб! – убирая руки от ушей и открывая глаза, произнес я все так же резко и враждебно. – Гомофоб это латентный г… - я с шипением выпустил воздух из легких. – Черт. Я не гомофоб, потому что меня не привлекают парни и я не пытаюсь это скрыть, отчего мои чувства по отношению к другим г… преображаются в ненависть и ярость!

«А ты и дальше продолжай отрицать свою сущность, ненавидя всех вокруг и постепенно захлебываясь в своей желчи», - эхом отдается в моей голове голос брата.

Заткнись…

- Я нормальный! Мне нравятся девушки! Я просто ненавижу этих гребанных педиков! Они больны! Но вместо того, чтобы лечиться, они, держась за руки, скачут по своей радуге, напевая при этом «Мы такие, какие есть! Мы так счастливы!»

«Абсолютно счастлив и доволен этим фактом», - вновь звучит голос Дениса.

Замолчи!

- Даже Денис, вместо того чтобы бороться с этим, решил просто принять этот факт! – уже задыхаясь, выкрикиваю я. Глаза Рафаэля широко распахиваются.
- Твой брат гей?

Я ничего не отвечаю. Я не могу сказать «да», потому что я отказываюсь воспринимать эту действительность. Я знаю, что это так, что это правда, именно поэтому я не могу сказать и «нет», но где-то внутри меня одна маленькая частичка непрерывно нашептывает: «Ложь… Это ложь… Ты же знаешь: он не такой… Со временем это пройдет… Это детское любопытство… Он не такой…».

- Ладно, - так и не дождавшись моего ответа, произносит Раф. – Давай обо всем этом забудем. Нам надо заниматься.

Я согласно киваю и ухожу в комнату на поиски конспектов. Внутренний голос поздравляет меня с прохождением второго круга. Впереди третий.

Третий круг

Этот человек меня пугал. Пугал тем, что ему удалось увидеть то, что я никогда не показывал на людях, – мой приступ ярости. Пугал тем, что совершенно спокойно отреагировал на него. Пугал тем, что он не собирался ничего выяснять и еще раз поднимать эту тему, словно действительно никогда и не было того нашего разговора. Пугал тем, что никому ничего не рассказал.

Я не привык к такому. Я ждал подвоха. Ждал, что каждую минуту ко мне кто-нибудь подойдет и скажет, что ему все рассказал Раф. Но время шло, а люди, крутившиеся вокруг меня, спрашивали о чем угодно, кроме того, как прошло мое занятие с новеньким. И от этого я был весь день на нервах, а Рафаэль каждый раз, когда наши взгляды пересекались, лишь улыбался. И от этой улыбки тело прекращало подчиняться мне, внутри словно все начинало петь и отправлялось в невесомость. Кажется, именно это состояние девушки называют «бабочки в животе». Мне хотелось совершать целую уйму безумных поступков. Нет, не мне. А тому, другому, что заперт в глубине моего сознания. Тому самому мне, что лишь единожды вырвался на свободу и сотворил такое, что я до конца жизни не прощу ни ему, ни себе. Вот только если в тот раз другой я рвал, метал, кричал, бился, пытаясь вырваться из плена, желал подчинять и рычал без остановки: «Мое! Хочу!», то в этот раз он вел себя совершенно по-другому. Тогда он был похож на дикого тигра, сейчас же напоминал котенка. Ему хотелось постоянно быть рядом с Рафаэлем, хотелось улыбаться ему, обращать на себя внимание, но он не мог этого сделать, и вовсе не потому что был заперт, а потому что… стеснялся. Он был похож на младшеклассницу, влюбленную в старшеклассника. И поэтому он не рвался на свободу. Он боялся, что если я потеряю контроль и выпущу его, то он выставит себя глупцом, и тогда Рафаэль больше не посмотрит на него. Он бы этого не выдержал и оттого сидел тихо, довольствуясь нашими мимолетными встречами глаз.

И я, пораженный поведением другого себя, а также беспокоившийся о том, что приключилось вчера, не сразу понял одну вещь. Это не Рафаэль ловил мой взгляд на себе и смотрел в ответ, а я, почувствовав его взгляд, оборачивался. И это стало еще одной причиной, почему этот парень пугал меня. Я никак не мог сообразить, почему он смотрит на меня. Что он хочет. Я терялся в догадках, ловя себя на мысли, что из-за всего этого становлюсь более нервным…

- Нет, ну как же он мне сапог порвал! – возмущенно говорила сидящая рядом Наташа, показывая другим девчонкам несчастный сапог, чья подошва была наполовину оторвана и теперь напоминала открытую пасть неведомой зверушки, а точнее монстра.

Как я понял, девушка, идя в универ, натолкнулась на какого-то алкаша, что валялся на земле и очень был похож на труп. Вначале Наташа так и подумала, что ей совершенно не повезло и она нашла труп, но при более близком рассмотрении девушка заметила, что труп дышит. Махнув рукой, она прошла мимо, но почти сразу в ней проснулась совесть. Хоть на дворе и стояла середина марта, погода была еще холодной, и алкаш имел все успехи через пару часов реально стать тем, за кого его приняли вначале, если его не разбудить, особенно если учесть, что его одежда почему-то была мокрой, словно он в реке искупался. Поборов брезгливость, Наташа стала будить мужика. Первые десять минут он никак не реагировал. Не помог даже включенный на телефоне рок и подставленный под самое ухо спящего, а так же крик: «Рота, подъем!», из чего девушка сделала вывод, что мужик никогда не служил в армии. Когда же она уже отчаялась добудиться алкашню и поняла, что на первую пару успешно опоздала и, если не поторопится, не попадет и на вторую, девушка сдалась. Выпрямившись, Наташа только занесла ногу, чтобы сделать шаг назад, как вдруг мужик резко схватил ее за сапог. Заорав от неожиданности, девушка дернула ногой, но недотруп крепко держал ее, лишь рука чуть скользнула вниз, зацепляясь за выступающую подошву сапога. Наташа еще сильней дернулась. Раздался какой-то непонятный звук - и она вдруг почувствовала, что ее стопе стало как-то холодно. Бывший труп разжал свою ладонь, после чего, ничего не говоря и явно не до конца соображая, где он и что он вообще такое, поднялся на ноги и походкой, на которую был способен только пьяный человек, куда-то пошел. Наташа же осталась стоять на месте, переваривая произошедшее…

Когда разъяренная девушка появилась в дверях аудитории и рассказала группе эту историю, хохотали абсолютно все.

- Ужас, - запричитали девчонки, разглядывая бедную обувь в руках Наташи. – Как же ты теперь до дома добираться будешь?
- Такси, наверное, вызову… Пешком не вариант. Я еле до универа дошла, - задумчиво ответила девушка, покачивая сапог. Он то и дело раскрывал и закрывал свою пасть.
- Тц, - неодобрительно цыкнул Илья и закачал головой. – Как же это он так?
- Да вообще! – воскликнула девушка, обернувшись к парню. – И откуда только силы взялись? Лежал себе не шевелясь, а потом как схватит!
- Да-а-а, - протянул Илья. – А это ведь твои любимые сапоги.
- Да! – еще с большим возмущением согласилась Наташа.
- Как же это он так их порвал?..
Я посмотрел на друга, не понимая, зачем он по второму кругу начал говорить то же самое. Поймав мой взгляд, Илья слегка улыбнулся и подмигнул. Я неодобрительно сдвинул брови: когда девушка поймет, что парень над ней просто издевается, она его убьет.
- Не представляю! Это ж вот надо было так вцепиться! – воодушевлено жаловалась Наташа, счастливая от того, что нашла человека, который полностью разделяет ее горе.
- И не починить их ведь…
- Угу, - воодушевление пошло на убыль, теперь во взгляде девушки появилась тоска.
- Твои любимые…
- Да…
- Как же он так?
Народ начал похихикивать, разоблачив Илью, но девушка пока еще ничего не замечала.
- Вообще… Пьянь подзаборная.
- Тц… Ужас. Ужас! Твои любимые!
- Угу, - печально протянула Наташа, но вдруг резко вскинула голову вверх, посмотрев на парня и прищурившись, спросила. – Корн, сука, ты издеваешься надо мной что ли? Да я же тебе сейчас яйца оторву, в задницу запихаю, зашью их там и скажу, что так и было! И даже не поленюсь врача найти, который справкой подтвердит этот факт!
Илья начал пятиться к выходу из аудитории, улыбаясь во все тридцать два. Злая Наташка уже оббегала столы, чтобы достать парня.
- Нет, ну как же он тебе сапог порвал?! – искренне возмутился Илья.
- Да вообще! - девушка замерла на месте. – Урод полнейший. Если увижу его, сама утоплю в Москве-ре… Корн, ублюдок, прекрати издеваться! – заорала девушка, возобновляя погоню за парнем. Илья со счастливой улыбкой выбежал из аудитории. Как раз вовремя, так как в то место, где еще секунду назад стоял он, упал многострадальный сапог.

Все, кто наблюдал эту сцену, уже не скрываясь, хохотали. А я был уверен, что Илья еще не раз за день вспомнит несчастную обувь, стараясь поприкалываться над Наташкой.

- Ты не боишься? – прозвучал тихий шепот на ухо. Я вскочил на ноги, роняя стул и резко оборачиваясь. Рафаэль виновато улыбался и держал спинку так до конца и не упавшего стула. – Прости. Не хотел напугать.
- Тогда не надо было подкрадываться, - слишком резко ответил я.

Я чувствовал, как другого меня переполнило счастье и восторг. Как он со всей силы рванул в сторону парня, но, ударившись о глухую преграду, отлетел назад. Как он заорал внутри меня и заметался из стороны в сторону, пытаясь найти брешь в защите, что я воздвигал целые года.

Он рвал и метал. Он просил, чтобы я прикоснулся к Рафаэлю. Одно мимолетное касание. Просто коснуться кончиками своих пальцев его, когда буду пододвигать стул. Одно касание… Ничего не значащее… Почти невесомое…

И я сойду с ума…

- Игорь? С тобой все в порядке? – в голосе Рафаэля была тревога. Я моргнул, возвращаясь в реальность, и мне вновь пришлось отпрясть назад, потому что его лицо было в недопустимой близости от моего.
- Не делай так, - попросил я, чувствуя, как кожа на щеках начинает медленно пылать. Боже, пускай он подумает, что это от злости. Прошу…
- Прости, - еще раз извинился Раф. – Просто ты никак не реагировал. Кстати, пока вспомнил. Если ты беспокоишься о вчерашнем, то выбрось это из головы. Я не вижу причин, по которым стоит рассказывать об этом кому-либо. Каждый имеет право на свое собственное ИМХО, - флегматично произнес парень, усаживаясь на мой стул, на мое место и начав переворачивать страницы моей тетради, что-то выискивая в записях. – Черт, как же мелко ты пишешь! Я вчера еле разобрался в твоих записях.
- Что тебе надо? – спросил я, облизывая пересохшие губы и не отрывая взгляда от его длинных пальцев, что неспешно переворачивали один лист за другим.
- Что мне надо? – Рафаэль нахмурился. – А, точно! Я же подошел спросить, не боишься ли ты, что Илья уведет у тебя девушку? Уж слишком много внимания он ей уделяет. Да и она как-то странно на него реагирует.
От услышанного я забылся и посмотрел в серые глаза парня, после чего фыркнул.
- Это вряд ли.
- Не будь таким самонадеянным, - назидательно выговорил Раф, указывая на меня моей же ручкой.
- Этого и не требуется. Илья и Наташа – брат и сестра. Двойняшки, если быть точнее, - просветил я парня.
- Что?! Но как же… у них фамилии разные… и они не похожи…

Хотел я этого или нет, но губы растянулись в улыбке, а все потому что растерянное, по-детски обиженное лицо Рафаэля, словно все знали какую-то тайну, а ему одному не говорили, выглядело очень забавно в сочетании с внешним видом парня. Черные волосы все так же завязаны в тугой хвост. Черная водолазка с высоким горлом и длинными рукавами обтягивала его тело, не скрывая ни мускулы на руках, ни пресс. Черные «рваные» джинсы с массивной цепью с правой стороны и высокие тяжелые берцы с железной заплаткой на носках. Действительно демон.

- Они же двойняшки, а не близнецы. А фамилии разные, потому что их родители в разводе. Наташа с отцом живет, а Илья с мамой. Но, вообще, это чужая жизнь, так что, если тебе интересно, спроси у них все сам, - ответил я.
- Окей, - кивнул Раф, поднимаясь с моего места. – Спрошу.

Он сделал шаг назад, собираясь уходить, а я смотрел на стул, на котором он сидел, и уговаривал себя, что ничего страшного не произойдет, если я тоже сяду на него. Ведь это вполне нормально. Ведь я нормальный!

- Да не кусается он! – неожиданно воскликнул Раф и так же неожиданно подался вперед, ко мне, собираясь схватить за руку, но рефлексы знали свое дело, и я оказался на один шаг дальше от парня, прежде чем его пальцы успели замкнуться на моем запястье. Рафаэль закатил глаза: – Как же с тобой тяжело, - и, развернувшись, пошел к себе.

Я с ужасом смотрел на его спину, а затем медленно опустил глаза на руку, к которой хотел прикоснуться Рафаэль, чувствуя, как тыльная сторона ладони, возле большого пальца, просто горит, словно я обжег ее. Рефлексы знали свое дело, но они опоздали на какую-то долю секунды. Рафаэлю удалось слегка коснуться меня. Я не знаю, как мне удавалось дышать. Я забыл абсолютно все на свете. Все мое внимание на данный момент было приковано к маленькому кусочку кожи, которая невыносимо зудела и горела. Я обхватил это место другой рукой и начал тереть, будто хотел стереть ощущение от чужих пальцев. Меня начало потряхивать. Тело дрожало, с губ слетало судорожное, громкое дыхание. Я был в панике.

Меня разрывало изнутри на две части.

Одна была напугана. Она истерила и приказывала сбежать. Я вновь почувствовал себя восемнадцатилетним мальчишкой, который, стоя перед зеркалом, сообразил, что натворил в школьном туалете. Мальчишкой, который не знал, что делать, к кому обратиться за помощью, который безумно хотел смыть с себя все это, даже если бы для этого потребовалось содрать с себя кожу…

Другой я, моя другая часть, находился в эйфории. Он получил то, чего хотел, и теперь счастливый мурлыкал себе под нос песенку. Для него это одно касание ничего не значило. Пустяк. Мелочь. Он не видел здесь причину для того, чтобы вот так убиваться. Но я его знал.

Одно касание - это только начало. Потом ему потребуется больше, и больше, и больше. Он будет требовать своего до тех самых пор, пока я не сдамся или пока не вымотаю себя так, что он без проблем перехватит контроль над моим телом. Надо мной.

Нет. Не хочу.

Не хочу!

Не хочу, потому что я нормальный.
Не хочу, потому что мне нравятся девушки.
Не хочу, потому что… не хочу причинять боль Рафаэлю.

Мне нужна помощь. Мне нужен психолог. Срочно.


[ Этот Игорь был интересен. С виду такой правильный, заботливый, угодливый. Для всех все сделает, для себя ничего не потребует. Действительно идеал, как его почти все характеризовали. Поэтому было неожиданно вдруг увидеть его крайне негативную реакцию по отношению к геям. Хотя это даже нельзя было назвать негативной реакцией. Ненависть в чистом виде. Мне даже показалось, что дай ему пистолет и лицензию на отстрел секс-меньшинств, он тут же воспользуется ими. Вот уж точно, в тихом омуте черти водятся.

А еще этот его странный заскок по поводу прикосновений к парням. Такое чувство, что он боится их как раз из-за ненависти к геям, словно из-за них сам станет гомосексуалистом. Если я прав, то это финиш. Тут уже надо к врачу или вообще в психушку. Потому что это попахивает параноидальным состоянием.

Но, похоже, я все же прав, потому что этот Игорь сейчас стоит и смотрит на свою руку, к которой я все же мимолетно коснулся, с таким ужасом, будто у него сейчас кожа покроется волдырями и слезет. Он даже тереть ее начал, да еще с таким остервенением. Если кожа и слезет, то только благодаря его усилиям - до дыр протрет.

Я перевел взгляд с парня перед собой на доску и задумчиво вздохнул. И что мне с ним делать? Такими темпами я проиграю спор. Мне нужен какой-то план или совет. Пойти самому проконсультироваться у врача? Узнать, почему человек не выносит прикосновения людей одного с ним пола. Хм... Детская травма? Игорь очень даже симпатичный паренек, а если вспомнить те фотографии, что висели у него дома, то он и в детстве был обаяшкой. Вот и приглянулся какому-нибудь гею-извращенцу, который похитил бедного мальчика, а потом три дня и три ночи... Стоп, машина. Меня не туда понесло. Да и верится с трудом. Тут проблема заключается в другом, но вот в чем, я никак не могу понять.

Я косо посмотрел на Игоря, наблюдая, как он гипнотизирует свою ручку, которую я держал в руках, а затем, быстро оглядевшись по сторонам, сдул ее на пол и отбросил ногой куда-то в сторону. Нет, ну это уже ни в какие ворота! Он бы еще стул протер, на котором я сидел! А с конспектом что теперь делать будет? Выкинет его что ли? К моему удивлению, тетрадь Игорь выкидывать не стал, но все равно достал другую.

Я не я буду, если до окончания спора не выбью из него всю эту дурь. Но все же мне нужна помощь. Точнее, совет. И я, кажется, знаю, к кому обратиться. Правда, мы с этим человеком никогда не общались. Слишком разные интересы и характеры, да и разница в возрасте сказывалась, но мне с ней дружбу не водить. Спрошу кое-что и все.

Быстро достав телефон из кармана, я зашел в соцсеть и ввел в поиск имя и фамилию нужного человека. Пролистав пару раз страницу вниз, я наконец-то увидел фотографию той, кто мне нужна была. К моему счастью, у нее в анкете был записан номер аськи. Запомнив его, я уже зашел в саму аську и быстро ввел девять цифр. Поиск тут же выдал одного пользователя. Не отправляя запрос об авторизации, я написал сообщение: "Есть вопрос. Касательно геев". И приготовился ждать ответ, сколько потребуется, но он пришел почти моментально.

Я настОящий каваЙ
Слушаю...

Jack Skellington
Если один человек очень сильно ненавидит геев, так сильно, что, кажется, из-за этого не переносит, когда к нему прикасаются парни, что делать?

Я настОящий каваЙ
Убей его. Или выеби.

Я закашлялся прочитав последнее слово.

Jack Skellington
Чего?

Я настОящий каваЙ
Перечитай сообщение выше.

Jack Skellington
Да я понял...

Я настОящий каваЙ
А чего тогда переспрашиваешь? Делать больше нечего?

Jack Skellington
Хей, а ты не слишком наглая? Считаешь себя принцессой, раз папочка самый крутой в городе?

Я настОящий каваЙ
Я бы тебя послала, да воспитание не позволяет. Хотя... надо когда-нибудь делать исключения, поэтому иди нахуй!

Кажется, наш диалог не задался... Зато теперь ясно, почему я еще не общался с этой особой.

Jack Skellington
Погоди. Может, ты мне объяснишь свое сообщение?

Я настОящий каваЙ
А чего его пояснять? Я тебя послала, что значит: знать я тебя не желаю и не пиши мне больше.

Jack Skellington
Черт! Я не об этом! А самом первом! Почему я его должен убить или выебать?

Я настОящий каваЙ
Потому что тут два варианта. Или этот парень гомофоб, что вызывает у меня резко отрицательное отношение и как верная дочь Бога Яоя я желаю ему скорейшей, но мучительной смерти; или этот парень тоже гей, но пытается отрицать сей факт, поэтому его надо хорошенько трахнуть, чтобы он осознал, что нет ничего зазорного в том, чтобы быть геем. Уяснил?

Jack Skellington
Да.

Я настОящий каваЙ
Ну вот и славненько.

Я настОящий каваЙ
Ах да... Забыла сказать одну вещь. Если ты посмеешь его трахнуть, а потом бросить, и он из-за этого попробует покончить с собой, я найду тебя и самолично трахну кактусом ^_^

От такого заявления я даже подавился. Ничего себе угроза. Мне было бы смешно, если бы я не знал, что эта девушка действительно способна на сумасшедшие и странные поступки.

Jack Skellington
И что мне тогда делать?

Я настОящий каваЙ
Влюби его в себя. Влюбись в него. И совет вам да любовь, дети мои! *утирает невидимые слезы*

Jack Skellington
Ты вообще нормальная?

Я настОящий каваЙ
Что за глупый вопрос? Нет, конечно))))

Jack Skellington
Оно и видно.

Я настОящий каваЙ
Не знаю, что там тебе видно, но свое мнение я уже высказала. А, вообще, если подходить к делу серьезно, то медленно, неспешно приручай его к себе. Будь постоянно рядом с ним, чтобы он привык к тебе. Старайся как можно чаще, но "совершенно случайно" касаться его. Например, когда разговариваешь с кем-то, а он стоит рядом, взмахни рукой так, чтобы коснуться его. Первое время, может, даже лучше касаться через одежду. Но не акцентируй на этом свое внимание. Если указывать человеку на его странности, то он лишь сильней будет замыкаться в себе и сторониться людей.

Jack Skellington
Спасибо за совет, но у меня времени две недели, уже даже меньше...

Я настОящий каваЙ
Тогда выеби его!

Я закатил глаза и поспешно отключил аську. Ужас. И это девушка... Ненормальная какая-то. Хотя, надо отдать должное, что-то в ее словах есть...]



… - Я ведь нормальный. Абсолютно, - уверенно произношу я, глядя в глаза психологу. Уже немолодому мужчине с сединой на висках и в тонких очках. Он полчаса слушал мою историю, изредка делая какие-то пометки в своем блокноте, а сейчас вот мы подошли к ее концу. – Мне нравятся девушки. С одной я даже встречаюсь. После окончания университета я хочу завести семью, чтобы у меня были дети, но из-за этого новенького студента я вновь начал сходить с ума. Я не хочу больше причинять кому-то боль. И даже не в этом дело. Я не хочу испытывать те чувства и эмоции, что вызывает у меня Рафаэль. Это ненормально. Я болен, и я это прекрасно осознаю, так что если Вы вдруг решите положить меня в психушку, то я всеми руками «за». Правда, у меня будет небольшая просьба. Можно это сделать по-тихому? Не хочу, чтобы родители узнали обо всем.
- Игорь, я не собираюсь Вас никуда класть, - заговорил психолог. – Вы абсолютно здоровы. Единственное, в чем заключается Ваша проблема, так это то, что Вы не можете принять себя таким, какой Вы есть на самом деле.
- А Вы хотите, чтобы я спокойно жил с этими чувствами? Это же ненормально! Не-нор-маль-но! – по слогам выделил я последнее слово.
- Все как раз вполне нормально, раз Вы – гей.
Я с ужасом уставился на мужчину.
- Нет! Я не такой, как они! Разве Вы не слышали меня? Мне нравятся девушки!
- Правда? – психолог скептически приподнимает брови. - И когда у Вас последний раз был половой акт с Вашей девушкой?
- Мы не торопимся в этом плане, - сцепив зубы, отвечаю я.
- Тогда скажите мне, когда у Вас вообще был половой контакт с девушкой?

Я хочу ответить, что-нибудь соврать, но изо рта не вырывается ни звука, лишь губы беззвучно подрагивают, а пальцы то и дело сжимают оббивку белого кожаного дивана, на котором я сижу.

У меня не было секса с девушками. Никогда. У меня просто ничего не получается с ними. Они меня не возбуждают. Совершенно. Даже поцелуи с ними не приносят мне удовольствия. Липкие от блеска губы, противный привкус… Это все вызывает во мне только отвращение и желание тут же прополоскать рот.

- Разве Вам не кажется, что это и есть ответ на вопрос? - так и не дождавшись, когда я заговорю, произнес мужчина. – Вам не нравятся девушки в сексуальном плане, но нравятся парни. Вывод очевиден.
- Нет! – слишком резко и громко воскликнул я, подскакивая на месте. – Я нормальный! Нормальный!
- Почему Вы так рьяно отвергаете свою сущность? В чем заключается проблема?
- Нет никакой проблемы и сущности! – все так же не понижая голос, кричу я. – Просто они… эти… эти… эти педики! Омерзительны! Ужасны! Им не место на этой планете! Они не должны существовать и распространять свою содомию на другие поколения!
Мужчина совершенно спокойно выслушал мою речь, а затем так же спокойно сказал:
- Я выслушал мнение Ваших родителей на этот счет, а теперь скажите мне свое мнение.
Я ошарашенно уставился на психолога, слегка нахмурившись, не понимая, о чем он.
- Это мое мнение.
- Нет, это то, что услышал четырнадцатилетний мальчик от своих глубоко религиозных родителей, когда задал им вопрос: «А может мужчина любить мужчину?» Это корень всех Ваших проблем и мучений, Игорь. Вы выстроили вокруг себя непробиваемую каменную стену, фундаментом которой послужили слова родителей. Но сейчас Вы уже довольно взрослый, самостоятельный человек, который может сам находить ответы, иметь свое мнение, делать умозаключения. Почему же Вы продолжаете так отчаянно хвататься за прошлое? Вы хотите, чтобы Ваши родители гордились Вами, быть для них лучшим во всем. Я это понимаю. Каждый ребенок стремится к такому, но все же надо знать меру. «На чужом несчастье счастья не построишь». Вы же на своем несчастье хотите построить счастье родителей. А теперь представьте, к чему это приведет. Когда-нибудь Ваших родителей не станет, и Вы останетесь с никогда не любимой девушкой, а, возможно, и женой, если все-таки решите жениться, или, наоборот, будете совершенно один. Вы хотите этого? Хотите встретить старость с нелюбимым человеком или в одиночестве? Сомневаюсь. Так, может, прекратите убегать? Если Ваши родители любят Вас, то они примут Вас любого, а если же нет… То у Вас будет брат. Денис, если не ошибаюсь. Я уверен, что он простит Вас и поддержит, как только Вы во всем сознаетесь.

Я не выдерживаю взгляда психолога и отвожу глаза в сторону. Эмоции внутри меня сплелись в тугой комок. Мне страшно. Мне до ужаса страшно, что когда-нибудь я действительно останусь один, никому не нужный и всеми забытый. Или то, что изо дня в день буду просыпаться человеком, который вызывает у меня отвращение, который будет вечным напоминанием, что я должен нацепить на лицо маску и делать вид, что меня все устраивает.

А еще мне до одури хочется, чтобы Денис опять разговаривал со мной. Чтобы он делился тем, как прошел его день. Чтобы он хвастался своими драками и тем, что его вновь вызывали к директору. И что родители опять ругались. Я больше не хочу, звоня ему, слышать бесконечное количество монотонных гудков, которые потом сменяет холодный, равнодушный женский голос: «Вызываемый Вами абонент выключен…»

Но родители… Даже если они примут меня, я больше не буду идеальным сыном для них, а для общества я вообще буду уродом, извращенцем, человеком, недостойным жить. Все исчезнет. Все, чего я так упорно добивался на протяжении стольких лет. Все это будет бессмысленным и не нужным…

Не хочу.

Я так не хочу!

- Это… мое мнение, - почти неслышно бормочу я, рассматривая ковер под ногами.
- Хорошо, - голос психолога кажется мне чересчур громким, и я вздрагиваю от неожиданности, быстро взглянув на него. – Тогда давайте так. Закройте глаза, - я послушно закрываю глаза. – Вернитесь в прошлое. Вам вновь четырнадцать. Вы беззаботный подросток, который только что понял, что ему больше нравится разглядывать мальчиков, чем девочек. И вот Вы бежите домой, к родителям, чтобы спросить у них, возможно ли такое. Вы заходите домой, быстро снимаете обувь, но все же аккуратно ставите ее, вешаете куртку на вешалку, после чего вбегаете на кухню, где обедают родители, и, немного запыхавшись и смущаясь, задаете свой вопрос и слышите в ответ: «Да, сынок. Мужчина может любить мужчину. Тут нет ничего такого. Это так же нормально, как и то, что мужчина может любить женщину». Ваша реакция?

Я так был погружен в прошлое, в тот день, когда отважился спросить у родителей, может ли быть такое, и так был умиротворен интонацией, с которой говорил мужчина, что после его вопроса просто вздохнул с облегчением. Я был счастлив. Казалось, что с моих плеч свалился огромный камень, который не давал мне вдохнуть полной грудью и насладиться жизнью, но теперь его не было.

- Теперь Вы сами видите это, Игорь? Это не Ваше мнение. И никогда им не было, - произносит психолог, и я резко распахиваю глаза.

Нет!

Какая разница, чье это мнение? Мое или нет. Главное, что оно правдивое. И даже если я действительно такой, если мне действительно нравятся парни. Я это ни за что не признаю. Я, как и все. Я абсолютно нормальный.

- Зачем Вы это делаете? – спрашиваю я. – Все психологи, с которыми я общался до этого, поддерживали меня и мое стремление искоренить во мне эту мерзость, так почему Вы наоборот хотите, чтобы я позволил ей расти дальше?
- Потому что Вы пришли ко мне за помощью, а не за тем, чтобы я поддержал Вас или осуждал. Я нашел Вашу проблему и предложил Вам избавиться от нее.
- Я не хочу, - сухо говорю я, облизнув губы.
- Что?
- Я не хочу избавляться от нее! Просто пропишите мне какое-нибудь лекарство и все!
- Я этого не сделаю, - твердо отвечает мужчина.
- Отлично, - пренебрежительно бросил я, поднимаясь с дивана и направляясь к выходу. – Значит, я найду другого психолога, который с радостью это сделает.
- Стойте! Подождите, Игорь! – поспешно позвал меня мужчина. – Хорошо, я выпишу Вам рецепт, но он не является решением Ваших проблем, он лишь притупит Ваши эмоции.
- Это мне и надо, - с улыбкой отвечаю я, наблюдая, как мужчина что-то быстро пишет на специальном бланке.
- Принимать не больше одной таблетки раз в два часа. Ни в коем случае не смешивать с алкоголем! Иначе потеряете контроль над собой, а после сна ничего не будете помнить. Ясно? – предупредили меня, протягивая долгожданный рецепт.
- Да, - быстро киваю я, чуть ли не выхватывая из рук протянутый листок, и со счастливым выражением лица смотрю на него. – Большое спасибо. До свидания.
- До свидания, - тихо прощается со мной мужчина.

Ха! Ну и пускай третий круг позади. Четвертый я встречаю с оружием! 

Четвертый круг

Глава до конца не проверена на ошибки. Прошу прощения


[Первым, что я увидел, вывернув из-за угла одного из многочисленных коридоров университета, был Игорь в компании незнакомых мне парней. Хотя я мог ошибаться и это был вовсе не Игорь, ведь он стоял ко мне спиной, но какое-то шестое чувство подсказывало мне, что это именно староста моей группы, причем ему явно не симпатизирует компания, в которой он находится. Рук не видно, наверняка сложены на груди, спина напряжена, да и сами парни вели себя не слишком любезно. У всех на лице одинаковое выражение злости, они почти хором что-то говорили, а точнее, пытались яро убедить в чем-то Игоря, размахивая во все стороны руками, иногда наступая на старосту.

Почему-то увиденная сцена мне совершенно не понравилась. Захотелось подойти к этой компании и оттолкнуть прочь парней, а еще было бы неплохо врезать им разок так, чтобы они больше даже не думали подходить к Игорю.

Я быстро подхожу к ним, произнося:

- Какие-то проблемы?..]



- Какие-то проблемы? – раздается позади меня голос Рафаэля.

Я оглядываюсь через плечо на парня, стоящего позади меня. Он выглядит злым. Вокруг него словно витает аура агрессивности. Я удивленно приподнимаю брови, не имея представления, что могло так рассердить парня в самом начале дня.

- Все в порядке, - отвечает один из моих собеседников. Я перевожу взгляд на него. Он хмуро разглядывает Рафаэля, но затем возвращает свое внимание мне. – Позже поговорим.
- Нам не о чем говорить, - устало отвечаю я, подавляя вздох. – Я уже выразил свое мнение.
- Да ты… - рыча, начинает говорить другой парень, делая шаг в мою сторону. И тут как по волшебству между нами возникает Рафаэль.
- Все же у вас проблемы, - меня пробирает озноб от его голоса. Он такой холодный.
- Никаких проблем, - повторяет первый парень. – Миша, Вадим, пойдемте. А ты, Явеев, будь осторожен.
Я фыркаю от такой детской угрозы и насмешливо произношу:
- Сегодня днем узнаем, кто должен быть осторожен.

Дима – а именно так звали парня, что являлся лидером в этой троице, – передергивает плечами, но ничего не говорит в ответ. Все трое парней уходят, на ходу начав о чем-то переговариваться.

- Кто это был? – интересуется Рафаэль, как только парни скрылись из виду. Я повторяю жест Димы, а именно дергаю плечом и морщусь.
- Да так… Знакомые, - пренебрежительно отвечаю я, зашагав в сторону аудитории, где должна была начаться первая пара. - Привет приходили передать. Кстати, ты зря вмешался, - я заглядываю в глаза Рафу. Он какую-то долю секунды непонимающе хмурится, а затем уже удивленно приподнимает бровь с пирсингом. – Я бы справился с ними и в одиночку.
- Да ну? И в драку бы полез? А как же твоя нелюбовь к прикосновениям?
- В некоторых моментах можно и забыть о том, что ты любишь или не любишь, - резонно замечаю я. – Или ты таким образом пытаешься узнать умею ли я драться? Тогда спешу тебя обрадовать – умею.
- Конечно же, - Рафаэль неожиданно усмехается, закатив глаза. – Кто бы сомневался! Наш Игорь умеет все на свете! Идеальный человек! – он протягивает ко мне руку, намереваясь положить ее на плечо, но я молниеносно крутанулся вокруг своей оси, делая шаг в сторону, ближе к стене, и уходя от прикосновения. Раф пораженно смотрит на меня с все так же занесенной рукой, я же от того, какое было у него изумленное лицо, не выдержал и засмеялся.
- Рефлексы, - сквозь смех поделился я. – Срабатывают даже раньше, чем я успеваю подумать.
Рафаэль щурится и оглядывает меня с ног до головы так, словно впервые видит, а затем задает вопрос, который заставляет меня оборвать смех:
- Что с тобой сегодня? Ты какой-то странный…
- Хм? – неоднозначно протягиваю я, делая вид, что не понимаю, о чем говорит парень, хотя внутри меня все напрягается, и я лишь каким-то чудом удерживаю себя от желания вцепиться ладонью в бедро и продолжаю все так же беззаботно улыбаться.
- Ты обычно менее эмоционален рядом со мной. Я уже не говорю о том, что ты всегда настроен отрицательно на беседу со мной. Я даже начал было думать, что ты ненавидишь меня…
- Как я могу тебя ненавидеть? Мы знакомы всего ничего.
- И что? Разве у тебя такого не бывало, что ты видишь человека впервые, а мысленно уже размазываешь его фейс о стену?
Я, представив такую картину, вновь засмеялся.
- Да, было дело. Правда, там не стена была, а стол, - признался я.
- О! – Рафаэль оживился. – И что это за человек? Кто-то из группы? Или из тех троих парней?
- Нет. Если скажу, обещаешь сохранить это в секрете? – переходя на шепот и заговорщески оглядываясь по сторонам, спросил я. Раф последовал моему примеру и тоже оглянулся, а затем наклонился ко мне, но не очень близко.
- Обещаю. Могу поклясться на мизинчике, - в подтверждение своих слов он поднял руку между нашими лицами и, оттопырив мизинец, пару раз быстро его согнул и разогнул. Я, сфокусировав на нем свой взгляд, не удержался от фырканья. – О! Так ты один из тех людей, которые начинают смеяться, стоит им показать палец. Я это запомню. А теперь открой мне великую тайну. Кто же тот человек, что вызывает в тебе желание убивать?
- Наш декан, - ответил я, следя глазами за тем, как Рафаэль делает круговые движения рукой, при этом продолжая сгибать и разгибать палец.
- Декан? Ого. А у тебя губа не дура…
- Да оно само, - начал я оправдываться, а затем резко воскликнул. – Да прекрати ты уже!
Рафаэль усмехнулся, но руку опустил.
- Ты был похож на маленького котенка. Такой же смешной и забавный.
- Не забывай, что у котят тоже есть коготки, - хмуро ответил я. Сравнение мне не понравилось. Оно выглядело слишком… слишком… Не знаю. Но это точно не то, что хочет услышать один парень от другого.
- Мур-р-р-р, - протянул Рафаэль и слишком низким, я бы даже сказал, чересчур интимным голосом, продолжил. – Ты так хочешь меня поцарапать? Так может нам найти какую-нибудь горизонтальную поверхность?

Я во все глаза уставился на него, потеряв дар речи. Рафаэль пару секунд смотрел на меня с лукавыми искорками в глазах, а затем, моргнув, резко подался назад, подняв руки вверх, словно намеревался сдаваться.

- Прости. Не знаю, что на меня нашло. Сказал, не подумав, - в его голосе были нотки паники, а он сам выглядел растерянно. Он действительно сожалел о своих словах.
- Ничего, - покачал я головой, отводя взгляд в сторону и возобновляя свое движение к аудитории. Через несколько секунд Рафаэль нагнал меня и зашагал рядом.
- Вообще, я искал тебя, чтобы пригласить к себе на вечеринку.
- На какую вечеринку? – нахмурился я. Никогда не любил все эти пьянки, шум, воздух, наполненный перегаром.
- Ну, я же обещал устроить вечеринку в честь своего приезда, а сегодня как раз пятница, завтра на пары нам не надо. Самое подходящее время, - пояснил парень. – Придешь?
- Только после шести и ненадолго, - честно признался я. – У меня сегодня после пар дружеский матч с одним университетом, так что я буду слишком уставший для гулянок.
- О, теперь ясно, почему все в группе хором объявили, что прийти смогут после шести. Будут на тебя смотреть?
- Скорей всего. Илья постоянно агитирует народ, чтобы они ходили на все наши матчи, даже такие вот, и поддерживали меня.
- Хм… Тогда я тоже приду посмотреть на тебя. А во что играть-то будешь?
Я подозрительно покосился на Рафа, пытаясь понять, издевается он надо мной или действительно не знает.
- Баскетбол.
- Никогда не любил этот вид спорта, потому что не мог разобраться в его правилах. Пробежки всякие, передачи мяча… Помню, как в школе физрук постоянно свистел, как только у меня в руках оказывался мяч. Однажды я не выдержал и запустил его в стену. Мяч, а не физрука, если что. И оставил в ней вмятину. Случайно, конечно же. Папаша меня потом чуть не сожрал.
Я засмеялся, слушая такие откровения.
- А мне всегда больше нравилось держать мяч в руках, чем пинать его ногами. Но с волейболом не срослось.
- Почему? – поинтересовался Раф, толкая внутрь дверь аудитории и пропуская меня вперед.
- Слишком часто сталкивался с членами своей команды.
- Опять твоя нелюбовь к прикосновениям. Никак понять не могу, это реально фобия или психологическая травма? – задумавшись, пробормотал Рафаэль.
- Просто нелюбовь, - ответил я, ставя точку в нашем разговоре, и, развернувшись, пошел в сторону своей девушки, что расплылась в улыбке при виде меня и подалась навстречу, когда я наклонился, чтобы поцеловать ее.
- Привет. Ты сегодня припозднился, - заметила Наташа.
- Да. Встретил кое-кого по пути, вот и заболтался, - сознался я, усаживаясь на свое привычное место и провожая взглядом Рафаэля, который тут же начал разговор с парой ребят.

Не отдавая отчета своим действиям, я стал постукивать ручкой о столешницу и гипнотизировать парня взглядом, хотя на самом деле я его даже не видел. Смотрел сквозь него и думал о своем. Точнее о тех таблетках, что мне прописали. Они были хороши. Лучше всех тех, что я пил до этого. Они напрочь убрали у меня волнение, страх, панику. Казалось, что они притупляют сам инстинкт самосохранения, который уже много лет работал у меня на полную катушку. Мне нравилось то чувство легкости, что они дарили, но мне совершенно не нравилось, что я говорил и делал под их воздействием. Я слишком расслаблен и спокоен, а это значит, что я могу допустить ошибку и подпустить кого не надо слишком близко к себе.

Уже подпустил.

Если бы Рафаэль не спросил, что со мной, то я и не заметил бы этого. Но даже так наше общение было излишне дружеским. Мне нельзя сближаться с этим человеком. Он – моя погибель. Мне хватает того, что я и так нахожусь на кругах ада, не хватало еще оказаться в самом его эпицентре. Я там просто не выживу.

Мне надо свести к минимуму наше общение. Надо сделать так, чтобы он сам не захотел со мной общаться. Надо сделать так, чтобы он возненавидел меня.

Или показать ему свою ненависть. Да. Рафаэль ведь сам сказал, что считал, будто я его ненавижу. Надо просто закрепить эту мысль в его голове, тогда он будет держаться от меня подальше.

Вот только… Как это делается? Я ведь всю жизнь только и делал, что располагал к себе людей. Я не умею делать так, чтобы меня ненавидели.

Я глубоко вздохнул, возвращаясь в себя, и перевел взгляд к доске, возле которой стоял преподаватель и диктовал сегодняшнюю лекцию. Славно. Я пропустил начало пары.

Час от часу не легче…


…Я, чувствуя под рукой упругий мяч, испытывал азарт, как охотник, выслеживающий добычу. Пары закончились несколько часов назад, и сейчас я находился в спортзале нашего университета, где проходил тренировочная игра с другим университетом. Время приближалось к окончанию второй четверти, а счет был на удивление равным. В этот раз наши соперники хорошо подготовились.

Обойдя полузащитника, я дал пас влево, и Костя тут же попытался забросить мяч в кольцо, но промазал, чем вызвал недовольство у зрителей. Соперники подобрали мяч, и теперь игра перемещалась на нашу половину поля.

- Эй, котенок, а я думал, ты покажешь мне, что такое баскетбол! – голос Рафаэля, перекрикивающий толпу, прозвучал очень четко и ясно.

Я замер на месте, с ужасом медленно поворачиваясь в его сторону. Он сидел на трибунах в первых рядах и беззаботно улыбался, глядя на меня. И я понял, что он специально это выкрикнул. Это была его своеобразная месть за то, что я после первой пары стал активно его игнорировать, хотя до этого мы довольно спокойно беседовали. Он не понимал, что произошло, и таким образом хотел заставить меня обратить на него внимание.

И, черт побери, у него это получилось! Прежде чем я успел подумать, с моих губ слетела угроза:

- Я тебя убью!
- Не сможешь, - нагло отозвался Рафаэль. – Ты не можешь ко мне прикасаться.
- Пистолету это и не требуется! – уже чуть ли не рычал я, чувствуя на себе десятки заинтересованных взглядом.
- Оу… Тогда я молчу.

Но уже было поздно… Я разозлился. Закрыв глаза и не обращая внимания на то, что игра продолжалась, я глубоко вдохнул, разминая шею…


[… - Ну все… Сейчас Игорь их размажет, - с какой-то тоской проговорил Илья, сидящий рядом со мной. Я удивленно на него взглянул, боковым зрением отмечая, что сам Игорь все еще стоит почти в самом центре поля и, кажется, не собирается двигаться.
- Ага, - согласилась Наташа. – Больше тут смотреть не на что.
- В каком смысле? – не выдержав, спросил я. Брат и сестра одинаково вздохнули.
- Понимаешь, - начала говорить девушка. – Игорь командный игрок. Он лучше другому пас даст, чем сам мяч закинет в кольцо. Он так же хорош на любой позиции. Защита, полузащита, нападение… Он легко справляется с любой ролью.
- Да, - подтвердил Илья, перехватывая инициативу рассказчика. – Но есть у него одна особенность. Обычно он ей не пользуется, и тогда игра проходит вполне обычно. Мы или выигрываем, или проигрываем. Чаще, конечно, первое, но бывают осечки. Но иногда… Если кто-то из соперников выбешивает Игоря, то он переходит в единоличный режим.
- В какой режим? – не понял я.
- Единоличный. Он забывает о команде и начинает играть один против пятерых, - вновь заговорила Наташа. – Мы не знаем, как это у него выходит, но в этом режиме он просто размазывает соперников. Первый раз, когда Игорь играл против команды Димы, Дима что-то ляпнул в адрес Игоря связанное с геями и…
- Игорь моментально переключился в этот режим, в самом начале игры, - уже с восторгом говорил Илья. – Я никогда не видел такого разгромного счета! 180 – 0! Причем он сам забил все мячи! Это было просто феерично! Его с тех пор и сделали капитаном! И теперь каждый раз, когда Игорь и Дима пересекаются на поле, рано или поздно Игорь переходит в свой режим. Дима бесится страшно и перед каждым матчем начинает наезжать на Игоря, чтобы он не использовал эту свою способность, чем только сильней раздражает нашего капитана. Но я впервые вижу, что Игоря выбесил не противник, а болельщик. Нет, это же надо умудриться назвать его «котенком»! Рафик, у тебя с головой все в порядке? – со смехом поинтересовался Илья.

Я с усмешкой пожал плечами, переваривая услышанное. Представления не имею, зачем крикнул те слова. Хотя почти сразу моим вниманием завладел капитан команды противников, которого звали Димой и которым оказался тот самый парень, что в компании еще двоих парней разговаривал в коридоре с Игорем. Значит, они обсуждали этот «единоличный режим», а точнее, то, чтобы Игорь не смел переходить на него. Смех, да и только. Зачем устраивать матч с противником, если знаешь, что у него есть оружие, способное тебя победить? На что они надеются? На чудо? Или что вдруг в них откроется такой же талант, и они размажут Игоря? Это уже выходит банальный сюжет для кино. Нет, для мультфильма!

- Как же он восхитителен, - восторженно прошептала Наташа с искрящимися глазами, глядя на поле.

Я нахмурился, перехватывая ее взгляд, направленный на Игоря, который в свое время легко обходил противников. Он действительно выглядел восхитительно. Плавные, но четкие движения, быстрое перемещение, удивительно высокие прыжки, сплошные попадания в кольцо… Он перемещался по полю так стремительно, что казалось, он просто летает как перышко, но в тоже время он делал все так быстро, что его можно было сравнить с гепардом.

Пушистый гепард… Котенок.

«Твою мать. Опять этот котенок», - мысленно застонал я, качая головой и вновь натыкаясь на восхищенный взгляд сидящей рядом девушки.

Он мне не нравился. Абсолютно. Хотелось, как сегодня утром, когда на Игоря наезжали те три парня, встать между ним и девушкой, чтобы она больше не могла на него смотреть. Пускай лучше смотрит на меня. Только на меня, но ни на него. Ни в коем случае.

Стоп!

Я широко распахнул глаза от возникшего неожиданно в голове вопроса.

Я хочу, чтобы Наташа смотрела на меня или я не хочу, чтобы она смотрела на Игоря? А если да, то почему? Мне нравится Наташа или мне… нравится… Игорь?..

Вот же дурак! Дурак! Какой же я дурак!

Я застонал уже вслух, обхватывая лицо ладонями и наклоняясь к коленям.

«- Но что бы ты сделал, если бы тебе все-таки признался парень?
- Не знаю… Смотря какой парень. Если симпатичный, то почему бы не попробовать встречаться, вдруг это приведет к чему-то хорошему?»

Я ответил так, несмотря на то что всегда относился к таким отношениям с пренебрежением и недоверчивой ухмылкой. Я не понимал, как такое возможно, чтобы парень любил парня, но в тот момент я представил не какого-то абстрактного парня, а самого Игоря и ответ нашелся сам собой. Нет, скорей уж это был не ответ, а надежда, что сейчас последует признание. Оно и последовало… Правда в виде истерики к жгучей ненависти к геям.

«Влюби его в себя. Влюбись в него».

Я последовал этому совету намного раньше, чем услышал его. Но когда именно? Когда это могло со мной приключиться? Неужели когда мы только встретились, и я заглянул в его зеленые глаза, переполненные паникой, словно весь его устоявшийся мир рухнул в одночасье?

Разве такое возможно?

А если нет, то почему я так тянусь к нему? Затеял какой-то дурацкий спор, хотя меня это совершенно не касалось. Зачем я это сделал? Сейчас задаваясь этим вопросом, я легко могу на него ответить. Я хотел узнать Игоря поближе. Я хочу проводить с ним свое время, я хочу разговаривать с ним, узнать то, что не знают другие.

Но это невозможно. Он ненавидит парней.

Какой же я дурак…]



…Матч закончился около семи часов с разгромным счетом в нашу пользу, но радости мне это не принесло, лишь, как обычно, сожаление и раскаяние после того, как я пришел в себя и понял, что опять играл самостоятельно. Ненавижу такие моменты, так же, как и свою странную способность уходить в себя во время игры и переставать замечать, что происходит вокруг. Конечно, это круто, что мы выигрываем, но баскетбол вообще-то командная игра. А во всем виноват Рафаэль со своим глупым выкриком. Такое чувство, что он специально издевается надо мной после того, как узнал о моей нетерпимости к секс-меньшинствам.

- Игорь, ты чего, как маленький, сок цедишь? Выпей чего-нибудь нормального! – заорал мне чуть ли не на ухо Илья с глупой улыбкой на лице.

Сейчас вся наша группа находилась в гостях у Рафаэля, в его шикарной трехкомнатной квартире с дорогим евроремонтом и всяческими наворотами. Моя квартира по сравнению с его казалась просто собачей конурой, которая стоит уже лет двадцать, а хозяин все никак не возьмется отремонтировать ее.

- Не хочу, - пожал я плечами, сделав безразличное лицо. Признаваться в том, что мне нельзя пить из-за таблеток, я не собирался.
- С чего это вдруг? У нас такой повод! Даже два! – друг смотрел на меня с блестящими от алкоголя глазами и, кажется, был близок к той стадии, когда любишь все вокруг.
- Я устал после матча, если выпью, то моментально усну, - нашел я отговорку, надеясь, что после нее Илья наконец-таки отстанет от меня.
- Так мы тебе и дадим это сделать! – засмеялся парень, но все же отошел от меня, моментально вклинившись в спор, разгорающийся между Шамилем и Никитой. Я облегченно выдохнул и расслабленно прикрыл глаза.
- Ты можешь пойти домой, - прозвучал совсем рядом нежный баритон. По телу пробежал табун мурашек от этого голоса.

Я поспешно открыл глаза и посмотрел на Рафаэля, что уселся рядом со мной на диване и держал в руках стакан с виски. Элита. Сплошной коньяк, виски, вино – и все высшего качества, а от их цен у любого нормального человека приключится нервный тик.

- Зачем? – удивился я.
- Тебе здесь не нравится, - он как будто не спрашивал, а подчеркивал очевидное.
- Нравится, - не согласился я.
Рафаэль пробежался взглядом по уже давно нетрезвым одногруппникам, которые или громко говорили, оживленно размахивая руками, или танцевали, или шептались где-то по углам.
- А мне нет, - с тоской выдохнул он, откидывая голову на спинку дивана. Я удивленно приподнял брови.
- Почему?
- Слишком громко. Ненавижу музыку. Хотя это даже не музыка, а нечто среднее между грохотом посуды, которую ты уронил, и первым уроком юного «дарования» без слуха и голоса, который неожиданно решил, что у него есть музыкальный талант. Удавиться хочется, в общем, - закончил свою речь Рафаэль, глядя на потолок.
- Так зачем устроил все это?
- Обещал же, - как ни в чем ни бывало ответил Раф, делая глоток из своего стакана. – Выпей со мной, - внезапно попросил он.
- Не хочу, - покачал я головой, повторяя те слова, что сказал Илье.
- Не пьешь? – Рафаэль заинтересованно взглянул на меня.
- Пью, но сейчас не хочу.
- Не хочешь или не нравится компания? – слегка прищурившись, спросил парень.

Я открыл было рот, чтобы ответить: «Первый вариант», но в голове вдруг родилась мысль, что надо бы выбрать второе, тогда Раф может обидеться и оставить меня одного. Я ведь как раз собирался отдалить его от себя, а это хороший шанс.

- Угадал, - с улыбкой произнес я. – Меня не прельщает компания.

В глазах Рафаэля что-то мелькнуло. Мне показалось, что они прожгли меня насквозь, но это длилось лишь мгновенье. Хмыкнув, парень отвернулся от меня и, допив свой виски одним глотком, тут же налил из стоящей на журнальном столике бутылки новую порцию, но почему-то пить ее не стал, так же как и брать стакан, оставив его на стеклянной поверхности. Он вновь повернулся ко мне, как-то совсем по-новому улыбаясь, и вдруг стал медленно придвигаться ближе. У меня сперло дыхание. Я поспешно передвинулся подальше.

- Ты что делаешь? – голос прозвучал хрипло и испуганно.
- Хочу кое-что проверить, - спокойно отозвался Раф.
- Что?
- Теорию…
- Большого взрыва? – само собой вырвалось у меня. Подлокотник дивана уже упирался мне в спину, а Рафаэль продолжал подползать ко мне.
Он усмехнулся моим словам и покачал головой.
- Нет. Теорию о том, как поведет себя Игорь Явеев, если его обнять.
- Что?! – воскликнул я. Еще пару децибел и мой голос был бы похож на визг кота, у которого прищемили самое ценное. – Не смей! – я выставил вперед ладони, но как только Раф двинулся ко мне, то придвинул их ближе к себе, чтобы часом не дотронуться до парня. Лицо Рафаэля приобрело явное выражение победы. Он не сомневался, что я так поступлю.
- Почему нет? – заинтригованно спросил он.
- Потому что… - начал было я и осекся. Я не мог сказать этого вслух. Не мог сказать, что боюсь того, что он услышит, как бешено стучит мое сердце, выдавая все мои чувства с головой.
- Потому что… - повторил за мной Раф.

Между нами расстояние было в какие-то несколько сантиметров, и я благодарил бога за то, что наши тела не соприкасались, иначе я не отвечал бы за себя и свои действия. Кажется, действие таблеток заканчивалось. Вскочив с дивана, я, ничего не говоря, кинулся в ванную комнату, пытаясь восстановить дыхание.

[…Я проводил быстро удаляющуюся спину Игоря взглядом и с шумом выдохнул. Какой я дурак. Надо же было устроить этот цирк! Не удивлюсь, если теперь он будет держаться от меня подальше. Конечно же, Игорь сам меня спровоцировал своим ответом о компании, но это еще не повод, чтобы кидаться на человека! Моя крыша основательно поехала.

Я потянулся за своим стаканом, размышляя, стоит ли привести в действие план «Напиться и забыться» или все же обойтись без столь крайних мер. На глаза попался высокий стакан Игоря с грейпфрутовым соком. Меня передернуло от одного взгляда на него. И как только люди могут пить эту гадость? Но почти сразу этот вопрос отошел на второй план, когда меня посетила гениальная идея. Поморщившись так, словно я собирался залпом осушить рюмку водки, а то и спирта, я быстро сделал пару глотков сока, после чего вернул стакан на то же самое место и, оглядевшись по сторонам, налил в него виски. Надеюсь, ничего не произойдет от смешивания этих двух напитков и, главное, Игорь не почувствует вкус алкоголя.

Чертенок, сидящий у меня на плече, поддержал мою затею со словами: «Правильно. Может, он такой злой, потому что трезвый?» Ангелок же попытался призвать совесть, но, увы, она, видимо, впала в спячку…]



…Я, тяжело дыша и уперевшись руками о края раковины, смотрел на свое отражение в зеркале. Сердце все никак не хотело успокоиться и выбивало бешеный ритм, глухо ударяясь о грудную клетку. Мне казалось, что любой вошедший сейчас в ванную комнату моментально услышал бы его.

Выдохнув, я опустил взгляд на свою правую руку, которая крепко сжимала упаковку таблеток. Не размениваясь, я выдавил сразу две штуки и проглотил их. После чего вновь вернул свое внимание упаковке, пытаясь понять, хватит двух таблеток или выпить еще? Вечер обещал быть тяжелым, а я как идеальный одногруппник не имел права так рано покинуть вечеринку. Как там сказал Раф? «Удавиться хочется, в общем». Согласен.

Воспоминание о парне сразу вызвало у меня раздражение и дрожь. Какого черта он устроил?

Обнять? Обнять меня?

Воображение тут же нарисовало эту картинку. По телу пробежал табун мурашек, а сердце, на мгновение остановившись, забилось еще сильней. В области живота сладко заныло.

Я зашипел сквозь зубы, как сдувшийся воздушный шарик.

- Черт. Черт. Черт. Ненавижу тебя, черт возьми, ненавижу!

Я не знал, к кому были обращены эти слова. К Рафаэлю, что вызывал во мне такие чувства, или моему отражению с увеличенными зрачками, которые моментально отреагировали на воспоминание о Рафе.

Надо как-нибудь от него избавиться. Сделать так, чтобы он больше ко мне не подходил. Но как? Таблетки! Точно, таблетки! Что там психолог говорил? Что-то про смешивание с алкоголем и сон. Вызывает сонливость? То, что надо! Только вот как мне накормить ими парня? Попросить открыть рот и закрыть глаза? Вряд ли он согласится. Силком открыть ему рот и запихать таблетки внутрь? Опять вряд ли. Во-первых, зрелище будет то еще, а во-вторых, я на такое не способен. Подкинуть их в еду? А вдруг Раф, как собака из того фильма про Шурика, съест колбасу, а таблетки оставит? С него может статься. Он же все назло мне делает. Такое чувство, что это он ненавидит меня, а не я его.

Эта мысль отдалась в сердце глухой болью, но я не обратил на нее внимания, пытаясь придумать, как же мне подсунуть таблетки парню.

Хм… А если кинуть их в стакан с виски? Из всех идей эта - самая реальная. Таблетка растворится, и Рафаэль ее выпьет. Вот только как мне ее подкинуть в стакан? Ладно, на месте разберемся. Будем решать проблемы по мере их поступления.

Перед выходом из ванной я напоследок еще раз взглянул на свое отражение. Сердце уже успокоилось, нервозность и паника прошли. Я чувствовал себя просто замечательно. Лекарство подействовало.

Толкнув дверь, я очутился в коридоре и прошел в зал, где все и отдыхали. Музыка моментально оглушила, а басы, казалось, сотрясали воздух. Я быстро огляделся в поисках хозяина квартиры. Парень стоял возле компьютера, склонившись над ним, и, кажется, что-то искал в открытой папке. Стакан с виски у Рафа был при себе, но держал он его в опущенной левой руке, отводя чуть назад.

Наверное, это был мой шанс. По крайней мере, я так решил, поэтому уверенно зашагал к парню, попутно доставая из кармана джинсов таблетку. Подойдя к Рафаэлю сзади, я осторожно кинул в стакан таблетку. Она довольно быстро опустилась на дно.

Я смотрел на маленький белый кружочек. Он спокойно лежал. Я продолжал смотреть. Он продолжал покоиться на дне виски. Я смотрел… Рафаэль начал оборачиваться. Меня прошиб пот. Таблетка не растворялась!!!

Прежде чем парень окончательно обернулся, я резко выхватил у него стакан, сжимая его в руках так, чтобы не было видно дна. На лице Рафаэля отразилась просто гамма разнообразных эмоций, которые можно было охарактеризовать одним словом – шок.

- Игорь? – удивленно протянул парень мое имя. Я посмотрел на него, слегка приподнимая брови.
- Да?
- Ты что делаешь?
- Стою.
- А зачем тебе мой стакан?
- Эм… Чтобы стоять не в одиночестве, - ляпнул я первое, что пришло на ум. Рафаэль широко распахнул глаза.
- А почему свой тогда не возьмешь?
- С твоим веселей, - продолжал нести чушь, по глазам парня понимая, что еще чуть-чуть - и он обязательно вызовет мне «скорую». – И вообще, виски надо пить со льдом. У тебя лед есть? – наконец-то нашел я выход из ситуации.
- Есть. На кухне в морозилке.
- Сейчас принесу, - я попытался дружелюбно улыбнуться и стал пятиться в сторону кухни.
- Да я сам могу, - неожиданно произнес Раф, потянувшись за своим стаканом.
- Нет! – слишком резко и громко воскликнул я, дергая руки назад, при этом чуть не расплескав содержимое. Рафаэль замер, теперь уже точно глядя на меня, как на сумасшедшего.
- Хорошо. Сам, так сам, - он поднял руки вверх, показывая, что больше ни на чем не настаивает, и я кинулся к кухне.

Проклятая таблетка так и осталась лежать на дне, лишь передвинулась от той встряски, что я устроил. Со стуком поставив стакан на кухонную тумбу, я схватил первую попавшуюся под руку вещь, а точнее нож, и стал размешивать виски, создавая маленький водоворот. К моему великому облегчению, такого натиска лекарство все же не выдержало и растворилось. Я потянулся к холодильнику, чтобы достать лед, но, передумав, с опаской взглянул на дверной проем и, вытащив еще одну таблетку, кинул и ее в стакан, предварительно растолочив в порошок. Так она куда быстрей растворилась. После чего уже достал лед и добавил его в алкоголь.

Только я взял стакан в руки и повернулся к двери, как на пороге кухни возник Рафаэль.

- Ты как раз вовремя, - как ни в чем ни бывало произнес я, подходя к нему. – Держи, - я сунул стакан парню в руки, но при этом не соприкоснувшись с ним пальцами, и направился в комнату, где продолжалось веселье.
- Игорь, - окликнул меня Раф. Я обернулся к нему.
- Что?
- Что это было?
- Когда?
- Несколько минут назад.
- Где?
- В комнате.
- А что там было? – я сделал вид, что не понимаю, о чем речь.
- Это я у тебя спрашиваю!
- Ты вообще о чем? – нахмурился я. Раф несколько секунд молча смотрел на меня, после чего махнул свободной рукой и, обойдя меня, первый пошел в комнату. Мне впервые в жизни захотелось злорадно рассмеяться.

Подойдя к дивану, я потянулся к своему стакану и залпом опустошил его. А ведь совсем не заметил, как от всех этих манипуляций с таблетками у меня пересохло в горле. Рафаэль, стоявший в паре метров от меня и оживленно болтавший с Аней и Вероникой, тоже чуть ли не залпом выпил свой виски. Отлично. Теперь осталось подождать того момента, когда его потянет спать, а пока надо бы разнять Илью и Наташу, затеявших очередной спор, который, еще чуть-чуть, и перерастет в драку.

Вообще, эти двое всегда ругались. Точнее, Илья прикалывался над Наташей, а она в ответ кричала на него, иногда доходя до рукоприкладства. Насколько мне было известно, родители парня и девушки развелись, когда те были маленькие, и разъехались в разные города, не поддерживая между собой связь, так что ни Илья, ни Наташа никогда не общались между собой, но по странным стечениям обстоятельств, а может, все-таки потому что они были двойняшками, они выбрали один университет и специальность. Вначале они не догадывались, что являются братом и сестрой, а когда выяснили это, то тут все и началось… Илья вечно крутился вокруг девушки, она же в свое время старалась держаться от него подальше.

Я думаю, что Илья просто хотел сблизиться с Наташей, но делал это в странной манере, чем вызывал у девушки резко отрицательную реакцию. На самом деле Илья был хорошим парнем и другом, правда, немного глуповатым и простодушным. Наташа же была умной девушкой, не стесняющейся в выражениях.

Через десять минут мне все же удалось успокоить свою разбушевавшуюся девушку, взяв обещание с Ильи, что он больше не будет вспоминать о ее несчастных сапогах. Клятвенно заверив меня в этом, Илья моментально припомнил совершенно другой случай с девушкой, после чего стал поспешно убегать от злой Наташи. Я, покачав головой, проводил их взглядом. Может, у них такой стиль общения?

Вернувшись к дивану, я плюхнулся на него и стал выискивать среди однокурсников Рафаэля, чтобы узнать, подействовали таблетки или нет. К моему разочарованию, они не подействовали, потому что парень, забыв про свою нелюбовь к громкой музыке и музыке вообще, танцевал. Без футболки.

У меня пересохло во рту, когда глаза пробежались по его мускулистым рукам, украшенным татуировками, широким плечам, рельефному торсу и кубикам пресса. Из груди сам собой вырвался какой-то странный писк, сердце же, кажется, больше было не способно стучать и просто остановилось. Я резко перешел в состояние амебы, то есть не мог ни пошевелиться, ни думать.

Рафаэль, перехватив мой взгляд, широко улыбнулся. Я тяжело сглотнул и облизал пересохшие губы. Улыбка пропала с лица парня. Он неотрывно уставился на меня, словно пытался что-то разглядеть, я же в ответ смотрел на него.

Почему-то в тот момент мне не казалось это чем-то неправильным. Я не пытался себя одернуть, не пытался напомнить, что мне нравятся девушки. В тот момент я хотел лишь смотреть на него. Нет. Я хотел большего. Хотел, чтобы он очутился рядом, чтобы я мог прикоснуться к нему, чтобы он прикоснулся ко мне.

И он исполнил мое желание. Он подошел ко мне.

Я смотрел в его серые глаза, которые сейчас казались черными из-за расширенного зрачка, в которых горел неясный для меня огонь, и улыбка проступала на моих губах все сильнее и сильнее.

- Что делаешь? – хрипло спросил парень, упираясь руками о спинку дивана по обе стороны от моей головы. Я даже не пошевелился, хотя раньше обязательно бы вздрогнул и, недовольно поморщившись, попытался бы отстраниться или попросить, чтобы он отодвинулся.
- Скучаю.
- М-м-м, - протянул Рафаэль, прищурившись. – Мне развеять твою скуку?
- А у тебя есть предложения? – я тоже чуть сощурился и наклонил голову к правому плечу.
- Есть, - проговорил Раф, медленно проводя языком по своим губам. Я с шумом выдохнул, наблюдая за его действиями, и сам подался вперед, но он неожиданно отстранился, заставив меня недовольно нахмуриться. – Мы здесь не одни, - напомнил мне парень. Я, будто вынырнув из омута, вновь услышал музыку, громкие голоса, смех, увидел людей и, не сдержавшись, цыкнул.
- Тогда пошли отсюда.
- Куда? Они сейчас по всей квартире рассосались, - «порадовал» меня Рафаэль. Я на секунду прикрыл глаза, думая над сложившейся ситуацией, а затем выдал:
- Поехали ко мне.
На лице Рафаэля мелькнуло удивление.
- Ты серьезно?
- Вполне, - ответил я, легко прикоснувшись своей ногой к ноге парня. Какой-то частью мозга я все удивлялся своим действиям и словам, но она была столь малой и незаметной, что я не обращал на нее внимания, полностью отдавшись происходящему.
- Вызывай такси, я пойду оденусь, - быстро проговорил Раф, пулей вылетая из комнаты. Я же быстро достал телефон и, выскочив в коридор, где было потише, стал набирать номер такси. Меня стало потряхивать от желания остаться с Рафаэлем наедине…


Всю дорогу до моего дома мы не смотрели друг на друга. Рафаэль дружелюбно болтал с таксистом, и они то и дело начинали смеяться, а я глядел на дома за окном автомобиля и пытался понять, что же творю, но в голове словно возникла стена, не позволяющая сконцентрироваться на этом вопросе. Она будто отбрасывала меня назад, и возникала мысль: «Все правильно. Я ведь этого хочу».

Я действительно этого хотел. С первого дня, как увидел Рафаэля. С первой секунды. Но я отгонял эту мысль прочь, отбивался от своих желаний и только сейчас почему-то поддался им. Я не мог понять, почему это происходит, и я не хотел этому сопротивляться.

Расплатившись с таксистом, мы почти наперегонки бросились к подъезду, а затем беспрерывно жали кнопку вызова лифта, словно надеялись, что от этого он будет спускаться быстрей. Оказавшись внутри кабины, и я, и Раф тут же облегченно выдохнули и посмотрели друг на друга. Если до этого момента я думал, что здесь что-то не так, то, встретившись глазами с глазами Рафаэля, забыл обо всем напрочь.

Стоп-кран был сорван.

Шаг с его и моей стороны - и я уже даже сквозь куртку чувствую его руки на своей талии, крепко прижимающие меня к его телу. Наши губы встречаются, и меня прошибает током. Вот оно. Кажется, всю свою жизнь я ждал именно этого момента, именно этого ощущения, именно этого человека.

Поцелуй выходит яростным, страстным. Нет, это не соперничество с целью определить лидера. Это просто все те чувства, которые копились внутри меня, наконец-то находят выход наружу. И по тому, как отвечает мне Рафаэль, я понимаю, что он испытывает нечто подобное, и это распаляет меня еще сильней. Голос, прорычавший в голове «Мой!», окончательно убеждает меня в том, что я влюблен, что я люблю этого парня рядом с собой, и сопротивляться тут бессмысленно. Но я и не сопротивляюсь. Я слишком долго это делал, теперь же я просто хочу быть вместе с Рафаэлем.

Дни…
Недели…
Месяцы…
Года…
Всегда…
Вечность…

Лифт дзинькает, оповещая, что мы достигли нужного этажа. С трудом оторвавшись друг от друга, мы просто вываливаемся на лестничную клетку. Я в два шага достигаю двери своей квартиры, доставая из кармана куртки ключи, и - о, чудо! – с первого раза попадаю в замочную скважину. Два оборота вправо, резко выдернуть ключи, дернуть ручку двери на себя, скинуть обувь в прихожей, но не успеть расстегнуть куртку, поскольку оказаться прижатым к стене, и снова поцелуй, как огонь, распаляющий все внутри меня.

Не выдержав, я отталкиваю Рафаэля от себя и уже сам прижимаю его к противоположной стене, нетерпеливо расстегивая, а затем и стаскивая с него куртку. Он улыбается. Так мягко, нежно, ласково, и меня потряхивает уже не от желания или возбуждения, а от переполнившего меня счастья.

- Я тебя люблю, - четко выговариваю я, глядя Рафаэлю прямо в глаза, а в следующий миг уже оказываюсь прижатым к стене, а мою шею покрывают бесчисленные поцелуи, от которых я блаженно прикрываю глаза.

Рафаэль поднимается до скул и выше, доходит до уха, прикусывает мочку, из-за чего мне приходится сжать губы, а после выдыхает низким, чуть охрипшим голосом:

- Я тебя тоже люблю…

Это было лучше…
…чем Джонни Депп в роли Джека Воробья, окончание «Гарри Поттера» и Импала Дина Винчестера.
…чем клубника со сливками, бананы со сгущенкой и ананасы с шоколадом.
…чем сверкание гирлянды на Новогодней елке.
…чем дождь в зной, звездное небо и морской прибой.
…чем бесконечность Вселенной.
…чем золотая медаль, «автоматы» по всем предметам и победа в финале.
…чем обыграть казино в Лас-Вегасе, побывать на Таймс-сквер и пройтись по съемочным площадкам Голливуда.
Это действительно было лучше… всего!

И я вновь отстраняю от себя Рафаэля, подталкивая его в сторону комнаты и стаскивая с себя кофту. Раф не смеется, лишь фыркает от смеха, широко улыбаясь и продвигаясь спиной к кровати. Его футболка оказывается на полу, а вслед за ней там же оказывается и ремень от джинсов. Он садится на край кровати и протягивает ко мне руки. Я с шипением пытаюсь выбраться из джинс. От той бури эмоций, что кипит внутри меня, руки дрожат, а движения выходят слишком резкими и нервными. Наверное, окажись у меня под рукой ножницы или нож, то я всенепременно бы воспользовался ими, чтобы разрезать непокорную одежду.

Но вот штаны оказываются позади, а я - сидящим на коленях Рафаэля. Его длинные, горячие пальцы пробегаются у меня по спине, притягивая ближе к хозяину, так близко, что нет никакой возможности просунуть между нашими телами даже волос. Я провожу языком по его шее, заставляя откинуть голову назад, а сам упираюсь ладонями в сильные плечи Рафаэля, разукрашенные цветными татуировками. Резкий толчок - и Раф оказывается лежащим на кровати. В его глазах мелькает удивление, но почти сразу исчезает, когда мои руки добираются до его ширинки и начинают быстро расстегивать пуговицу и «молнию».

Не успел я снять с парня штаны, как он схватил меня за руку и дернул на себя, после чего перекатился, и уже я оказался лежащим на постели, а Рафаэль смотрел на меня сверху вниз. Недолго. Потому что, спустя секунду, мы вновь с упоением целовались.

Говорят, что у некоторых людей по жилам течет не кровь, а вода, мне же казалось, что по моим жилам течет раскаленная магма.

Ладонь Рафаэля прошлась у меня по животу, спускаясь ниже, и… Он неожиданно отстраняется от меня.

- Раф? – осторожно зову его я.
- Прости, - произносит парень, едва заметно морщась. – Голова закружилась. Сейчас пройдет.

Я, обеспокоенный, упираюсь локтями о постель и приподнимаюсь, с тревогой заглядывая в лицо Рафаэля. Он бледный. Ужасно бледный. И только я собираюсь озвучить этот факт, как в моей собственной голове прогремел чуть ли не набатный звон, а вслед за этим перед глазами все поплыло…

И я не имел ни малейшего понятия, что, пока находился в отключке, перешагнул с четвертого круга на пятый. Самый страшный…

Пятый круг

Первым, что я увидел, открыв глаза, был спящий Рафаэль. Он выглядел до невозможности милым с расслабленным лицом, выпяченной нижней губой, будто маленький ребенок, которому отказались дать конфетку, и растрепанными волосами, что были связаны в хвост. Я на пару секунд затаил дыхание, разглядывая его, и чувствовал, как губы сами собой растягиваются в улыбку. На кончиках пальцев поселилось покалывающее желание провести по щеке парня, убирая несколько черных прядок, и я даже осторожно приподнял руку, чтобы осуществить задуманное, как до мозга дошло все происходящее, а я проснулся окончательно.

Я просто слетел с кровати, свалившись на пол, и стал поспешно отползать назад, с ужасом глядя на Рафаэля. Дыхание моментально стало таким, словно я учавствовал в марафоне.

Какого черта?
Какого черта?!
КАКОГО ЧЕРТА?!

Как Рафаэль очутился у меня дома? У меня в кровати?

Не помню… Ничего… Совершенно…

Я со стоном схватился за голову, напрягая память. Она с легкостью подсовывала мне воспоминая вплоть до вечеринки у Рафа, до того момента, когда я был у парня на кухне, а после… кто-то прошелся по ним ластиком, стирая все на своем пути.

Как бы я ни напрягался, как бы ни пытался вспомнить, ничего не получалось. Казалось, что я смотрю испорченный телевизор, где, кроме черно-белых помех, ничего больше не было. Лишь непонятный гул в голове и легкая тошнота с головокружением. Что было странно, поскольку я не пил вчера.

Не пил… Не пил, да? Точно? Не помню… Ничего не помню… Но мне вроде нельзя было пить, значит, не пил… Тогда откуда эти долбанные провалы в памяти? Что, мать вашу, вчера приключилось?

Лучше бы я не искал ответа на этот вопрос. Лучше бы я не открывал глаза и не стал оглядываться по сторонам, потому что, глядя на разбросанную по комнате одежду - мою и Рафаэля, – я перестал дышать.

- Не может быть… - ошарашенно прошептал я. И, все еще не веря в зародившуюся догадку, опустил взгляд вниз, на свое собственное тело. Кроме трусов, на мне больше ничего не было, а на груди явственно виднелись несколько засосов.

Нет…
Не может быть…
Этого просто не может быть…

Пожалуйста, прошу, Боже, нет, нет, нет! Этого не может быть! Только не со мной! Это неправда! Мне же нравятся только девушки. Всегда они нравились. Я просто не мог переспать с Рафаэлем!

По щекам медленно одна за другой покатились слезы. Я судорожно вытер их ладонью и, шумно дыша, поднялся на ноги. Покачиваясь, я дошел до ванной комнаты и, включив воду в душе, стал под ее струи в трусах, как и был, а затем ноги меня все же подвели и подломились в коленях, и я рухнул на дно душа, беззвучно зарыдав, потому что ясно осознавал один факт. Я мог переспать с Рафом, так же как однажды смог изнасиловать парнишку…


[…Первой мыслью после того, как я проснулся, было: "Лучше бы не просыпаться вообще". Голова не просто болела - она, казалось, разваливается на части, причем медленно и с каким-то садистским наслаждением. Я со стоном перевернулся на бок, чуть приоткрывая глаза, и в тот же момент подвис, глядя на стакан с водой и таблетку, что расположились на табуретке. Я смотрел на них с восхищением и неподдельной радостью, но одновременно все же пытался понять, как до них дотянуться, не развалившись при этом на маленьких Рафаэльчиков.

Ответ был прост.

Никак. Поэтому пришлось со стоном умирающего тянуться за таблеткой и водой, при этом усаживаясь на кровать. Ну все. Больше никогда пить не буду. Честное слово. Даже по праздникам. Даже пиво. Мне вчера было не настолько хорошо, как сегодня плохо. Неравноценный обмен выходит.

Стоп, паровоз. Отмотаем-ка назад. А что вчера было-то? Черт, раз я допился до такого состояния, что ничего не помню, то явно пора завязывать с алкоголем. Одно хорошо: я нахожусь в чей-то квартире, а не, как однажды, на мототрассе. Как меня тогда вообще на нее выпустили? Черт, опять мысли ускользают не туда. Давай, Раф, состредоточься на вчера и сегодня.

Вчера... Вчера... Вчера...

Вчера я с одногруппниками устроил вечеринку у меня дома. На ней я, кажется, поссорился с Игорем. Точно! После этого я подлил ему в сок виски, а что дальше было? Ни черта не помню...

Алкоголь - лучшее средство для форматирования вашей памяти.

Ладно, отбросим в сторону вчера, подумаем о сегодня. Где я?

Я огляделся, разглядывая комнату, в которой находился, и ответ меня поразил до глубины души. Я был дома у Игоря.

Как? Как я здесь очутился? Это же вообще никакой логике не поддается! Быть у себя дома, напиться и уехать ночевать к другому человеку! Какой нормальный так поступит? Хотя я же был пьян. Пьяные люди и не такое вытворяют. Но все равно это чересчур странно. Зеленые человечки и то выглядели бы менее странно, чем это.

Так, а где сам хозяин квартиры?

Я прислушался к происходящему в квартире. Слух, отчего-то ставший более чутким, уловил копошение на кухне. Кряхтя не хуже девяностолетнего дедка, я поднялся с кровати и завис, разглядывая собственное голое тело. Я сам разделся, или это Игорь меня раздел? Нет, это невозможно. Он же не может прикасаться к парням. Значит, сам, а вот одежду на стул повесил уже явно Игорь. Моя одежда зачастую «висит» там, где упадет.

Я кое-как натянул джинсы и решил все же предстать пред светлыми очами хозяина квартиры. Дойдя до кухни, я увидел Игоря. Он стоял ко мне спиной и колдовал над плитой. Я внимательно его оглядел. На парне красовалась свободная футболка и такие же шорты, не доходящие до колен, а поэтому я смог полюбоваться на самую примечательную, по моему мнению, часть тела парня - его икры. Я никогда не видел таких подтянутых икр. Еще вчера, на баскетболе, они привлекли мое внимание. Казалось, что они состоят из одних мышц. Стройные, подтянутые, они вызывали во мне только одно желание: прикоснуться к ним, погладить, а еще лучше поцеловать.

Боже, кажется, у меня появился фетиш, или я просто превратился в чокнутого извращенца! В любом случае, это клиника.

Пора завязывать с этими размышлениями.

- Утро, - хрипло ото сна проговорил я. Игорь подскочил на месте, резко оборачиваясь ко мне. Я восхищенно на него посмотрел. - А до потолка допрыгнешь?]



- А до потолка допрыгнешь? – с восхищением спросил Рафаэль, пока я переводил дух после его неожиданного приветствия. Я попытался улыбнуться, но стоило только взглянуть на Рафа, который удосужился натянуть только штаны, как все тело напряглось и я так же резко отвернулся назад к плите.

Пока Рафаэль меня не видел, я мог позволить себе закрыть глаза и сжать кулаки, пытаясь прийти в норму, и делать вид, что у меня, как всегда, все просто замечательно.

- Доброе утро, - как можно более безразлично произнес я.

За моей спиной раздался звук отодвигаемого стула, а затем тихий протяжный стон, переросший в такое же тихое: «Умираю…». Я скосил глаза и увидел Рафаэля, почти улегшегося на кухонный стол. Его левая часть лица прижималась к столешнице, на правом виске стояла железная сахарница, а на губах была блаженная улыбка.

- Я никогда больше пить не буду, - неожиданно твердо заявил Рафаэль, открывая глаза. Я постарался как можно недоверчивей хмыкнуть, если это вообще возможно. – Не веришь? А я вот не буду! Еще увидишь! – он замолчал, так и не дождавшись от меня ответа.

Я тихо выдохнул, решив, что Рафаэль понял: я не настроен на беседу, и теперь будет молчать. На самом деле мне многое хотелось у него спросить, правда, я не знал, хочу ли слышать ответы или нет. Делать вид, что тебя не волнует то, что произошло, куда проще, даже если тебе хочется лезть на потолок.

Хотя у меня была еще одна причина молчать. Если бы я ответил парню, то он бы продолжил «светскую» беседу и я окончательно сошел бы с ума. Каждый раз, когда он говорил, по позвоночнику пробегался табун мурашек и появлялось сумасшедшее желание никуда его не отпускать.

Совершенно неправильное желание…

- Эй, Игорь, а как я очутился у тебя? – в какой раз за утро начал разговор Рафаэль, но в этот раз он имел успех. Ложка, которую я держал в руке, выпала, а я сам уставился на парня, пытаясь найти на лице признаки лжи, но на нем ничего, кроме интереса, не было.
- Ты не помнишь? – спросил я, тяжело дыша.
- Нет.
- И что было потом, ты не помнишь? – мне только чудом удавалось говорить спокойно. Раф уставился на меня с широко раскрытыми глазами и даже приподнялся над столом.
- Пожалуйста, не задавай таких вопросов, а то я еще не о том подумаю… Хотя, может, и о том, так что давай уточним, что ты подразумеваешь под «потом»?
- Ничего, - покачал я головой.

Рафаэль недоверчиво прищурился, но ничего не сказал. Я же вернул свое внимание плите, автоматически выключая конфорку и снимая с нее маленькую кастрюлю. Наверное, при взгляде на мои движения со стороны, казалось, что я собран и внимателен, но на самом деле я все делал чисто машинально, потому что в голове кружился просто рой мыслей и вопросов.

Рафаэль не помнит о том, что случилось, так же как и я. Но он и выпил-то немало в отличие от меня, который даже глоток алкоголя не сделал. Так почему мы оба ничего не помним? Что же вчера такого произошло, что мы оба очутились у меня дома, причем не только очутились, а еще и…

Нет. Не думай. Не думай. Не думай. Не думай об этом.

- Игорь, а… - вновь заговорил Раф. Я вздрогнул, шумно выдохнув.

В плотине появилась брешь. Еще пару минут и ее просто снесет.

Я так резко открыл подвесной шкафчик, что дверца сразу же чуть не закрылась, больно ударив меня углом по руке, но я этого даже не заметил, доставая самую большую кружку. Грохнув ее дном о кухонную тумбу, чем вызвав со стороны Рафаэля недовольное бурчание, я перелил содержимое кастрюли в кружку, после чего залез в холодильник и достал оттуда лед, половина которого так же перекочевала в кружку, и только потом я поставил ее перед Рафом. Он изумленно посмотрел на нее и на меня.

- Пей давай и проваливай, - грубо произнес я.
- Это что? – проигнорировав мои слова, спросил парень, подозрительно разглядывая зеленую траву и корки апельсина, которые плавали среди быстро тающего льда.
- Средство от похмелья.
- Да? И что в него входит? – не унимался Раф.
- Тебе лучше не знать. Пей. Выглядит отстойно, но помогает моментально.

Рафаэль посмотрел на кружку так, словно собирался в ней утопиться, а после, выдохнув, начал пить. Я вышел в комнату за футболкой парня, а когда вернулся, он уже отставлял кружку в сторону, противно морщась и убирая с языка зелень. Я хмыкнул, вспоминая, как сам в первый раз попробовал этот коктейль «антипохмелин».

…Мне было лет четырнадцать или пятнадцать. Летом мы всей семьей поехали в Турцию отдыхать. Родители решили устроить то ли нам с Дениской каникулы, то ли себе - и купили отдельные номера. Через три дня я познакомился с компанией разновозрастных ребят, а наутро чувствовал себя так, будто по мне каток проехался. Хотя утром это можно было назвать с натяжкой. Большой такой натяжкой. Я проснулся к тому времени, когда обед уже заканчивался. Ужасно хотелось спать, пить, есть, голова болела просто адски, под глазами такие синяки, что даже солнцезащитные очки не могли их спрятать, короче, настроение было под стать фразе «а вообще не плохо бы сдохнуть…». Добравшись до бара, я попросил у уже знакомого бармена кофе, а он, посмотрев на меня, вдруг стал готовить коктейль, ингредиенты которого вместе ничего кроме рвотных позывов у меня не вызывали, но уже после шестого глотка я понял, что начинаю оживать, а через час полностью пришел в себя…

Я швырнул футболку в Рафаэля. Он, конечно же, ее не поймал, поэтому комок ткани, небольно шлепнув парня по голове, свалился ему на плечо. Раф удивленно взглянул на нее.

- Одевайся и сваливай отсюда, - прокомментировал я.
- Какой ты с утра нелюдимый. Или у тебя тоже похмелье? Так выпей свой коктейльчик, - широко улыбаясь, предложил Раф. Я отвел от него взгляд.
- Уходи.
- Что?
- Уходи! Что тебе не ясно? Я не хочу тебя видеть! – я больше не мог выдерживать его присутствие. Он был живым напоминанием о моей ошибке, совершенной ночью, о которой я даже не помнил. Только почему от этого не становилось легче, а совсем наоборот - только хуже? – Как тебе еще сказать, чтобы до тебя дошло? Проваливай! Пошел вон! Убирайся отсюда!
Я упустил тот момент, когда пересек черту, и глаза Рафаэля недобро сверкнули. Он поднялся со стула и сделал шаг в мою сторону.
- И чем же я вызвал такую реакцию? – тон Рафа не был холодным или спокойным, скорей, он был рассерженным и, возможно, даже обиженным, но я так был зациклен на том, что происходило внутри меня, что не обратил на это внимания.
- Ты мне просто неприятен. Ясно?
- Ясно, - кивнул Рафаэль, а в следующее мгновение я понял, что нахожусь прижатым спиной к стене, а по обе стороны от моей головы находятся руки парня. Он нависал надо мной, глядя, как хищник на добычу.
- Отойди, - я хотел сказать это громко и уверенно, но получилось еле слышно и с дрожью в голосе.
- Только после того, как ты скажешь, чем это я тебе так не нравлюсь. Я же тебе ничего не сделал, так почему каждый раз, когда мне кажется, что мы сделали шаг навстречу друг другу, ты тут же делаешь два шага назад, а то и больше. Чем я тебе не угодил? Назови причину и, если она будет весомой, я от тебя отстану.

Я не мог ничего сделать, только, как завороженный, наблюдал за тем, как лицо Рафаэля медленно приближается ко мне, и сильнее вжимался в стену, словно это могло спасти меня от близости с парнем. Когда же я уже был готов обхватить голову руками и зажмуриться, чтобы не видеть и не слышать его, Рафаэль отстранился от меня, горько произнеся:

- Черт возьми, я тебе действительно настолько неприятен, что ты даже заплакал?

Он, не дожидаясь ответа или еще чего-нибудь, вышел в коридор, а я провел пальцами по щекам. Они действительно были мокрыми. Хлопнула входная дверь, заставив меня вздрогнуть и очнуться. Я вытер глаза и сделал пару глубоких вдохов-выдохов, чтобы успокоиться.

Взяв себя в руки, я прошел в комнату, к книжному шкафу, и потянулся за учебником по гражданскому праву. В понедельник нам обещали самостоятельную, так что надо бы подготовиться. Пальцы успели лишь слегка задеть книгу, когда плотину прорвало…

- Да пошло оно! – заорал я, хватая учебник и швыряя его через себя, а вслед за ним и другие книги, что стояли на полках. – Ненавижу! Как же я ненавижу все это! Достало! Достало! Достало!

Я сметал все на своем пути: книги, рамки с фотографиями и грамотами, маленькие сувениры и подарки. Все летело на пол или в соседнюю стену. Когда же шкаф оказался пустым, я стал его пинать, больше принося вред себе, чем какие-то повреждения дереву. Взбесившись еще сильней, я обошел его и просто перевернул. Он с жутким грохотом, от которого сотрясся пол, рухнул на валяющиеся вещи, а я уже потрошил шкаф с одеждой, выкидывая ее наружу.

Меня просто накрыло. Я не могу с точностью сказать, контролировал я себя или нет, просто все эмоции, переживания и стресс, что навалились на меня после появления Рафаэля в моей жизни, вырвались на свободу. Я рыдал так, как не рыдал никогда, – в открытую. Я не кусал ни подушку, ни одеяло, ни собственные кулаки, чтобы заглушить ту боль, что просилась наружу, не прятался под душем или за музыкой. Я кричал, ругал, проклинал: себя, людей, планету, Бога. Я крушил все, что попадалось мне под руки, не заботясь о стоимости или значимости предметов. Я сломал монитор от компьютера, с корнем выдрав из него провода и швырнув через всю комнату, более десятка моих кубков оказались разбиты на части, но мне было абсолютно наплевать на все это.

Я устал. Я так отчаянно устал быть примерным сыном, студентом, одногруппником… Устал настолько, что одна мысль о том, что вновь придется разыгрывать из себя эту роль, не вызывала ничего, кроме желания улечься на ближайшую плоскую поверхность и больше никогда не вставать.

Я больше не хотел так жить. Я хотел стать обычным. Я хотел иметь право на совершение ошибок, хотел наступать на грабли…

А все из-за него, из-за этого «ангела»…

Я уселся возле кровати, посреди груды разбросанных вещей, и подтянул к себе одеяло, утыкаясь в него носом. Мне казалось, что оно пахнет Рафаэлем, хотя это было не так. А когда я закрыл глаза, то мне стало казаться, что он рядом и обнимает меня, шепча слова утешения.

Я резко распахнул глаза, с ужасом понимая, что действительно начинаю сходить с ума, и я, как утопающий, стал хвататься за соломинки, в надежде обрести спасение. Моим спасением был телефон, я быстро на автомате стал набирать ряд цифр, хотя мог зайти в список контактов. Когда же вызов пошел, а экран высветил: «Малой», я, держа телефон двумя руками, прижал его к уху, безостановочно шепча:

- Давай, братишка, возьми трубку. Ну же, Денис, ты мне нужен. Пожалуйста, прошу тебя, ответь. Денис, ну давай же, давай! Ответь! Ответь мне!

Щелк.

«Абонент не отвечает или…»

Еще раз.

«Абонент…»

Еще.

«Абонент…»

Еще!

«Абонент выключен…»

Я застонал, начав биться затылком о кровать. Телефон выскользнул из рук. И что мне теперь делать?

Боже, скажи, зачем ты столкнул меня с Рафаэлем? Я ведь только перестал с ужасом относиться к своей жизни, привык к ней, зажил почти как нормальный человек. Так почему ты так поступил: пересек наши дороги и перевернул мою жизнь с ног на голову? За что? Что я тебе сделал? Почему ты меня всегда пинаешь? Проверяешь на прочность? Так вот – это мой предел. Я больше не могу. Еще чуть-чуть - и мне уже будет все равно, что обо мне подумают, и я просто выпрыгну из окна, отправляясь в свой единственный полет.

- Полет, - прошептал я и уже через секунду рылся в вещах, что валялись на полу, в поисках кое-чего. Что-то впилось мне в ладонь, оставляя за собой порез, но я не обратил внимания, полностью сосредоточившись на поисках, а спустя пять минут довольно хохотал, сжимая в той самой окровавленной ладони маленький прозрачный пакетик с белым порошком.

Завалившись назад, я поднял пакетик над головой, покачивая его, и вновь заулыбался, оценив иронию судьбы. Чтобы забыть парня с ангельским именем, мне прийдется употребить «ангельскую пыль». Смешно же, правда?

Я осторожно разорвал пакетик и, открыв рот, высыпал содержимое под язык. Теперь надо продержаться час, прежде чем наркотик подействует, а там дальше отчужденность, апатия, путаница мыслей и сонливость не дадут мне рехнуться и думать о всякой ерунде. Главное - продержаться час...

Шестой круг

Что стерегу я?
Чем дорожу так?
Есть ощущения,
Что берегу я,
И это без шуток,
Свою цепь и ошейник.
(с) Каста «Тебе в прикол»


Я споткнулся на ровном месте, и это словно пробудило меня ото сна, заставив растерянно оглядеться по сторонам. Я находился черте где, но что я тут делал? А, да, точно, я позвонил одному проверенному человеку, который когда-то продал мне наркотик, и договорился о встрече и покупке еще одной дозы.

Черт, голова совсем не варит. Куда идти-то? Да и как я сюда добрался? Боже, как же лень двигаться. Может, присесть куда-нибудь? Хоть на асфальт. Посижу пару минут, а лучше часов, приду в себя.

Я устало прикрыл глаза, а когда открыл, то находился уже в другом месте. Мои ноги шагали даже без моей команды, уводя меня все дальше в неизвестность. От этой мысли я фыркнул со смеха, а затем подошел к ближайшей стене и привалился к ней спиной.

Как же все достало. Университет. Одногруппники. Так называемые друзья. Девушка. Преподаватели. Родители. Денис, не отвечающий на звонки. Я. Жизнь…

Как славно бы было просто сдохнуть. Закрыть сейчас глаза - и все. Конец. Нет больше идеального Игоря Явеева, у которого в шкафу скелеты, покрытые дерьмом.

Пить охота. Надо встать, сходить в магазин. А где здесь магазин? А где я? А что я тут делаю?

Точно! Это все из-за ублюдочного Рафаэля, что так некстати возник в моей гребаной жизни, а потом в моей постели. Слушай, ты, Бог, я понимаю, что тебе в кайф сваливать на меня неприятности, это у тебя такая забавная игра: «Сколько еще продержится этот смертный, прежде чем наложит на себя руки?», но ты перешел все границы! Если ты позволил мне переспать с Рафом, то дай хотя бы помнить об этом! Кто кого хоть поимел? Я бы не отказался его… Да и с радостью сам отдался бы…

Я рассмеялся, запрокидывая голову назад.

Сука, Бог, а надо отдать тебе должное. У тебя есть вкус. Из всех людей на Земле ты выбрал именно Рафаэля, того, в ком было то, чем я хотел обладать больше всего на свете. Непокорность. Он идет против отца, ему наплевать, что о нем думают, он живет только для себя. Как чертовски соблазнительно.

Все же очень сильно хочется пить…

А еще курить. Всегда хотел попробовать покурить. И выпить охота. Может, стоит завалиться в какой-нибудь клуб? В гей-клуб! Снять там парня, трахнуть его и записать все это на видео, а затем отправить родителям. Эдакий привет от идеального сыночка под названием "А не пойти ли вам нахуй со своей помешанностью на церкви?"

Нет, серьезно, сколько у нас дома этих икон? У всех нормальных людей картины висят на стенах, а у нас лики святых по углам и христианские календари в центре. Дурдом. Вот кого надо отдать в психушку!

О, черт, теперь еще и есть захотелось, но так впадлу на ноги подниматься. А когда я успел сесть? Ай, ну да ладно.

- Опа, вы посмотрите, кто у нас тут, - почему-то эхом прозвучал насмешливый мужской голос.

Мне не с первой попытки удалось сфокусировать взгляд на противоположной стене и перевести его в сторону говорившего. Зато во время этого процесса я понял, что нахожусь в арке, ведущей с улицы в какой-то дворик, где обычно располагались пяти-, десятиэтажки и детская площадка. Пока мозг любезно подсовывал мне эту информацию, взгляд дошел до говорившего. Парень в расстегнутой кожаной куртке, со спортивной шапкой на голове, в спортивном костюме и идиотской улыбкой на лице. Рядом с ним стояло еще два таких же типа.

Гопники.

Славно, а я уж было думал, что неприятности на сегодняшний день закончились.

- Давай, парень, поднимайся, - произнес все тот же гопник.

Я с какой-то отрешенностью наблюдал за тем, как он с дружками подходит ко мне. В голове мелькнула мысль, что я, скорей всего, умру от жажды и надо где-нибудь все-таки раздобыть воды, после чего мой взгляд опустился вниз и я смог оценить ту кучу мусора, в которой сидел. А я все удивлялся, чего это мне так неудобно?

- Да он походу пьяный, - донесся до меня неизвестный голос.

Я проигнорировал его, продолжая бегать глазами по мусору. О, черенок от чего-то, сломанный у одного края. Вполне подойдет.

Я не успел до него дотянуться, когда мой живот пронзила острая боль. Я резко выдохнул, закашлявшись, и завалился на бок. Над головой прозвучал гулкий смех, но с каждой секундой он становился все тише и тише, одновременно с этим я чувствовал, как мои собственные губы расплываются в улыбке.

А затем все затихло…

Я не скажу, было это из-за наркотиков или вновь наружу прорвалась та самая злость, что захватила меня дома. Одно я знаю точно. Это было похоже на то, когда я в одиночку начинаю играть баскетбол. Я не отдаю отчета в своих действиях, в мозгу не успевает сформироваться мысль, как тело уже движется. Я не я. Мне нужна победа. Мне нужно уничтожить моих противников.

А затем сквозь пелену проступили два силуэта, а может, три или четыре. Не знаю. Не помню. В плечах появилась ноющая боль, когда руки заломили за спину; запястьям вдруг в одном месте, похожем на тонкую полоску, стало холодно. По темной кладке арки быстро пробегали синие и красные огни. Меня куда-то повели, хотя я сопротивлялся.

Только спустя какое-то время я понял, что нахожусь в полицейской машине в наручниках.

Отлично. Может, они дадут мне воды?


- Ваши имя, фамилия, отчество, - довольно строго спросил один полицейский, сидящий за своим столом и готовый записывать за мной. Я смотрел на то, как шевелятся его усы в то время, когда он говорил и пытался не засмеяться.
- Пить хочу, - произнес я. Мужчина взглянул на меня исподлобья и молча налил стакан воды, который я тут же залпом опустошил.
- Имя, фамилия, отчество, - повторил полицейский. Кажется, его звали Федор Васильевич.

Я фыркнул, вспомнив имя мужчины. Дядя Федор. А дома его ждет кот Матроскин и пес Шарик. И корова, принадлежащая коту. Корова у кота!

- Я еще кушать хочу, - жалобно сказал я.
- Ничем не могу помочь, - резко ответил «дядя Федор».
- Как же? – удивился я. – У вас тут вроде рядом Макдональдс. Сгоняйте по-быстрому туда, а я пока вздремну, - широко зевая, попросил я.

Полицейский несколько секунд изумленно на меня смотрел, а затем хлопнул ладонью по столу, заставив меня вздрогнуть и недовольно поморщиться. Я хотел поинтересоваться, что это за истерика, но «дядя Федор» меня опередил и заговорил первый:

- Хватит ваньку валять! Ваши фамилия, имя, отчество!
- Явеев Игорь Никитович, - послушно ответил я, завороженно уставившись на стену позади полицейского.

Я словно выпал из реальности. Просто смотрел на стену и больше ничего не видел и не слышал. Я даже не знаю, чем именно она меня привлекла. Обычная бледно-голубая стена. Ни обоев, ни узоров, но что-то в ней было гипнотизирующее…

У меня перед глазами замелькала рука, и я услышал щелчки пальцев. Моргнув, я уставился на ладонь перед своими глазами, а затем на ее владельца. Федор Васильевич как-то подозрительно на меня смотрел.

- Явеев, Вы что, под наркотиками? – недобро прищурившись, спросил полицейский. Я приложил ладонь к груди и отрицательно замотал головой.
- Я? Никогда!

«Дядя Федор» заглянул мне в глаза и хмыкнул. Я понял – он мне не поверил. Понятия не имею, что в этом случае должен был сделать полицейский, но Федор Васильевич вдруг поднялся на ноги и вышел из кабинета, оставив меня одного, а спустя пару минут в кабинет заглянул молоденький парень, который заставил меня подняться на ноги и отвел в «обезьянник», где уже находился один из тех парней, с которыми я подрался. Двое других попали в больницу, кажется. Компанию нам составили какой-то бомж, от которого просто разило перегаром и который, уютно устроившись в уголке, спал, а также одетый в костюм мужчина средних лет, который очень сильно нервничал.


[…Нет, ну это вообще ни в какие рамки не лезет. Он плакал! Плакал от того, что я был слишком близко к нему. Это так приятно - знать, что ты настолько противен человеку, что он даже не стесняется плакать!

- Черт! – выругался я, бегом спускаясь по лестнице. Поведение парня так выбило меня из колеи, что я даже забыл про больную голову, хотя она уже и не так сильно болела. Похоже, его снадобье все-таки действует.

Нет, скажите мне, это нормально? Это я опять про Игоря. Что я ему такого сделал, что он даже заплакал? Он же не всегда рыдает, когда к нему кто-то из парней приближается, только со мной он заплакал.

Такой милый… Стоп, Раф! Не о том думаешь! Хотя чего тут думать? Надо вернуться назад и вытрясти, наконец, из Игоря всю правду: почему он так себя ведет, если дело касается меня!

Я, почти спустившийся на первый этаж, резко развернулся и бегом направился наверх, на пятый этаж. Запыхавшись, я остановился под дверями квартиры Игоря и только собирался позвонить в звонок, как услышал странный грохот, а после - крики самого парня. Он ругался, сыпал проклятиями и просто выл. Я оцепенел, слушая все это, мне казалось, что что-то внутри меня разрывается на части. Безумно хотелось открыть дверь, схватить парня в охапку и крепко прижать к себе, успокаивая. Наверное, я бы так и поступил, если бы не знал, что это приведет к прямо противоположному результату. Но я знаю, кто может помочь Игорю справиться с его истерикой. Наташа.

Я поспешно отошел от двери квартиры и пошарил по карманам в поисках телефона, но не нашел его. Или где-то потерял, или он остался дома. Будем надеяться на второй вариант. Спустившись по лестнице куда быстрей, чем в первый раз, я выбежал на дорогу и почти сразу поймал такси, которое довезло меня до дома. А вот дома меня ждал сюрприз. И я говорю не о том облаке перегара, что свалилось на меня, как только я открыл дверь, а об одногруппниках, что валялись в гостиной на диване и полу и храпели, как целая рота солдат. Быстро открыв окна на кухне и в гостиной, я кинулся в спальню – и получил второй за пять минут сюрприз, правда, на этот раз приятный. На моей кровати в обнимку спали Наташа и Аня.

Благодаря всех богов за это, я попытался растолкать девушку, но она даже сквозь сон витиевато материлась и пыталась драться. Поняв, что другого выхода нет, я просто подхватил ее на руки и отнес в ванную комнату, положив на дно ванной и включив холодный душ. Скажу честно, я много раз слышал, как визжат девушки, но такой ультразвук – впервые.

- Выруби эту гребаную воду, иначе без анестезии кастрирую! – захлебываясь, закричала Наташа.
- Только после того, как ты проснешься.
- А ты думаешь, что кто-то еще может спать после такого? Выруби немедленно!

Меня даже сквозь воду прожег убийственный взгляд карих глаз, который не сулил ничего хорошего, поэтому я поспешил выключить душ. Наташа моментально заклацала зубами и попыталась подняться на ноги, но ее повело в сторону. Подхватив девушку, я вытащил ее из ванной и дал полотенце.

- Ты настоящее уебище, Эль, - с чувством выговорила она, заворачиваясь в полотенце. Кстати, она была единственной, кто называл меня «Эль», потому что ей не нравилось ни полное имя, ни сокращение «Раф» или «Рафик», ни тем более «Рафаэлька». – Если тебе не нравятся гости с ночевкой, то можно их просто выставить за дверь, а не устраивать предварительно пытки.
- Прости, - повинился я. – Но тут дело серьезное. У Игоря, кажись, истерика. Он свою квартиру разносит.
К моему большому удивлению, Наташа лишь отвела глаза в сторону и тихо пробормотала:
- Сорвался, значит… - только я хотел уточнить, что это значит, как она подозрительно посмотрела на меня. – А ты откуда это знаешь?
- Я был у него. Мы… - я запнулся, почувствовав смущение. Не каждый день мне приходится признаваться девушке, что проснулся в одной постели с ее парнем. – Каким-то образом мы оба очутились у него дома.
Наташа уставилась на меня, как на восьмое чудо света, а затем закатила глаза.
- Ой, дурак… Поехали к нему. Срочно, - дала команду девушка. – Только вначале дай мне сухую одежду.


Когда я вернулся к квартире Игоря, меня ждал сюрприз куда больший, чем у меня дома. Входная дверь в квартиру парня была нараспашку. На вешалке висела куртка. Я переглянулся с хмурой Наташей, и мы одновременно пересекли порог квартиры, чуть не застряв в дверном проеме. Два шага вправо - и вот уже комната Игоря. Я замер на месте, пораженно ее оглядывая. Такое чувство, что тут или проводили обыск, или стадо мамонтов прошло. Все было вверх дном, где-то валялось стекло, сломанные кубки, разбитый монитор. Все шкафы были перевернуты, а у одной тумбочки с корнем вырван выдвижной ящик.

Наташа, увидев то же самое, что видел я, бросилась из комнаты на кухню, зовя парня, а затем в ванную, хотя и так было понятно, что Игоря здесь нет. Я еще раз оглядел комнату. Вот же идиот! Не надо было уходить! Не надо было его оставлять в таком состоянии! Он теперь может быть где угодно!

Взгляд выхватил из всего этого погрома красные пятна. Я, стараясь не навернуться, дошел до них и присел на корточки. И тут увидел его… Маленький прозрачный пакетик, в таких обычно насадки для наушников-гвоздиков находятся, вот только этот пакет снаружи был в крови, а внутри - в белом порошке. По позвоночнику прошли мурашки, когда я понял, что находилось внутри.

- Ты что-то нашел? – обеспокоенно спросила Наташа. Я рефлекторно сжал пакетик в кулак и оглянулся через плечо.
- Нет, а ты?
- Нет, - покачала она головой. – Куда же его черти уволокли? Ладно, поехали! Осмотрим окрестности, может, он где-то рядом.

Я послушно поднялся и пошел на выход. Игорь действительно мог быть где-то рядом, а мог быть уже на другом конце города…


Мы искали Игоря уже несколько часов, но он как будто сквозь землю провалился. Хотя чему удивляться, это ведь Москва, а не деревня. Тут можно месяц искать человека и не найти.

Наташа начала по-настоящему паниковать, поэтому, когда зазвонил ее телефон и на экране высветилась фотография нашего куратора и имя, под которым он был записан, - «Неприятности», - девушка поморщилась и тихо пробормотала:

- Тебя только не хватало, - но трубку все же взяла. – Добрый день Владислав Георгиевич… Да… ЧТО?! – Наташа так неожиданно закричала, что я дернул руль на встречную полосу и только чудом избежал столкновения с «девяткой». Я возмущенно оглянулся на девушку, готовый накричать на нее, но лишь нахмурился, глядя на резко побледневшую Наташу, что подалась вперед и просто вцепилась в ремень безопасности. – Откуда Вы это узнали?.. Что?! Как?.. Да, я подъеду. Где он именно? Хорошо. Спасибо, - девушка убрала телефон от уха и задумчиво посмотрела на экран, что медленно гас.
- Что случилось? – не выдержал я. Наташа дернулась, словно очнувшись, и посмотрела на меня.
- Припаркуйся где-нибудь.
- Зачем?
- На всякий случай.

Я, больше не задавая никаких вопросов, послушно припарковался возле какого-то банка. И выжидающе посмотрел на свою пассажирку. Она не стала тянуть и сразу объявила:

- Игорь в полиции.
- Что? Что он там делает? – не понял я.
- Задержан за драку с гопниками. Два из них сейчас в больнице, один в критическом состоянии. И… - голос девушки сорвался. – Говорят, Игорь под наркотой. Как такое может быть? Он же не употребляет ничего! Если об этом узнают в университете, то его отчислят!

Я еще крепче сжал маленький пакетик, что был у меня в кулаке. Почему-то я не смог его ни выбросить, ни оставить у парня дома. Зато теперь я знал, что моя догадка верна.

- Черт! – выкрикнул я, со всей силы ударяя кулаком по рулю. Наташа вздрогнула и с опаской посмотрела на меня. – Это точно? Ты уверена?
- Мне куратор сказал, а его дядя как раз разговаривал с Игорем.
- Черт! Ну твою-то мать! – я застонал, откинувшись на кресло.

Как же я не хочу это делать, но другого выхода просто нет…

Я быстро вытащил из кармана свой мобильник и нашел среди контактов один, который ненавидел больше всего, но сейчас помочь мог только он.

- Чего надо? – раздалось на том конце спустя два гудка. Я усмехнулся. Вот тебе и «привет». Хотя чего мне возмущаться? Точно таким же образом и я приветствую этого человека.
- Помоги.
- Уже? Я думал, ты там дольше продержишься, а не какую-то вшивую неделю.
- Помощь нужна не мне, - сквозь зубы ответил я.
- Да? – в голосе собеседника мелькнул интерес. – А кому тогда? Уже успел завести там друзей-идиотов, которые нажираются, а потом крушат все вокруг?
- Нет. Помощь нужна моему старосте. Его кто-то накачал наркотиками, и он в неадеквате избил трех парней. Двое в больнице, один может умереть.
- С чего ты взял, что его накачали, а не он сам их принял?
Я сильней сжал пакетик.
- Он не такой. Ты же с ним говорил, и я не поверю, что ты его не проверял.
Собеседник засмеялся.
- Да, проверял. Явеев Игорь Никитович? Он?
- Он.
- Парень просто золото. Повезло же кому-то с сыном, не то что мне…
- Не начинай, - поморщился я. – Ты поможешь?
- Помогу. Что ты именно хочешь, чтобы я сделал?
- Сотри его. Игорь ни с кем не дрался, он никогда не задерживался и, тем более, не употреблял наркотики. Это все ошибка.
- Хорошо, но ты ведь знаешь, Рафаэль, что я все это сделаю не задаром?
- Знаю.
- Ну вот и отлично. Пока… сынок.
- Пока, папа.
Я сбросил вызов и посмотрел на Наташу.
- Где именно находится Игорь?
Девушка поспешно назвала адрес отделения. Я завел мотор и стал выезжать на дорогу.
- Эль, а кто твой отец? – вдруг спросила моя пассажирка.
- Владелец нескольких адвокатских контор. В нашем городе все более-менее хорошие адвокаты и юристы работают на него, а все, у кого есть деньги и кто хочет полной победы в суде, обращаются к папе. У него везде есть связи, поэтому меня без вопросов и перевели.
- Значит, он сможет помочь Игорю?
- Не волнуйся, когда мы приедем на место, Игорь уже будет свободен, - уверенно произнес я. Наташа облегченно выдохнула...] 



Когда я был маленьким, спутниковых тарелок еще не существовало. Антеннами служили две длинные, тонкие, железные палочки, которые пока настроишь, найдешь нужное направление, не только все волосы себе повыдергаешь, но и телевизор можешь разнести. Двигать их было запрещено под угрозой смерти, но все же бывали случаи, когда случайно задевал одну из таких вот антенн, и тогда на картинке одного канала мог начать проступать другой. Их борьба продолжалась бы до тех пор, пока кто-нибудь не поправил антенну. К чему я это все? К тому, что чувствовал себя как раз так, словно у меня в голове противоборствовали два канала с ужасным шипением, кряхтением, миганием, подрагиванием. Мысли неожиданно обрывались на середине, возникали совершенно другие, которые тоже исчезали, а их место занимали новые. Я смотрел в одну сторону, а потом вдруг понимал, что уже несколько минут смотрю в совершенно другую.

Я потерялся во времени и пространстве. Все сильней и сильней наваливался сон и усталость. Начала болеть порезанная ладонь, саднили разбитые костяшки…

Разбитые костяшки… Откуда?

Судорожный вздох, словно я долгое время был под водой и только вынырнул. Вместе со вздохом пришло и осознание, что же происходит в действительности. Мою антенну поправили. Я в «обезьяннике» за драку. Полицейский, который меня допрашивал, понял, что я под наркотиками. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. Черт. И что теперь будет? Если он сообщит в университет, то меня отчислят без права на восстановление! Я не могу этого допустить! Надо что-то придумать!

- Явеев, на выход. Свободен, - прервал мои размышления громкий мужской голос, вслед за этим раздался звон ключей и щелкнул открываемый замок, а я с непониманием смотрел на молодого полицейского, который стоял у двери в камеру.
- Чего? – раздался возмущенный возглас позади меня. – Какого его на выход? Он моих друзей в больницу отправил, да и мне нужна помощь, а вы меня тут держите! Этот парень опасен! Он псих долбаный! Ему самое место за решеткой.
- Зоев, заткнись. Тебе с дружками давно уже пора было мозги прочистить, теперь, может, думать будете, прежде чем нападать на кого-нибудь. Явеев, чего сидишь? Тебе особое приглашение надо или красную ковровую дорожку постелить? На выход, быстро!

Я, все еще не особо понимая, что происходит, поднялся с твердой неудобной железной скамейки и зашагал к выходу. Полицейский закрыл за мной на замок дверь, а затем удивленно посмотрел на меня.

- Чего стоишь? Тебя там на улице ждут.

Ждут? Меня? Кто?

Почему-то меня разобрал смех. Четыре года потратить на обучение на юриста, выучить кучу законов и кодексов, а, столкнувшись живьем с полицией, совершенно не понимать, что происходит. Возможно, если меня исключат из университета, то это будет не так уж и плохо?

Стоило мне оказаться за дверями отделения полиции, как на моей шее сразу кто-то повис, лишь спустя несколько секунд я узнал обладателя, точнее обладательницу, черной шапки с ушками и выбивающимися из-под нее черными волнистыми волосами. Наташа, а это была именно она, явно поставила перед собой задачу задушить меня. Я это понял, когда ее тонкие пальцы сжались на моем горле, а она сама начала меня трясти.

- Ты что творишь, придурок доморощенный? Ты хоть представляешь, как я переволновалась, сын собаки женского рода?! Если ты собираешься и в будущем выкидывать такие вот фокусы, то тебе придется получить письменное разрешение на трату моих нервных клеток!
- Задушишь, - прохрипел я, когда девушка на секунду замолчала, переводя дух.
- И правильно сделаю, - насупилась Наташа, но руки разжала и даже сделала шаг назад.

И только тогда я заметил Рафаэля, который стоял у серебристой Audi Q7, упираясь спиной о дверцу водителя. У меня, как у любого нормального парня, моментально проснулась зависть. Но я позабыл о ней сразу, как только встретился взглядом с Рафом. На меня как будто ушат холодной воды вылили. Его глаза не светились и не горели, как обычно. Они были тусклыми и уставшими. Такой взгляд обычно я вижу в своем отражении, когда остаюсь один. Взгляд без права на счастливое будущее.

Я, как примагниченный, непроизвольно делаю шаг в сторону Рафаэля, но он неожиданно отворачивается от меня.

- Эй, Наташ, ты водить умеешь? – спрашивает он у моей девушки. Наташа непонимающе хмурится, но отвечает.
- Конечно.
- Тогда лови, - Раф что-то кидает в ее сторону, девушка лишь в последний момент успевает подставить руки и поймать нечто, что оказалось ключами от автомобиля с брелком логотипа марки. – Отвезешь Игоря домой. Машину вернешь в понедельник в универе.
- А ты? – растерянно проговорила Наташа.
- У меня тут неподалеку еще есть дела. Езжайте без меня.

Я слушал Рафаэля и не узнавал его. Его голос был совершенно пустым, холодным, без каких-либо эмоций.

Наташа что-то неразборчиво пробурчала себе под нос, покачав головой, а потом кивнула мне:

- Поехали, устроим ролевые игры, где я сыграю твою мамочку и дам тебе люлей за плохое поведение, - она улыбнулась и двинулась к автомобилю.

Я нерешительно последовал за ней. Когда же я поравнялся с Рафаэлем, он смотрел куда угодно, только не в мою сторону. И я не выдержал, тихо окликнул его:

- Раф…
- Не волнуйся, я больше тебя не побеспокою, - прерывает он меня, все так же глядя в противоположную сторону. – Поэтому это, - Раф разжимает одну свою ладонь, и у меня перехватывает дыхание, когда я вижу пакетик из-под наркотика. – Тебе больше не понадобится, - он вновь сжимает ладонь.

Я стою и смотрю на его серьезный, сосредоточенный профиль и понимаю, что я выиграл. Я хотел, чтобы Рафаэль не приближался ко мне, и я достиг этой цели.

Он оставит меня в покое…
Он больше не будет подходить ко мне...
Не будет говорить со мной…
Не будет пытаться прикоснуться…

Так почему мне кажется, что я рассыпаюсь на части?

Если это и есть шестой круг, то что же мне готовит седьмой?

Седьмой круг

Глава на ошибки не проверялась, так что публичная бета мне и вам в помощь)


- Может, расскажешь, что на тебя нашло? – заговорила Наташа, как только мы отъехали от полицейского участка. Я перевел взгляд на зеркало бокового вида и устало ответил:
- Не хочу.
- Свое «не хочу» можешь запихать себе в задницу. Тебе придется мне рассказать, потому что я с тебя не слезу. Так что дома нас ждет серьезный разговор, - совершенно спокойно произнесла девушка. Она так гнала по дороге, словно участвовала в гонках, совсем позабыв, что автомобиль принадлежит не ей, и если нас остановят, то с легкостью смогут обвинить в угоне.
- Хорошо, - мой голос был таким же равнодушным. – Только давай не ко мне.
- Да уж… Развел ты там тот ещё срач, и даже не проси меня помогать его убирать!
- Ладно, - согласился я.
Больше ни я, ни Наташа не проронили ни слова, пока мы ехали до квартиры девушки.


- Иди душ прими. Не знаю, где ты валялся, но воняет от тебя ужасно, - объявила девушка, как только мы зашли в ее квартиру. Она была такая же маленькая, как и моя, но более уютная из-за женской руки. Мягкие игрушки, маленькие открытки, плакаты с любимым актерами, вырезки из журналов, десятки кактусов на подоконниках, половина из которых зацвела. – Я пока соображу нам что-нибудь перекусить. Не знаю как ты, но я проголодалась ужасно.

Я согласно кивнул и молча прошел в ванную комнату, где вся горизонтальная поверхность была заставлена различными баночками, флакончиками, кремами. Быстро скинув грязную одежду, от которой действительно ужасно несло, я включил душ и залез в ванную, по привычке тут же усаживаясь на дно. Чуть горячая вода заставила закрыть глаза и вывела меня из коматозного состояния, в котором я находился всю дорогу от участка до дома, заставив думать.

Я скорее всего переспал с Рафаэлем, но мы оба ничего об этом не помним.
Я разнес свою квартиру.
Я употребил наркотики.
Я подрался с какими-то парнями, и двое очутились в больнице.
Я был задержан полицией.

«Какой чудесный день…», - с усмешкой подумалось мне, но почти сразу я помрачнел.

Раз Наташа знала, что я в полиции, значит об этом знают и в университете, и скорей всего и о том, что я был под наркотой. Меня точно отчислят. Я четыре года потратил на эту учебу, а теперь всему конец… Можно смело попрощаться с мечтой стать юристом. Я смыл ее в унитаз.

А ещё обо всем узнают родители… Я больше не буду идеальным сыном. Столько лет стараний, трудов, мучений… Ради них я отказался от себя, а теперь всё… Одна глупая ошибка, одна попытка забыться, и всё… Образ идеального сына разрушен и восстановлению не подлежит. Кем я для них буду? Наркоманом? Неудачником? Не хочу. Нет. Я так старался изо дня в день быть тем, кем они могут гордиться. Я просто не вынесу, если они отвернутся от меня. Я же все делаю ради них!

Я этого не вынесу, а значит, есть только один выход. Мне больше ничего не надо выдумывать, раз образ «идеального» разрушен. Не надо ждать подходящего автомобиля, не надо дышать газом или думать над другими способами самоубийства, что могли бы сойти за случайность. Больше ничего не надо…

Я открыл глаза и бегло оглядел бортики ванной, заставленные, чем только можно было. Понятия не имею, подойдет ли бритва, а вот ножницы вполне сгодятся. Правда, это будет больше похоже, что я просто порву кожу, но какая разница? Главное - конечный результат. Я приставил лезвие открытых ножниц к левому запястью и с силой надавил, прикусывая от боли губу. Из раны моментально показалась кровь, но не красная, а темно-багровая, она почти сразу разбавилась с каплями воды и быстро скатилась по запястью алыми струйками, закапав на дно ванной и растворяясь в потоке воды. Я же тяжело дышал, набираясь смелости, чтобы провести лезвием вдоль руки.

Неожиданно дверь в ванную открылась, и на пороге возникла Наташа, одновременно говоря:

- Игорь, ты что там уто… - она не договорила, увидев кровь у меня на запястье. – Вааааааа!!! – закричала девушка, а в следующее мгновенье мне в голову прилетел какой-то флакон, а за ним еще один и еще. – Положи! Остановись! Не смей! Стой!

И я, совсем забыв о том, что хотел сделать стал прикрывать голову от метательных снарядов и уворачиваться от них. Лишь спустя секунды, когда из моей ладони были вырваны ножницы, а меня затрясли так, словно хотели вытрясти душу, я понял, чего добивалась Наташа.

- С ума сошел, что ли? Да что же ты творишь такое?! Я не знаю, что там у тебя за жопа приключилась, но это же еще не повод наркотой баловаться и пытаться покончить с собой! Дождись, блять, завтра! Завтра все будет хорошо!
- Не будет, - клацая зубами от тряски, выговорил я.
- Кто? Кто сказал тебе такую чушь? Невозможно чтобы всегда все было плохо! Надо лишь подождать! Черные полосы всегда сменяются белыми!
- Не в моем случае.
Внезапно Наташа прекратила меня трясти. Она разогнулась и, выключив воду в душе, потянулась за полотенцем, что приложила к моей руке.
- С чего ты это взял? Ты что, избранный?
Я вспомнил свою жизнь и совсем безрадостно ответил:
- Похоже, что да.
- Знаешь, Игорь, - серьезным тоном начала девушка. – Если ты сейчас не заткнешься, я сама тебя убью. Говорят, что девушка, подвергшаяся сексуальному насилию, подвергается ему ещё раз, потому что она боится, что с ней это произойдет и тем самым притягивает к себе это. Я считаю, что так происходит со всем в нашем мире. Чего мы боимся, то мы и притягиваем. Если ты будешь распускать ауру «у меня все плохо», то Вселенная обратит на тебя свой взор и все сныканные ей гадости свалит тебе на голову. Покажи ей фак и скажи: «Неприятность эту мы переживем».
- Переживем? Меня отчислят! Мне повезет, если меня примут в другой университет! Но главное - об этом узнают родители! Что они обо мне будут думать?!
- Цыц! Оставить истерику! И давай вылезай из ванной, а то уже дрожишь от холода. Я тебе, кстати, одежду чистую притащила, - я послушно вылез, быстро вытеревшись полотенцем, а Наташа тем временем продолжала говорить. – Никто ни о чем не узнает. Рафаэль об этом позаботился.
Я так и замер с наполовину натянутой футболкой на тело.
- Позаботился?
- Да. Он подключил своего папу, поэтому тебя выпустили. А вообще цитирую слова Эля: «Сотри его. Игорь ни с кем не дрался, он никогда не задерживался и тем более не употреблял наркотики. Это все ошибка». Конец цитаты. В общем расслабься. Все будет хорошо.

Рафаэль…

Я общался с его отцом всего два раза, но и этих двух раз хватило, чтобы понять – отец не очень жалует сына, да и сам Раф испытывает далеко не теплые чувства к своему родителю. Их взаимоотношения скорей можно было назвать обязательством. «Я твой отец, поэтому вроде как должен проявлять заботу к тебе». «Я твой сын, поэтому вроде как должен слушаться тебя». Хотя на самом деле там совсем не пахло заботой или послушанием. Рафаэль мне сам как-то сказал, что он разыгрывает из себя неформала специально, потому что его отцу это не нравится, и он заставляет Рафа делать то, что тот не хочет. Холодная война отца и сына Рокоссовских.

Но… Из-за меня… Из-за меня Рафаэль забыл об этом и обратился за помощью к отцу. И даже не сказал мне об этом. Ко всему прочему он заявил, что будет держаться от меня подальше, раз мне не нравится его присутствие.

Почему? Почему он это делает ради меня?..

- Эй, алло! – Наташа защелкала пальцами у меня перед глазами. – Лютик, лютик, вас вызывает ромашка. Как слышите? Прием.

Я не совсем осмысленно посмотрел на девушку и в который раз за день заплакал. Наташа с ужасом уставилась на меня.

- Что? Нет, погоди, стой! – с паникой заговорила она, размахивая руками. - Не плачь, пожалуйста! Я совершенно не знаю, что делать, когда плачут парни! Боже… Хочешь шоколадку? У меня есть шоколадка. Или мороженое? Ванильное! Ааааааа! Иго-о-орь прекрати, или я сейчас сама заплачу!
- Почему? – сквозь слезы выговорил я. Наташа ухватилась за этот вопрос, как за спасательный круг.
- Что «почему»? Давай мы в комнату перейдем, и ты мне все расскажешь! Только успокойся, я тебя умоляю! Дыши глубже. Вдох, выдох, вдох, выдох.
Я послушно задышал, а Наташа взяла меня за руку и потянула в комнату.
- Вот так, хороший мальчик. Продолжай дышать. Вдох, выдох, вдох, выдох, - она усадила меня на диван и сама села рядом, продолжая сжимать мою ладонь в своей. – А теперь сделай глубокий вдох и расскажи, что случилось.
- Прости меня, - с сожалением выговорил я, глядя на девушку.

Она всегда была такой доброй по отношению ко мне, а я просто использовал ее. Я постоянно ей врал. Я всем врал. Я вовсе не идеальный, я просто мерзкий двуличный тип, который использовал близких…

Во взгляде девушки появилось удивление. Она не понимала, о чем я. Наверное, мне стоит промолчать, сказать, что ничего не случилось, просто нашло что-то. Ничего страшного. Все хорошо. Но я устал. И я сломался.

- Я не люблю тебя. Никогда не любил. Все это время я лишь использовал тебя. Я хотел при помощи тебя выглядеть нормальным парнем, но на самом деле я не такой. Я урод, дефект, брак… Такому как я нет места на этой земле. Меня не должно было быть. Я аморальный, а все, потому что мне нравятся парни…
На лице девушки проступает жалость.
- Ооо, Игорь, маленький мой, иди сюда, - она притягивает меня к себе и обнимает, медленно раскачиваясь. Я безумно удивлен ее реакцией. Я ждал чего угодно: вспышки гнева, брезгливости, криков, обвинения, но никак не ожидал, что меня обнимут. И я не сопротивлялся. Не потому что был шокирован, а потому что я всегда хотел почувствовать рядом тепло человека, когда мне плохо. – Я знаю об этом, мой хороший, - Наташа заглядывает в мои растерянные глаза и мягко улыбается. – Игорь, я лесбиянка. Мне нравятся девушки. Я использовала тебя для прикрытия точно так же, как ты использовал меня. Я не могу точно сказать, когда осознала, что мне нравятся девушки. Возможно, это произошло еще в начальных классах, когда я избивала мальчишек, посмевших дернуть за косички девочек, что нравились мне. Хотя тогда я думала, что просто защищаю подруг, а уже потом с возрастом поняла, что тут скрывается нечто большее. Я не стесняюсь своей ориентации, но и не собираюсь кричать о ней на каждом углу. Это мое личное дело - кого любить. Но я знаю, как к этому относятся у нас в стране, поэтому и решила начать встречаться с парнем для прикрытия. Пока я выбирала достойного кандидата, ты начал встречаться с Аней. Я не обращала на тебя особого внимания до тех пор, пока однажды не заметила, как ты морщишься после ее поцелуев, как ненавязчиво пытаешься разорвать телесный контакт, затем вспомнила о твоей «фобии» и сложила два плюс два. Ты был геем, который не признает своей ориентации. Вначале, я хотела поговорить с тобой об этом, а потом решила, что лучше не вмешиваться, хотя все же разбила вашу с Аней парочку и сама начала с тобой встречаться. Знал бы ты, сколько у меня ушло трудов, чтобы заставить Аню тебя бросить! Но если честно, Игорь, ты такой дурак! Мог бы обо всем и сам догадаться! Мы встречаемся три года и до сих пор не зашли дальше поцелуев, я уже не говорю о том, что у нас никогда не было свиданий. Это же элементарно, Ватсон! – Наташа уже неприкрыто смеялась. А я был поражен…

Я не знал, как реагировать, как вести себя, что говорить. Только сейчас, после признания девушки у меня в голове прокрутились тысячи воспоминаний, связанных с ней, и я обратил внимание на то, на что не обращал раньше… Например, что она прижималась ко мне только когда кто-то долго стоял рядом с нами. Она никогда первая не целовала меня. Она никогда не звонила мне, чтобы завести разговор, который продлился бы несколько часов. Она не слала смс с пожеланием спокойной ночи или доброго утра. Она не придумывала мне ласковых прозвищ. Она никогда не говорила, что любит меня…

- А теперь, - тем временем говорила девушка. – Расскажи, что с тобой случилось, почему Эль ночевал у тебя и откуда засосы на твоем теле. Хотя о последнем я, кажется, догадываюсь, - тихо пробормотала она, отводя глаза в сторону, в которых появились лукавые искры.
- Откуда ты?.. – начал я, но договорить мне не дали.
- Чувак, я тебя из ванной вытаскивала! За то время я десять раз успела осмотреть твое тело вдоль и поперек. Так что все, коварный изменник, пришло время исповедаться. Рассказывай…

Хотя Наташа и говорила все это в шутливой форме, ее лицо было серьезным. И я ей все рассказал, начиная с тех пор, когда впервые понял, что мне нравятся парни. Рассказал о мнении своих родителей на этот счет. Рассказал, как мучился, как грыз ночами одеяло и бил подушку. Как впервые влюбился. Как дважды пытался покончить с собой. Как сменил кучу психологов. Как тоннами глотал таблетки. Как выстроил вокруг себя защитную стену. И как появился Рафаэль, заставив меня вновь слететь с катушек…

Иногда во время рассказа я начинал размахивать руками, заглядывая в ее глаза, ища поддержку, и находил ее. Иногда я вскакивал на ноги и начинал расхаживать по комнате, а Наташа смотрела на меня и качала головой. Когда я начинал плакать, она прижимала меня к себе и говорила различные успокаивающие слова, ласково гладя по голове. Она не прерывала меня, не осуждала, не критиковала. Она просто слушала и разделяла боль и отчаяние со мной, что я испытывал на протяжении многих лет. Она меня понимала…

Это так восхитительно, так прекрасно осознавать, что есть человек и не где-то, а тут, рядом, который понимает тебя, который готов поддержать тебя, который страдает вместе с тобой, когда ты окунаешься в свои воспоминания. Но главным было то, что можно больше не скрываться, не прятаться, не казаться сильным или идеальным. Быть просто человеком. Быть простым человеком. Казалось, что дышать стало легче, что все сумасшествие, которые я называл «другой я», вдруг вышло из меня.

К концу моего почти двухчасового монолога у меня не было сил. Я без движений лежал на коленях Наташи, чувствуя, как она легонько теребит кончики моих волос и заглядывал ей в глаза, ожидая, что она скажет. Она медлила. Я видел, как ее брови были слегка нахмурены, а она сама о чем-то думала. Спустя лишь несколько минут, девушка все же заговорила:

- Знаешь… мне кажется, что твой последний психолог был прав. Корень твоих проблем – это твои родители и твое желание быть самым лучшим в их глазах. Идеальным. Но посмотри, к чему это все привело. Ты ведь на человека похож только с виду… Как объяснить-то, - Наташа замолкает, прикусывая губы, а затем продолжает. – Вот представь, что наша кожа это просто оболочка. Если ее разрезать, то внутри будут наши мечты, надежды, стремления, цели, черты характера. Кто-то будет даже светиться внутри, потому что вах, какой человек хороший, а кто-то будет гнить изнутри, потому что человек-дерьмо, а у тебя же ничего нет внутри. Пустота. Если тебя разрезать, убрать оболочку, то все… Ничего не будет. Тебя не будет. От тебя ничего не останется. Да, у тебя есть награды, тобой восхищаются, но эти награды снаружи, а восхищение внутри других, а не тебя. Понимаешь? – Наташа с нетерпением и страхом смотрит на меня, ожидая вердикт. Я киваю, и она облегченно выдыхает. – Прекрати это. Прекрати стараться угодить всем и быть для всех идеальным. Они этого не оценят, не скажут спасибо, забудут об этом, как только ты уйдешь, или начнут использовать тебя. Зачем тебе все это? Остановись. Не надо быть идеальным для всех, надо найти только одного человека, для кого ты захочешь быть идеальным. Хотя ты его и так уже нашел. Рафаэль. Или я не права? – Наташа хитро улыбается, приподняв брови.
- Права, не права, - подаю я голос. – Разница какая? Он все равно предпочитает девушек.
Девушка, на чьих коленях я лежал все это время, с шумом выдыхает, закатив глаза и качая головой.
- Боже, Игорь, я, наверное, никогда не устану поражаться тому, какой ты профан, если дело касается отношений. Если бы ты хоть раз внимательно посмотрел на Рафаэля, а точнее, в его глаза, то понял бы, что они у вас одинаковые.
Я недоуменно хмурюсь, снизу-вверх глядя на Наташу.
- В каком смысле? Они у него серые, у меня зеленые.
- Одинаково влюбленные. Кажется, что у вас взгляд один на двоих. Смотришь в его глаза, когда он смотрит на тебя и видишь то же самое, что у тебя во взгляде, когда ты глядишь на него. «Я люблю тебя», «я хочу быть с тобой», - она вдруг начинает тихо смеяться, а увидев непонимание у меня на лице, поясняет. – Песню вспомнила, которую постоянно в школе слушала. Она идеально подходит к вам. «Я хочу быть с тобой. Жизнь прожить с тобой. Жизнь любить с тобой. Жить любимым тобой. Каждый день, жизнь делить с тобой. Возвращаться домой, заправляя постель. Жизнь дарить с тобой. Обожать наших детей»… Да, у вас именно такой взгляд.
Я пораженно смотрел на девушку, почему-то начав смущаться.
- Что? Неправда! Да и детей у нас быть не может.
- Ой, - Наташа заулыбалась и махнула на меня рукой. – Было бы желание! В крайнем случае, я могу родить вам ребенка. Только потом вы мне поможете еще одного заделать, когда я встречу девушку своей мечты, и мы захотим детишек. Договорились?
Я покачал головой, поражаясь словам девушки. Надо же, три года с ней встречался и вовсе не подозревал, что она может такое выдать! Хотя и я хорош, вместо того чтобы рассмеяться или проигнорировать ее, я ответил:
- Договорились.
- Вот и славно! Значит, завтра… А нет, завтра воскресенье… В понедельник поговори с ним!

Я смотрел на воодушевленную и счастливую Наташу и не мог сдержать улыбки. Мне нравилось, что она командовала мной и говорила, что делать, потому что это значило, что у меня впервые появился настоящий друг, который принимает мои хорошие и плохие стороны. Но все же я сомневался, что смогу поговорить с Рафаэлем в университете. Нет, мы, конечно, поговорим, я должен перед ним извиниться за все то, что наговорил ему, да и за свое поведение, но вот поговорить о том, о чем хочет Наташа, я не рискну. Не потому что страшно, стыдно или еще что-то, а потому что я не уверен, что она права. Невозможно, чтобы я нравился Рафаэлю! 

Спасение

Внимание: возможен флафф в 99%
И будет светло, и будет тепло,
Пусть даже снегом всех замело.
Ярче люби, ярче играй.
Давай, давай!
Наши огни ярко горят,
Пусть что хотят про нас говорят.
Ярче люби, ярче играй!
Давай, давай!
(с)

- Напомни мне, чтобы я никогда больше не садился с тобой в один автомобиль, - произнес я, закрывая дверцу машины. Наташа, услышав мои слова, засмеялась.
- Неужели я настолько плохо вожу?
- Ты водишь замечательно, если представить, что дорожные знаки - это просто украшения асфальта.
Девушка вновь захихикала.
- Да ладно тебе. Добрались-то целыми и невредимыми, - махнула она рукой, поправляя сумочку на своем плече и шагая в сторону университета.
- А что, были случаи, когда не добирались? – с наигранным ужасом поинтересовался я. Наташа скосила на меня глаза и ответила:
- Еще одна критика в адрес моего вождения - и я насильно затолкаю тебя в машину и увезу на море. Сколько часов займет поездка?
- С учетом твоего вожд… Все, я молчу! – я заулыбался и поднял руки в примирительном жесте, когда девушка прожгла меня взглядом. Она одобрительно кивнула.
- Правильное решение.

Я улыбнулся. Находясь рядом с Наташей, я чувствовал себя легко и спокойно. Каким-то образом ей удалось достучаться до меня, сделать то, что не смогли, да и не хотели, наверное, психологи. Я смог принять себя. Нет, это не значило, что я теперь смог бы общаться с другими геями или посещать соответствующие места, до этого мне еще далеко. Я это понимаю. Но главное - я теперь мог смотреть на свое отражение, не чувствуя неприязни, ненависти, отвращения. Я свободно дышал и впервые по-настоящему радовался новому дню.

Мы с Наташей за выходные о многом говорили. Не только о прошлом и настоящем, но и будущем. Наших планах на него, мечтах. За какие-то два дня я узнал о ней больше, чем за четыре года учебы. Мы не только говорили, но и гуляли по городу, навели порядок в моей квартире, хотя Наташа поминутно ворчала и уверяла, что проще все просто выкинуть из окна. Смотрели кино… Просто хорошо проводили время, так, как я его никогда не проводил. Возможно, в школьные годы было что-то наподобие, но уже тогда я почти все время был напряжен и не мог расслабиться даже на минуту.

Может, я ошибался и в том, что быть геем - нет ничего такого? Я могу, как и все отдыхать, учиться, работать. Могу чувствовать, слышать, видеть, дышать. Я человек. Такой же как и все. А ориентация?..

Кто-то любит рок, а кто-то поп…
Кто-то любит комедии, а кто-то ужастики…
Кто-то любит черное, а кто-то белое…
Кто-то любит книги, а кто-то журналы…
Кто-то любит писать, а кто-то рисовать…
Кто-то любит толпу, а кто-то одиночество…
Кто-то любит женщин, а кто-то мужчин…

У всех разные вкусы, интересы, предпочтения. Это глупо и нелепо осмеивать, а тем более унижать то, что нравится кому-то. У всех есть право на свое мнение, но держать его надо при себе, пока о нем не спросят. Этому меня научила Наташа.

- Наташ, - позвал я подругу, когда мы зашли в аудиторию, где должно было начаться занятие, одновременно улыбаясь и кивая одногруппникам, что поприветствовали нас.
- Мм?
- Давай расстанемся?
Девушка удивленно на меня посмотрела, а затем перевела взгляд на сидящего в первом ряду Рафаэля и заулыбалась.
- О, Боже, мой парень бросает меня ради другого парня! Как мне теперь жить с этим?! – вполне натурально возмутилась она, лишь в глазах были смешинки. Я собирался ответить ей в той же манере, но тут случилось неожиданное…

Меня, схватив за плечо, грубо развернули, а в следующее мгновенье скулу обожгло резкой болью. Не удержавшись на ногах, я упал, прижимая ладонь к пострадавшей части лица и непонимающе смотря на Илью, который был просто в ярости.

- Ты что делаешь? – Наташа моментально накинулась на него.
- Что я делаю?! Этот педик использовал тебя! Делал вид, что ему нравятся девушки, хотя на самом деле является гомиком!

Я с ужасом смотрел на злое лицо Ильи, а затем быстро оглядел всех одногруппников, что были в кабинете. Они как один смотрели на меня. У кого-то во взгляде было удивление, у кого-то непонимание, у кого-то проступала брезгливость, кто-то просто морщился.

У каждого свои вкусы, интересы, предпочтения, ведь так, Наташ? Только попробуй это объяснить остальным, когда их мнение давным-давно устоялось. Когда в их мире нет места для других, не похожих на них. Правильно я когда-то думал, что что бы ты ни сделал, каких бы успехов ни добился – все будет перечеркнуто и забыто, как только выяснится, что предпочитаешь ты людей одного с собой пола. Таким не место среди остальных. Их не должно быть… Меня не должно быть…

Я сбежал… Я трусливо сбежал из аудитории…


[…Наверное, невозможно сильнее шокировать сонного студента, чем это удалось Илье. Я никогда не видел, чтобы чье-то лицо с разгона за одну сотую секунды с дружелюбного менялось на яростное. Чаще всего в таких ситуация говорят «пар из ушей валил, и огнем плевался». Вполне достойное описание выражение лица одногруппника. Он ни с того ни с сего ударил Игоря, а затем… Затем сказал такое, отчего меня просто прошиб ступор. Он назвал Игоря геем. В грубой форме, но смысл не менялся. Но главным было то, что Игорь ничего и не отрицал, он лишь посмотрел на людей, собравшихся в аудитории, и в его глазах была паника. Такая паника, в которой утонуть может даже посторонний. Она перехватывала дыхание, заставляла тебя застыть на месте, не имея понятия, что делать дальше.

Я не имел, во всяком случае, а Игорь – нет. Он резко, неловко, подскочил с пола на ноги и бросился к двери, не оглядываясь.

- Игорь! – позвала его Наташа, но он никак не прореагировал. – Вот же зараза! Ты дебил, Корн, дебил! – девушка накинулась на Илью, ударяя его кулаками по груди и заставляя отступить.
- Да чего я сделал? – возмутился парень. – Он все это время использовал тебя, прикрывался тобой, строил из себя такого пай-мальчика…
- Да ничего он не строил! Он такой и есть! – заорала Наташа. - И это я его использовала, потому что я с первого курса знала, что он гей, а он узнал о том, что я лесбиянка только недавно!
- Ты лес… - опешив, начал Илья.
- Да, блять, я лесбиянка! И что с того? У меня теперь вторая голова выросла или третья нога? Что с того, что Игорь предпочитает парней? Его победы в баскетболе теперь считаются липовыми, а подсказки на самостоятельных неправильными? И рефераты он для тебя теперь говно делал. И перед родителями понарошку прикрывал. Так что ли? – продолжала наступать на парня девушка. – Это относится ко всем! – Наташа быстро обвела взглядом шокированных одногруппников. Презрительно цыкнув, она сделал шаг назад от брата и махнула рукой. – Да что с вами говорить. Надо Игоря найти, а то вдруг опять решит с собой что-нибудь сделать, - тихо пробурчала она и развернулась к выходу.

А я во время ее монолога думал лишь об одном. Игорь - гей, и теперь понятно, почему он избегал прикосновений мужского пола. Он не принимал свою ориентацию. Почему? Не знаю. Без разницы. Наплевать. Меня больше волновало другое - то, как он реагировал на меня. Ни на кого другого не было такой реакции. Он лишь уклонялся от прикосновения и делал вид, что ничего не случилось. В моем же случае в его глазах был страх, он натянуто улыбался и старался или спровадить меня, или уйти сам. И уж точно по мере чьего-то приближения он не плакал. А это значило только одно...

Я. Ему. Не. Безразличен.

И от этого так тепло внутри.

Улыбка сама собой появилась на губах. Я вскочил с места и кинулся к выходу из аудитории, поймав Наташу за локоть у самой двери. Она дернула рукой в сторону, пытаясь освободиться от моего захвата, и только после обернулась, недовольно морщась и пылая праведным гневом.

- Я сам найду Игоря, - сказал я. В ее взгляде мелькнуло удивление, но почти сразу она усмехнулась, и я понял – она догадывается, а может, знает наверняка, почему я это делаю.
- Удачи, - пожелала девушка, вкладывая мне в ладонь ключи от моей машины.

Я кивнул, поспешив в коридор. Вот скажите мне, куда может направиться человек, чью тайну узнала куча народу? Туда, где он сможет остаться один, где сможет спрятаться от всех людей. В свою обитель. Убежище. Дом. Вот куда мы стремимся, когда нам плохо, когда мы считаем, что вся Вселенная настроена против нас. Домой, где все нам знакомо и такое родное, чтобы там скрыться от всех неприятностей, надеясь, что произойдет чудо, которое поможет все исправить…]



Когда двери лифта открылись, и я ступил на свой этаж, то первым, что я увидел, был Рафаэль, сидящий на корточках возле двери моей квартиры. При виде меня он молча поднялся на ноги и чуть отодвинулся, чтобы я мог открыть замок. Я смог смотреть на него лишь секунду, а затем отвернулся в другую сторону. Мне было стыдно. Ужасно, чертовски стыдно. Казалось, что я совершил нечто непростительное, отчего не смог бы отмыться и за сотню лет.

Хотелось… Сбежать? Нет. Отгородится. Выстроить вокруг себя стену, чтобы никто не мог меня видеть или коснуться. Спрятаться от всего живого. И заняться самым ужасным, на что способен человек – жалеть себя. Я никогда этого не делал. Я ненавидел себя, презирал, боролся с собой, отталкивал, не принимал, но не жалел. Я был просто недостоин жалости, но сейчас же хотелось именно пожалеть себя.

Я поравнялся с Рафаэлем и открыл дверь, заходя в маленькую прихожую, где сразу скинул обувь и начал расстегивать куртку. Я слышал, как вслед за мной в квартиру вошел Рафаэль, чувствовал его взгляд, но ничего не говорил ни он, ни я.

Зачем он здесь? Что ему нужно?

Так хочется обернуться к нему и вытолкать прочь, захлопнуть перед ним дверь, но это ничего не изменит и не исправит. Мы вновь и вновь будем с ним сталкиваться. Если бы только закрытая дверь позволяла бы больше никогда не видеть человека, если бы она стирала его из твоей жизни, если бы она позволяла исправить ошибки.

- Игорь, - неожиданно произносит Рафаэль мое имя. Я вздрагиваю от внезапности, но не двигаюсь с места. – Черт, не знаю, что сказать… Посмотри на меня… Пожалуйста.

Я глубоко выдыхаю, закрыв глаза, и медленно начинаю оборачиваться. Внутри меня идет борьба. Одна часть не хочет поворачиваться, а другая умоляет это сделать. Я не знаю, какую сторону принять, поэтому движения медленные, словно в любой момент я передумаю.

- Игорь, - вновь зовет меня Раф. Я открываю глаза и смотрю прямо на него. – Ох… Мне так жаль, - с болью выговаривает он, а я пораженно гляжу, не понимая почему у него такой вид – зеркальное отражение моего. – Ты столько лет мучился, пытался жить, как все, и вдруг сегодня… Я даже не представляю, через какой ад ты прошел. Никогда не смогу представить. Но я хочу тебе помочь, разделить с тобой все, через что ты прошел. Я спущусь вместе с тобой в ад или же… - Рафаэль начинает улыбаться одними уголками губ. – Я вытащу тебя в рай. Ангел я все-таки, черт возьми, или не ангел? Просто дай мне руку. Я обещаю, что никогда ее не отпущу. Дай мне руку, Игорь.

У меня никогда не будет подходящих слов, чтобы описать все то, что я чувствовал, когда говорил Рафаэль. Это такая огромная гамма эмоций… И она усилилась в стократ, выдвигая на первое место страх, когда Раф протянул мне руку. Говорит ли он правду или врет? Может, он хочет просто посмеяться надо мной. Может, он оттолкнет меня, как только я протяну ему руку.

Страшно…
Так страшно…
Безумно страшно…

Я покачал головой, глядя на ладонь парня, и слегка отодвинулся назад, а затем, закрыв глаза, протянул свою руку и в тот же миг оказался прижатым к теплому, сильному телу Рафаэля, его руки крепко обнимали меня, и я не выдержал:

- Я люблю тебя, - дрожащим голосом произнес я. Мне показалось, что Рафаэль облегченно выдохнул.
- И я люблю тебя.
У меня перехватило дыхание. Я вовсе не ждал от него ответа, тем более, такого. И, совершенно не веря в происходящее, заглянул в его глаза, что с теплотой смотрели на меня, и, осмелев, попытал удачу во второй раз.
- Ты будешь со мной?
- Буду.
- Всегда?
- А дольше нельзя?

На миг в его глазах появляются лукавые искорки, а на губах улыбка, и затем он целует меня. Легко, почти невесомо, едва касаясь своими губами моих, давая мне понять, что же значит фраза: «одно дыхание на двоих». Я блаженно прикрываю глаза, обнимая Рафаэля за талию и прижимаясь к нему еще сильней.

- Люблю тебя, - выдыхаю я, а он словно хочет вдохнуть эти слова, целуя сильней.

У меня все внутри замирает от каждого его вздоха, движения. Кажется, что еще чуть-чуть - и я просто сойду с ума от переполняющего меня счастья. Разве такое возможно? Разве возможно, чтобы я обнимал Рафаэля? Разве возможно, чтобы он целовал меня?

Возможно. Все возможно…

Руки Рафаэля расходятся за моей спиной, он чуть отодвигается от меня, разрывая поцелуй и кладет ладони мне на живот. Я удивленно смотрю на него, а он, совершенно серьезный, проводит ладонями от живота до груди, доходит до плеч и начинает снимать с меня куртку. Это вызывает у меня улыбку. Я размыкаю свои объятия, чтобы ему было легче, а когда куртка падает на пол, принимаюсь за верхнюю одежду парня. Быстро расстегивая молнию, пытаюсь освободить его от куртки тем же самым способом, что и он меня, но Рафаэль неожиданно придвигается ко мне и целует в шею, не сильно прихватив кожу зубами, рассылая по телу табун мурашек, и, отпустив ее, вновь целует. Теперь я хватаюсь, чтобы не упасть, за ту самую куртку, которую несколько секунд назад хотел снять, и тяжело дышу.

Боже, как же я его люблю…

И, словно прочитав мои мысли, Рафаэль выдыхает, опаляя своим дыханием мою кожу:

- Люблю тебя…

И в этот момент в моей голове что-то произошло. Это не был щелчок или еще что-то типа такого. Просто, открыв глаза, я уже по-новому смотрел вокруг себя и первым делом оттолкнул Рафаэля. Он, недоуменно нахмурившись, взглянул на меня, но я уже делал шаг в его сторону и, схватив за куртку, просто вытряхнул его из нее, вызвав у парня смешок, а затем почувствовал на своей талии его руки, что крепко обняли меня, и в следующее мгновение он оторвал меня от пола, заставив воскликнуть от неожиданности. И пока я поражался тому, с какой легкостью Раф удерживал меня на руках, он донес меня до кровати, усадив на самый ее край и, упершись ладонями об матрас по обе стороны от меня, поцеловал. Захватил своими губами мою верхнюю, потом нижнюю, провел по ним языком, медленно и неспешно раздвигая. Мое тело моментально отреагировало на его ласку: рот со вздохом приоткрылся, впуская блуждающий язык парня, который, проскользнув внутрь, прошелся по зубам, небу, словно изучая новую территорию и пробуя меня на вкус, а затем, наконец, встретился с моим языком. Я судорожно вздохнул, чуть прогибаясь в спине и обнимая Рафаэля за шею, скрещивая руки за его спиной. Начиная отвечать на поцелуй, я потерся своим языком о его, что вызвало незамедлительную ответную реакцию. Рафаэль сильнее впился в мои губы и обвил мой язык своим, играя с ним. Он приобнимает меня одной рукой чуть ниже талии, заставляя отклоняться еще сильней, до тех самых пор, пока я полностью не лег на кровать, его руки пробираются под мою рубашку, поглаживая живот, перемещаясь на бок.

Рафаэль разрывает поцелуй и начинает легкими прикосновениями губ к скуле спускаться к моей шее. Я откидываю голову назад, предоставляя ему больше свободы действий, а сам тяжело дышу от этих ласк и задираю его футболку, комкая в ладонях. И Рафаэль, в который раз, словно читает мои мысли. Он выпрямляется на кровати, коленями упираясь о постель, и стаскивает с себя майку. Я непроизвольно облизываю губы, когда вижу его подкачанное, слегка загорелое тело, и как завороженный провожу ладонями по его груди, переходя к плечам, где начинаются восхитительные цветные татуировки с персонажами Тима Бёртона, и медленно, неспешно спускаюсь к запястьям. Рафаэль все это время смотрит на меня серьезно, слегка прищурившись, будто ждет чего-то… Я переплетаю между собой наши пальцы и подношу их к губам, целуя. Рафаэль с шумом выдыхает, наклоняясь ко мне и целуя в губы, освобождает свою ладонь от моей и начинает расстегивать пуговицы на рубашке, цепочкой поцелуев спускаясь к подбородку, шее, груди…

Каждый его поцелуй заставлял меня просто таять от всей той нежности, что он дарил мне. И если… Если завтра рухнет мир, потому что сегодня я счастлив, то посему и быть! Эта Вселенная мне задолжала несколько десятков тысяч счастливых минут, и пора ей было возвращать свой долг.

А Рафаэль тем временем расправился с моей рубашкой и теперь целовал низ живота, приближаясь к поясу штанов, чем вырвал у меня рваный вдох и заставил покраснеть. Мне стало невыносимо стыдно. Я поерзал на месте от смущения, но Рафаэль, казалось, не замечал всего этого. Он совершенно спокойно принялся расстегивать мои брюки, заставив меня приподнять таз, когда стаскивал их, и уже попеременно целуя лодыжки, стал подниматься наверх, просто сводя меня с ума. Когда же Рафаэль дошел до бедер, на секунду во мне опять проснулся стыд, но сразу был забыт, стоило только Рафу сквозь тонкую ткань боксеров поцеловать мой давно возбужденный член…

Я больше не мог этого выдерживать. Приподнявшись на кровати, я посмотрел на Рафаэля, который как раз взялся по бокам за резинку моих трусов и потянул ее вниз.

- Что ты делаешь? – охрипшим от возбуждения голосом, спросил я. Раф немного растерянно взглянул на меня.
- Что-то не так? Просто я как бы впервые с парнем и не совсем знаю, что делать… - смущаясь, проговорил он.

Наверное, в этот момент у меня окончательно уехала крыша. Я глухо застонал и, полностью усевшись на кровать, потянул на себя Рафаэля. Он не сопротивлялся, поэтому уже через секунду он лежал на кровати, а я зависал над ним, лихорадочно пытаясь справиться с ширинкой его джинсов. Пальцы подрагивали, отчего никак не получалось расстегнуть пуговицу, и когда я уже зашипел от нетерпения, она все же поддалась. Я тут же стянул джинсы с парня и, вслед за ними, без всякого стеснения, трусы – с него и меня. После чего уселся на бедра Рафаэля и, облизнувшись, прикоснулся к его налитому члену. Вначале к головке с проступающей смазкой, затем провел по всему стволу, заставляя Рафа протяжно выдохнуть и поддаться вперед, вслед за моей ладонью. Его глаза цвета стали, все это время бывшие предельно серьезными и сосредоточенными, в считанные мгновения заволоклись туманной дымкой. Я наклонился к нему, целуя в губы, слегка оттягивая каждую и не больно покусывая, одна моя рука без остановки поглаживала его грудь, и я чувствовал, как под ней бешено стучит его сердце, в такт с моим. Другая же еще пару раз провела вдоль всей длины члена парня, после чего я убрал ее. Рафаэль разочарованно выдохнул, но тут же нашел выход из ситуации - одна из его рук, что все это время гладила меня по спине, пропала, а затем я почувствовал, как она обхватывает мой и Рафаэля член, прижимая их друг к другу, и начинает медленно скользить сверху-вниз. На секунду я теряю концентрацию, слишком сильно прикусывая губу Рафа, отчего он шипит, но сразу беру себя в руки.

Я отстраняюсь от него, выпрямляясь и одной рукой упираясь о его грудь, а другую подношу к своим губам, медленно провожу по нижней пальцами, слегка оттягиваю ее, облизываю кончики языком. Рафаэль во все глаза неотрывно смотрит на меня, его сердце начинает биться еще сильней, а рука на наших членах замирает. Я всасываю указательный и средний палец в рот, начинаю их облизывать.

- Чт… кхм… Что ты делаешь? – хрипло и до невозможности сексуальным голосом спрашивает Рафаэль.
- Собираюсь себя подготовить, - послушно отвечаю я, облизывая указательный палец.
- Ты знаешь, что нужно делать? – удивленно интересуется Раф. Я лишь киваю. – Отку… Нет, я не хочу это знать, - качает он головой, вызывая у меня улыбку.
Я убираю пальцы от губ и заношу руку за спину, наклоняясь к Рафаэлю и прихватывая губами его три сережки в левом ухе, выдыхаю:
- Только в теории…

Его грудь вздымается подо мной и сразу опускается, одновременно с этим его ладони обхватывают мое лицо, и он просто впивается в мои губы настолько страстным поцелуем, словно хочет высосать из меня всю жизнь. Глупый. Я уже живу тобой.

И хоть я был сосредоточен на другом, поцелуй Рафаэля все же отвлек меня от того, когда я, расслабившись, стал просовывать в себя один палец. Да, я знал, что надо делать - до того, как узнал о мнении своих родителей насчет геев, я много времени провел за… изучением информации. На практике же я ее никогда не применял. У меня был один раз секс с парнем, но в другой роли, хотя это не было сексом. Изнасилованием – вот чем это было. Но об этом я сейчас не буду рассказывать Рафаэлю. Ни сейчас, ни позже, ни завтра, ни еще когда-нибудь. Он никогда об этом не узнает. Это было в прошлой жизни, сегодня же я начинаю новую.

Я разорвал поцелуй и уперся лбом о лоб Рафаэля, тяжело дыша, когда к одному пальцу добавил второй. Мои глаза были закрыты, но я и без того знал, что Раф смотрит на меня. Его руки вновь поглаживают мою спину. Медленно, осторожно. Словно он хочет успокоить меня. Я крепко сжимаю губы, пытаясь отстраниться от тех неприятных ощущений, что поселились пониже спины. Было не больно. Просто неприятно. Но ровно до тех пор, пока я все же не нашел простату. Прикосновение к ней заставило меня резко охнуть и дернуться вперед, потеревшись своим членом о член Рафаэля, поэтому мой "ох" слился с его мычанием сквозь зубы. Это действительно приносило дикое наслаждение. Такое, что, казалось, по всему телу пробежался заряд тока, напрягая и тут же расслабляя каждую мышцу. Раз испытав такое наслаждение, ты уже не сможешь его забыть.

Но я и не собирался забывать. Я вновь провел по простате пальцем, и тело рефлекторно дернулось вперед, а затем назад. Оно словно начало жить своей собственной жизнью, добровольно насаживаясь на пальцы, каждый раз протираясь о член Рафа, заставляя его шумно дышать и крепко сжать мою талию. И я впервые слышу, как Рафаэль некультурно и витиевато ругается, почти что как Наташа, а вслед за этим он резко переворачивает меня на кровать, пробегаясь ладонями от моей талии до бедер, переходя на внутреннюю сторону, заставляя меня раздвинуть ноги и согнуть их в коленях. Раф наклоняется ко мне и целует, так же страстно, как и в последний раз, но не так агрессивно. Я чувствую, как головка его члена упирается в мой анус, и хватаю его за плечи, прижимая к себе сильней, и когда Рафаэль начинает входить, шиплю, ногтями впиваясь в его кожу. Вот это уже было больно, но я терпел, даже не думая отстраниться. Рафаэль покрывает мое лицо и шею быстрыми поцелуями, поглаживает мои бедра, пытаясь если не избавить меня от боли, то хотя бы притупить ее. И когда он входит до конца, я разжимаю его плечи, тяжело дыша и пытаясь свыкнуться с новыми ощущениями. Рафаэль цепочкой поцелуев проходится по моей груди, доходит до шеи, проводит по ней языком до подбородка, легко прикусывает и целует его, как бы в знак извинения, достигает губ, опаляя их своим дыханием, захватывает нижнюю, проводит по ней кончиком языка, захватывает верхнюю губу… И в этот момент начинает выходить из меня, а затем делает резкий толчок вперед. И я, расслабленный, вновь сжимаю его плечи и с шипением выдыхаю воздух сквозь зубы ему в рот.

Рафаэль начинает двигаться, вначале медленно, осторожно, замирая каждый раз, когда я особенно сильно морщился или впивался ему в кожу ногтями, но постепенно наращивал темп, а я, привыкший к боли, отпустил его плечи и теперь просто обнимал за шею, зарывая ладони в его длинных волосах, и с упоением целовал и отвечал на поцелуи. Когда же Раф задел простату, от волны удовольствия, что прошлась по всему моему телу, мне моментально захотелось перекинуть Рафаэля на кровать и сесть сверху него. Возможно, я бы так и сделал, если бы Раф вновь не прошелся по ней, заставляя все мысли улетучиться из моей головы. Я принялся двигаться ему навстречу и скрестил ноги за его спиной, прижимая к себе. Я выгибался на кровати, стонал на всю квартиру, стал покусывать и оставлять на шее Рафаэля засосы. Когда же он обхватил мой член рукой и стал водить ладонью по стволу, остатки самообладания, если они все же были, окончательно покинули меня. Я как можно сильней подался ему на встречу и застонал:

- Боже… Сильней… аххх… Сильней… Раф…

И Рафаэль начинает просто с остервенением двигаться, заставляя меня прогибаться еще сильней, и уже сам целует мою грудь, оставляя на ней следы. Я прикусил губу, чтобы хоть как-то сдержать свои стоны, но все равно не выдержал и с тяжелым дыханием выдохнул:

- Да… да… да… мммм… да… аххх…

Я ногтями вцепился в спину Рафаэля, скорей всего оставляя на ней длинные царапины, и откинул голову назад, чувствуя, как все тело сводит приятной судорогой, а вслед за этим кончил. Рафаэль сделал еще несколько движений, и я почувствовал внутри себя тепло, а после этого пришло и ощущение какой-то пустоты. Открыв глаза, я посмотрел на лицо Рафаэля, что было в десятке сантиметров от моего, и улыбнулся. Я заправил за его ухо одну из многочисленных выбившихся из хвоста прядок и нежно провел пальцами по сережке, что была сверху. Раф, прикрыв глаза, потерся об мою ладонь щекой и тоже довольно заулыбался, после чего посмотрел на меня, говоря:

- Боже, Игорь, ты своими стонами чуть не свел меня с ума.
- Прости… - повинился я. Сам не представляю, как мог так стонать и кричать. Стыдно до ужаса… Рафаэль, глядя на мое виноватое лицо, опустил голову и покачал ею.
- Как же ты дьявольски сексуален…
- Из нас двоих ты больше похож на дьявола, - напомнил я парню о его внешности. Рафаэль поднял голову, а затем вдруг прижался ко мне, обнимая за талию чересчур сильно. – Раф, мои кости! Кости! - поспешно захрипел я.
- Прости, - выдохнул он куда-то между ухом и шеей, а вслед за этим я почувствовал, как целует это же место. И внутри меня словно что-то начало разрываться от того блаженства и умиротворения, что я чувствовал, будто счастья было слишком много, и оно рвалось наружу.
- Я люблю тебя… - выдохнул я, гладя Рафа одной ладонью по голове. Он ничего не ответил, лишь прижал меня к себе сильней, не причиняя боли.


[…Когда я проснулся, то не обнаружил рядом с собой Игоря, и это заставило меня подскочить на кровати, но почти сразу я услышал тихую музыку со стороны кухни, а так же почти неразборчивый голос парня. Поднявшись с постели, я оглядел комнату в поисках одежды и нашел ее аккуратно висящей на стуле. Прямо дежа вю. В прошлый раз когда я уснул у Игоря, моя одежда тоже находилась на стуле. Но я молодец, как только умудрился уснуть?

Натянув джинсы, я вышел из комнаты и замер в дверях кухни. Игорь, так же как и я, в одних штанах, стоял у плиты, от которой шел просто умопомрачительный запах блинов, который меня и разбудил. Он ловко справлялся сразу с двумя сковородами и пританцовывал на месте, подпевая песне, что тихо играла у него в телефоне, и иногда не поспевая за исполнителями.

- The neighbors might think
- Baby,it's bad out there
- Say, what's in this drink
- No cabs to be had out there
- I wish I knew how
- Your eyes are like starlight now
- To break the spell
- I'll take your hat, your hair looks swell
- I ought to say no, no, no, sir
- Mind if I move a little closer
- At least I'm gonna say that I tried
- What's the use in hurting my pride?
- I really can't stay
- Baby don't hold out
Baby it's cold outside

Я не мог сдержать улыбку и, прислонившись к косяку, стал наблюдать за ним. Он был таким… Восхитительным? Забавным? Интересным? Родным. Именно. Он был таким родным. Действительно ли люблю я его? Не знаю. Ведь обычно люди знают, когда именно они влюбляются, а я не знал. Может, это случилось в нашу первую встречу? Когда мой новый одногруппник подвел меня на первый взгляд к совершенно не примечательному пареньку, и тот посмотрел на меня своими зелеными глазами. И такая паника отразилась в них, такой дикий страх, и такая волчья тоска, что я даже растерялся, но одновременно с этим в голову пришла мысль, что я не хочу видеть у него такой взгляд. Однако прежде чем я успел что-нибудь сделать или сказать, парень неожиданно улыбнулся и пропел строчку из моей любимой песни…

…Почему-то сейчас принято считать, что все любят музыку и не могут без нее обходиться. А я не люблю. Совершенно. Я не вижу в словах смысла, а все мелодии ужасно однотипные. Для меня это просто шум, который мешает сосредоточиться. Если где-то играет песня, а я не в состоянии ее отключить, то это начинает меня выводить из себя, поэтому походы в торговые центры для меня невозможны. Там везде играет музыка. Причем в каждом магазине своя, что нервирует еще сильней, не давая сконцентрироваться на выборе одежды. У себя в городе я постоянно ходил в клубы, назло папаше, чем мучил и себя, правда я быстро напивался и мне уже было все равно играет что-нибудь или нет… Я не люблю музыку, но есть пять песен для которых я сделал исключение. И одна из них из мультфильма Тима Бёртона «Кошмар перед Рождеством». «This is Halloween» называется. Хотя я предпочитаю как раз русскую версию. И моя любимая строчка «Твой, мой, дом родной. За Родину за нашу, да хоть в омут с головой»…

И вот какой-то совершенно незнакомый мне парень, со взглядом, за которым, казалось, скрывался целый ад, бегло осмотрев мои тату, пропел ту самую строчку. А ведь в мультфильме песен было десятки, я уже не говорю про то, что у меня тату не только с «Кошмаром…», а еще и с «Труп невесты». Но он выбрал именно ее. И именно эту строчку… Может, из-за этого он стал мне интересен? А может все же из-за взгляда?...

И все же я его люблю, потому что готов стоять вот так вот и наблюдать за ним хоть тысячу лет.

В этот любимый город
Всегда есть вернуться повод
Простите, а что здесь такого?
Это с детства любимый город.

Я вздрогнул, когда услышал свою самую любимую песню и покачал головой. Нет, ну вот как такое возможно? Покачав головой, я отлепился от дверного проема и бесшумно вошел на кухню и, подойдя к Игорю со спины, обнял его. От неожиданности он дернулся, но тут же облегченно выдохнул, а я уткнулся носом ему в затылок.

- Ты что делаешь? – немного неуверенно спросил он.
Я сделал глубокий вдох…]



- Дышу тобой, - прозвучал приглушенный голос Рафа. Мое сердце от такого ответа тут же куда-то ухнуло вниз и вернулось на место, забившись в бешеном темпе. Если оно будет каждый раз такое вытворять на слова Рафаэля, то мне надо запастись успокоительным.
- Раф, мне неудобно, - проговорил я.

Рафаэль послушно разжал руки, и я смог перевернуть уже начавшие подгорать блины. Раф же, вместо того чтобы отойти, продолжал стоять у меня за спиной, положив подбородок мне на плечо, и следил за моими действиями, отчего я чувствовал себя неловко. До тех самых пор, пока не увидел, как парень пытается спереть блин с тарелки, за что получил лопаткой по руке.

- Ай, - обиженно произнес он, убирая руку. Я усмехнулся и повернулся к нему.
- Нормально поужинаешь или блинами?
- Блинами! – тут же оживился парень. Его глаза просто засветились. Я поразился такой реакции.
- Ты как маленький. Чайник поставь и достань из холодильника варенье, сгущенку, сметану. В общем, что тебе приглянется.
Рафаэль моментально схватился за чайник и начал набирать в него воду, пока я разбирался с последними блинами.
- Ну так я их ел последний раз еще когда в начальные классы ходил! А потом родители развелись, папаша нанял какого-то странного иностранного повара, который готовил просто не выговариваемые блюда и совершенно ненормальные, - Раф посмотрел на меня таким взглядом, словно он все это время питался одними объедками и я должен был его пожалеть. Но я проигнорировал его взгляд и задал другой вопрос.
- А почему после развода ты остался с отцом? Обычно же детей с матерями оставляют.
- Ага, - кивнул Раф, облизывая ложку со сгущенкой. – Так бы папаша ей и отдал наследника. Аж три раза. Она вон себе двоих родила и обо мне даже не вспоминает.
Я пораженно уставился на парня, что в это время не дожидаясь, когда закипит чайник, уплетал блины.
- Ты не видишься со своей мамой?
- Не вижусь.
- И не хотел бы?
- А зачем? Она сама первая от меня отказалась, перестав подавать признаки жизни после развода. То что она меня родила еще не значит, что она моя мать. Считается, что дети по умолчанию должны любить тех, кто дал им жизнь, но по мне это глупо. Спроси у тех детей, что в детдоме, благодарны ли они своим отцам и матерям, что те дали им жизнь, и любят ли они их? Малышня может еще ответить да, а те, что постарше и уже разбираются в жизни, лишь пошлют тебя. По мне, даже родители должны заслужить любовь детей, - совершенно спокойной произнес свою речь Рафаэль, заваривая две кружки чая.

Я задумался над его словами, применяя их к своей семье. Если брать малого, то есть Дениса, то можно было с уверенностью сказать, что они не заслужили его любви. Они с самого его рождения видели в нем копию меня, но когда стал расти и проявлять себя совершенно по-другому, они стали отталкивать его, попрекать во всем, сравнивать со мной, не понимая, что он совершенно другой. Но я видел, как он старался, и пытался всячески ему помочь, но, казалось, уже было поздно. И тогда Денис оставил затею стать вторым мной и стал самим собой, навсегда отвернув от себя и отвернувшись от родителей.

А если взять меня? Моей любви они заслужили? В чем вообще надо измерять эту любовь? Они помогают мне материально, они гордятся мной, хвастаются моими успехами перед другими. Это то, за что их надо любить? Нет, это не то… Поддержка и понимание. Вот, вот за что обычно любят родителей. За то, что они всегда поддерживают тебя, за то, что помогают в трудную минуту, за то, что всегда готовы выслушать, за то, что они одинаково принимают твои успехи и поражения, за то, что они любят тебя несмотря ни на что и все за тебя отдадут. Вот, за что любят родителей. И если брать в расчет эти пункты, то мое поражение они никогда бы не приняли, а что касается «выслушают», то когда я захотел поделиться с ними своей тайной и спросил: «Это же нормально, когда мальчику нравится мальчик?», то получил моментальный и категоричный ответ: «Ненормально!», а потом еще часовую лекцию на тему, почему ненормально и чтобы они сделали, если бы встретили хоть одного «паршивого гомика». Именно поэтому у меня никогда не было настоящей поддержки родителей, и в трудную минуту я был один…

Должен ли я винить их в этом? Не думаю… Я ведь им ничего не сказал. Может, все было бы по-другому. Сейчас уже не узнать. Но сейчас я так же не могу сказать, что и люблю их. Но я благодарен им за все, что они для меня сделали.

- Игорь, ты о чем задумался? – вывел меня из дум, голос Рафаэля. Я посмотрел на него и тут же фыркнул от смеха, увидев, как он одновременно ест два блина.
- Ни о чем, - ответил я, усаживаясь полу боком за стол напротив него и тоже принимаясь за еду.

- Раф, - позвал я парня через пару минут. Он исподлобья взглянул на меня, перестав выгрызать мордочку из блина. – Расскажи мне что-нибудь о себе.
По его лицу было видно, что он задумался. Рафаэль взглянул в сторону окна, перевел взгляд на холодильник, увешенный фотографиями, что держались на различных магнитах, затем посмотрел на потолок, хмурясь, и только после – на меня.
- Меня ненавидят в моем родном городе, - почти победно выдал он, улыбаясь. Я подавился.
- То есть как? Из-за чего?
- А я вечно всем дорогу переходил, - в его глазах были не просто лукавые искорки, там плясали настоящие чертята, да и весь его вид выдавал в нем нашкодившего подростка, который в тайне гордится своими проказами.
- Специально? – не совсем уверено протянул я, но уже догадываясь об ответе.
- Конечно! Папаша считает, что у наследников «Великой десятки» должна быть идеальная репутация, - я непроизвольно поежился, услышав «идеальная репутация». – Вот я и делал все совершенно противоположное тому, что должен был, из-за чего постепенно настроил всех богатеев нашего города против себя, успев каждому перейти дорогу.
- Например? – во мне проснулось любопытство.
- Например… - Раф задумался на несколько секунд и, поглядев на блинную мордочку, съел ее. – Во! У нас в городе есть торговый центр, принадлежащий самому крутому чуваку, и там произошло открытые одного нового магазина, владелицей которого была тоже одна из «Великих». В честь открытия она устроила розыгрыш - главным призом был автомобиль. И я не знаю почему, но они этот автомобиль поместили на третий этаж, а не на первый или вообще перед центром. И я не знаю почему, но он не стоял на ручнике. В общем, я ради интереса его легонько толкнул. Один раз, второй, третий… И дотолкал так до самых перил третьего этажа, а потом он бух! – Рафаэль показал рукой падение. Я во все глаза уставился на него.
- Ты столкнул автомобиль с третьего этажа? – не веря, прошептал я.
- Ничего подобного, - замотал головой Раф. – Я подкатил его к краю, а упал он сам.
- Ты столкнул автомобиль с третьего этажа? – повторил я уже чуть громче.
- И что? Там все равно внизу был огромный фонтан! Никто не пострадал!
- Ты столкнул автомобиль с третьего этажа?! – уже с восхищением произнес я, пытаясь сдержать смех. – О, Боже, это… ха… У меня нет слов!
- Зато у Русакова, хозяина торгового центра, были и у Золотовой, владелицы магазина, да еще и у моего папаши. А я что? Я ничего! Я не виноват, что автомобиль на ручник не был поставлен! Народ на первом этаже, что наблюдал падение машины, тоже так считал, поэтому все жалобы и заявления в суд полетели в сторону Русакова и Золотовой. А теперь догадайся, кто их защищал? Правильно – мой отец! Так что батя мне еще спасибо должен сказать за то, что я ему клиентов предоставил! – сделал вывод Рафаэль. Я же мог лишь смотреть на него и качать головой, одновременно восхищаясь и поражаясь его поступку.

Он моя полная противоположность. Он делает все наперекор словам отца, как подростки в переходном возрасте, но он гордится каждым своим поступком. Я почему-то так видел картину, где его отец отчитывал его, а он лишь стоял в стороне, сложив руки на груди, и ехидно улыбался, с победой глядя на родителя. Я бы хотел жить так, не стремясь оправдать чьих-то надежд.

Я неотрывно смотрел на Рафаэля, чувствуя, как меня вновь затапливает волна эмоций неподдающаяся описанию. Захотелось повторить действия Рафаэля, подойти к нему и, уткнувшись в волосы, начать просто дышать им или хотя бы коснуться кончиками пальцев всего на пару секунд, чтобы ощутить, что он живой и рядом со мной, что это не до невозможности счастливый сон, а реальность.

Я хочу тебя, Рафаэль. Я так сильно хочу тебя. Хочу до тех самых пор, пока я не впитаю твой запах, не запомню его до конца жизни, чтобы он стал одним на двоих. Я больше не смогу без тебя...

- Люблю. Очень сильно, - тихо произношу я. Рафаэль закашливается, подавившись, и хрипло отвечает.
- Ну я же говорил, что это выражение лица должно быть запрещено законом, - после чего улыбается и, поднявшись со своего места, подходит ко мне, но прежде чем я хоть как-то отреагировал, он садится на пол возле меня и кладет свою голову мне на колени. - Я не понимаю, как такое возможно, как можно чувствовать нечто такое, что я чувствую к тебе, человеку, которого знаю всего ничего, но мне кажется, я могу провести вот так всю жизнь. Я не преувеличиваю. Мне сейчас так хорошо, что ничего не хочется. Сидел бы вот так до скончания веков, - я, затаив дыхание, слушал Рафаэля, находя в его словах отображения собственных чувств. - Знаешь, а меня ведь тянуло к тебе, как к магниту, сразу как мы познакомились. Не знаю, что на меня произвело такой эффект: твои глаза или строчка из песни... А представляешь, мы могли бы не встретиться. Например, если бы я был примерным сыном... - Рафаэль неожиданно поднимает голову и с таким отчаянием смотрит на меня, что внутри все замирает. - Нет! Если бы я был примерным сыном, то мы встретились бы гораздо раньше! Прости меня! - он хватает мои ладони, крепко сжимая их, и начинает целовать. - Прости, прости, прости. Из-за меня ты мучился четыре лишних года. Я такой идиот! Прости! Но сейчас мы вместе и все будет хорошо.

Я хочу что-нибудь сказать, ответить, но не нахожу подходящих слов. Они мне все кажутся такими банальными, пресными, не способными передать и сотую долю всего того, что творится в моей душе. Откуда-то в голове всплывает фраза: «Когда ты влюблен, в песнях появляется смысл». И это действительно было так, потому что десяток песен в моих воспоминаниях приобрели смысл, образ - образ Рафаэля. Хотелось найти все эти песни и дать ему послушать, в надежде, что он поймет все, что я чувствую... Но Рафаэль не любит музыку, поэтому мне остается лишь обнимать его, теша несбыточную мечту, что время забудет о нас и обойдет стороной...

И мы сидели так несколько минут, а может больше, час или два. Я гладил Рафаэля по волосам, а он обнимал меня за талию. Мне больше ничего не надо было. Да и неважно все было. Отошли куда-то на задний план мысли о родителях, учебе, о том, что нас не поймут и не примут. У меня был Рафаэль, а это было самое главное. С ним, мне казалось, я смогу выдержать любые испытания, словно действительно рядом стоял ангел, что защищал меня.

Где-то в комнате зазвонил мобильный телефон. Обычная стандартная мелодия, а значит это мобильник Рафа, но он не спешил отвечать, лишь открыл глаза и недовольно посмотрел в сторону комнаты. Звонок оборвался, а затем начался вновь. Раф прикрывает глаза, не обращая внимания, на разрывающийся телефон, но вдруг резко подскакивает на месте и кидается в комнату. Я несколько секунд сижу на месте пораженный, а после поднимаюсь на ноги и прохожу в комнату, неуверенно замирая на пороге.

- Что? – вместо приветствия, произносит Рафаэль, приняв вызов. Он недовольно хмурится и вообще выглядит так, словно с радостью не только бы положил трубку, но и вообще ее не брал. И тут не надо быть гением, чтобы понять – звонит отец Рафа. – Помню я… - грубо отвечает он на что, мельком взглянув на меня. Я подаюсь назад, чтобы уйти и не мешать его разговору, но в последний момент меняю решение и захожу в комнату, подхожу к Рафаэлю. – Знаю… - я пробегаюсь пальцами по его хмурому лбу, разглаживая морщины, по носу. На лице Рафаэля появляется улыбка. – Ты знаешь, я не могу отказаться… - я обнимаю Рафа за талию и касаюсь губами его щеки, а затем трусь об нее носом. – Да-да-да, давай присылай, что ты там хочешь, я посмотрю, а сейчас мне некогда, - скороговоркой выговаривает парень и, не дожидаясь ответа, сбрасывает вызов, после чего кидает телефон куда-то в сторону кровати, и кажется, попадает, но это уже не важно, потому что Рафаэль обнимает меня, щекоча своим дыханием мое ухо.

А ведь всего несколько дней назад я не хотел, чтобы он обнимал меня, потому что боялся того, что он услышит, как бешено стучит мое сердце при виде него, а сейчас я мог сам слышать быстрое биение его сердца.

- Игорь, пожалуйста, держи меня тоже за руку, - шепчет Рафаэль.
- Что? – не совсем поняв, что он имел виду, переспрашиваю я. Вместо ответа Раф отстраняется и уже совершенно обычным голосом спрашивает:
- Я могу воспользоваться твоим компьютером? Папаша должен прислать какой-то договор.
- Конечно, - киваю я.

Рафаэль тут же перемещается к компьютерному столу в углу и включает системный блок. Новенький монитор послушно загорается. Я почему-то тоже подхожу к компьютеру и встаю за Рафом. Пока экран грузится, парень осматривает кучу напоминалок к приклеенные к столу или стене, будто впервые видит. Когда же появляется рабочий стол, он сам включает интернет и заходит в браузере на домашнюю страницу. Быстро введя свой логин и пароль, Рафаэль открывает самое верхнее входящее письмо. Вместо текста в нем прикрепленный файл. Раф открывает его не сохраняя. «Договор» значится на самой верхней строчки.

- Что это? – нахмурившись, спрашиваю я, пытаясь вникнуть в текст, но Рафаэль то и дело крутил колесико мышки. Похоже, он сам лишь мельком пробегался по нему.
- Договор о том, что я согласен стать рабом своего отца, - невесело отвечает парень.
- В каком смысле?
- В самом прямом. Как только я подпишу его, то не смогу никуда деться от папаши. Я стану наследником, как он и мечтает.
- Но ты же этого не хочешь. Не подписывай и все.
- Не могу, - качает головой Раф. – Мы заключили другой договор, когда я переводился сюда. В случае если я проучусь до конца года, ни разу не попросив его о помощи и не учинив неприятности, он позволит мне заняться тем, что я хочу. В ином случае – я делаю все, что он скажет.

Я пораженно смотрю на Рафаэля и хоть не могу видеть его лица, догадываюсь, что оно сейчас сосредоточенное и очень серьезное, а то, что он без остановки крутил колесико мышки туда и обратно, говорило о том, что он еще и нервничал, не желая подписывать этот «договор». Мне становится не по себе оттого, что виной всему этому я. Это из-за меня Рафаэль позвонил своему отцу и из-за меня он, можно сказать, лишался своего будущего.

- Так, встань. Подвинься. Уйди, - замахал я рукой, сгоняя Рафа со стула. Он удивленно на меня посмотрел, но послушно встал. Мы поменялись местами. Теперь я сидел за компьютером, а он стоял за моей спиной.
- Что ты хочешь? – поинтересовался Рафаэль, но я только шикнул и пролистал «договор» в самое начало, углубившись в чтение. На шестом пункте красным цветом я внес исправления. – И что это значит? – тут же спросил Раф.
- Смотри, здесь сказано: «…обязан будет проработать в фирме пять лет», вот я и хочу уточнить, в качестве кого ты должен будешь проработать. В качестве обычного работника или в качестве наследника. Ведь если первый вариант, то у тебя тогда будет нормативный рабочий график, оплачиваемые больничные, отпуск, а если второе, то… То там уже как твой отец решит, - разъяснил я свои исправления Рафу.
- Он точно выберет второй вариант.
- Я тоже так думаю, - кивнул я, не став обнадеживать Рафаэля. – Но мо… Ха? – я оборвал свою фразу на середине и уставился на монитор, на одну-единственную строчку, что выхватили мои глаза, перескакивая через несколько пунктов. – А вот это уже интересно, - протянул я.
- Что? Что ты там увидел? – с нетерпением в голосе произнес Раф. Я заулыбался и быстро напечатал одно слово.
- Подожди минутку, - попросил я, сохраняя измененный документ и пересылая его назад. – Когда твой отец скорей всего проверит почту?
- Сейчас. Она у него всегда открыта.
- Хорошо, - кивнул я.
- Игорь, может, ты мне расскажешь, что значило твое другое исправление?
Я задрал голову и посмотрел на Рафа, что строил щенячьи глазки и улыбнулся.
- Слушай, как ты все эти годы учился на юриста, если даже в элементарных договорах не шаришь?
- Никак, - честно признался парень, довольно улыбаясь.
- Ты меня поражаешь, - признался я. Улыбка Рафаэля стала шире. Он наклонился ко мне и быстро поцеловал в губы, после чего выпрямился и напомнил о своем вопросе:
- Так что значило то исправление?
- Это значило, что… - начал отвечать я, быстро взглянув на экран, и тут же обо всем забыл, так как среди входящих значилось одно новое письмо и как раз от отца Рафа. Не спрашивая разрешения, я открыл его и с замиранием сердца прочитал: «Ты будешь работать как наследник. Вторая поправка принимается. Ты, похоже, чему-то все-таки научился». – Да! – победно воскликнул я и, не сдерживая эмоций, ударил ладонями по столу. – Шах и мат, господин Валерий Александрович!
- Что? Что? Что? Прекрати меня мучить! – моментально подал Раф. Я повернулся к нему, широко улыбаясь, и заговорил:
- До моего исправления в договоре значилось, что ты становишься владельцем юрфирм и адвокатских контор, я же дописал одно слово…
- Единственным, - быстро произнес Рафаэль. Я кивнул.
- Да. Ты становишься единственным владельцем юрфирм и адвокатских контор, а это значит, что ты сможешь…
Глаза Рафаэля засветились.
- Разорить их, - счастливо выдохнул он.
- Ну или просто закрыть или передать кому-нибудь другому, - предложил я другие варианты. – Главное тебе надо будет продержаться пять лет, работая в одной из фирм.
- Каких-то пять лет! Пять лет и я смогу заняться тем, чем хочу! – Рафаэль был до безумия счастлив, мне казалось, что еще немного и он пустится в пляс.
- А чем ты хочешь? – я вдруг понял, что понятия не имею, о чем мечтает Раф.
- Архитектурой, - без замедления ответил он. – Я с детства хорошо рисую, но мне всегда больше нравилось чертить, особенно здания. У меня дома лежит куча альбомов с проектами. Это ведь здорово создавать что-то! Я просто мечтаю, чтобы по моим чертежам строили дома.
Глядя на такого возбужденного Рафаэля, я не смог удержаться и сказал:
- Обязательно будут.

В его взгляде что-то изменилось. Он все так же был переполнен счастьем и воодушевлением, но стал более теплым. Рафаэль наклоняется ко мне и нежно целует, прихватывая губами мою верхнюю губу. Когда же мне кажется, что он собирается отстраниться, то я сам подаюсь вперед, впиваясь в его губы и положив ладони на его шею, притягиваю к себе. Его руки уже привычно ложатся мне на талию, а я с упоением целую его, приподнимаясь на стуле, а затем и вовсе вставая на ноги. Губы Рафаэля перемещаются на мою шею, пробегаясь по ней легкими поцелуями, что заставляют меня закрыть глаза и откинуть голову назад. Мои руки пробегаются по его торсу, переходят на бока, спину, поднимаются до лопаток, и я прижимаюсь к нему всем телом, чувствуя его возбуждение, и непроизвольно трусь своим вставшим членом об его. Раф мычит мне в шею что-то нечленораздельное, и одна его ладонь перемещается мне на поясницу, слегка надавливая на нее и заставляя отклоняться назад. Губы Рафаэля с моей шеи переходят на грудь. Я прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать стон удовольствия, и еле удерживаю равновесие, одновременно поняв, чего от меня хочет Раф. И, несмотря на то, что до кровати от силы шагов пять, я начинаю медленно оседать на пол, а Рафаэль следует за мной. Когда я полностью оказываюсь лежащим на прохладном ламинате, руки Рафаэля переходят на мой живот, гладя его и постепенно спускаясь ниже, к бедрам. Сам Рафаэль тоже сползает со своими поцелуями все ниже и ниже, заставляя меня таять от наслаждения. Он подцепляет пальцами одновременно резинку моих штанов и боксеров и стаскивает их, на несколько секунд прерываясь в своих поцелуях. Я смотрю из-под опущенных ресниц, как Раф отбрасывает куда-то в сторону мою одежду, и совсем не замечаю того, что лежу, раздвинув ноги. Рафаэль же проводит ладонями по моим ногам, замирает чуть выше колен и вдруг наклонившись, проводит языком по моему члену от основания до головки, а затем обхватывает ее губами. Меня словно подкидывает. Я, выгнувшись в позвоночнике, царапаю ногтями ламинат, когда он берет мой член наполовину в рот.

- О, Боже… Раф… мммм… Боже…

Я уже не могу сдержать своих стонов. Раф обводит головку языком, спускается к основанию, затем поднимается назад и снова заглатывает головку, но уже не выпуская ее изо рта, начинает водить по ней языком, а после его губы медленно скользят по стволу, проводит кончиком языка вверх-вниз, почти неощутимо, доводя до безумия. Я просто задыхаюсь, не в силах контролировать свое тело и подаюсь бедрами вперед. Рафаэль начинает обводить ствол языком, но я уже просто не могу терпеть.

- Раф, стой, погоди… Хватит, - через силу шепчу я. Рафаэль послушно отстраняется и немного удивленно затуманенными глазами смотрит на меня. – Войди в меня.
Раф облизывает губы и в его взгляде появляется неуверенность.
- А как же… подготовка?
- Обойдусь.
- Но…
- Раф, если ты сейчас что-нибудь не сделаешь, то тогда сделаю я! – чуть ли не рычу я. На секунду в его глазах мелькает страх.
- Ты хочешь быть сверху? Нет, я не против, но… - запинаясь, говорит Рафаэль, и я не выдерживаю.

Шипя сквозь зубы, я сажусь на пол и, кладу руку на плечи Рафаэля, откидываю его назад. Он упирается локтями о ламинат, глядя на меня с паникой и диким интересом. Я с остервенением начинаю расстегивать его джинсы, благо замок поддается сразу, не то, что в первый раз и стаскиваю с него их, бросая рядом. После чего уделяю внимание колом стоящему члену, размазав по головке смазку и проведя по стволу ладонью сверху-вниз. Раф судорожно выдыхает, прикрыв глаза, и откидывается на пол уже полностью, начав раздвигать ноги, сгибая их в коленях. У меня поневоле вырывается тихий смешок.

Я счастлив, что он даже несмотря на страх готов принять меня, а он был готов. Это видно по его глазам, полным решимости. И когда-нибудь я воспользуюсь этим, но не сейчас. Сейчас я хочу быть его.

Я останавливаю Рафаэля, медленно провожу ладонями от его таза до груди, подтягиваюсь наверх, упираясь коленями в пол в области его талии. Рафаэль непонимающе смотрит на меня, а я завожу руки за спину, беру его член и начинаю медленно насаживаться на него. Раф охает. Я отчетливо слышу, как он ударяется затылком об пол, но он, похоже, не обращает на это внимание. Его ладони вцепляются мне в бедра, крепко держа их. Я сжимаю губы от боли и зажмуриваюсь, но продолжаю медленно садиться.

- Ох… черт… - в какой-то момент выдыхает Рафаэль.

Я с ним всецело согласен, но не останавливаюсь. Лишь, полностью насадившись, я позволяю себе глубоко выдохнуть и расслабиться, переместив руки на живот Рафаэля. Он то ли чувствует, то ли знает, что мне больно, поэтому начинает неспешно поглаживать мои бедра. Я хочу наклониться к нему, чтобы поцеловать, но тут же морщусь от пронзившей меня боли. Но делать все равно нечего. Рано или поздно надо начинать двигаться, и я выбираю рано, начав неспешно приподниматься, вновь сжав губы и закрыв глаза. Руки Рафаэля перебираются с моих бедер на живот, скользят до груди, а затем назад. Я пытаюсь задвинуть на задний план боль и акцентирую свое внимание на прикосновениях парня.

Как же хочется его поцеловать… Прямо до зудящего покалывания в губах…

Я все же не выдерживаю и наклоняюсь к нему, несмотря на боль, моментально захватывая его губы, со стоном проскальзывая языком ему в рот. Рафаэль горячо отвечает мне, обвивает своим языком мой, играется с ним, посасывает, и я совсем упускаю из виду тот момент, когда он переворачивает меня, оказавшись сверху, и начинает выходить из меня. Я шиплю Рафаэлю в рот и прикусываю его губу, а он в ответ скользит своим языком по моим зубам, и когда я отпускаю его губу, тут же берет в свой плен мои, делая резкий толчок назад. Я выгибаюсь от боли, опять шиплю и морщусь. Одна рука Рафаэля начинает водить по моему члену, а другая зарывается в волосы. Он двигается уже без остановки, лихорадочно целуя мое лицо куда придется. Я же начинаю тихо стонать, когда боль отходит на задний план, вытесненная удовольствием, проносящим ладонью Рафаэля на моем члене. Я ловлю ладонями его лицо и притягиваю к себе для поцелуя. Он сразу же с жаром отвечает. А меня неожиданно накрывает волна удовольствия. Я непроизвольно вцепляюсь в плечи Рафаэля, громко охнув, и толкаюсь бедрами назад, когда он хочет выйти. На секунду мне кажется, что Раф рыкнул, но это уже становится не важно, когда он двигается мне навстречу, и я вновь на какой-то миг теряю разум. Мои стоны, которые Рафаэль ловит своими губами, наполняют комнату, его ладонь на моем члене увеличивает ритм, принося еще больше наслаждения, мои ладони судорожно скользят по его телу, а ногами я обхватываю его, прижимая к себе сильней.

В какой-то миг мы переворачиваемся, и я оказываюсь сверху, но затем Рафаэль вновь зависает надо мной. Моя ладонь добирается до его волос, и я делаю то, что давно хотел – стягиваю резинку с них, и они тут же опадают вниз с двух сторон. Черная, непроницаемая завеса, что, казалось, скрывала нас от всего мира. Только он и я. Его затуманенные серые глаза с безумно большим зрачком. Обычно серые глаза сравнивают с металлом и говорят, что они холодные, но у Рафаэля они до невозможности теплые и ласковые. Боже, неужели он действительно мой? Неужели это действительно не сон?

Рафаэль упирается своим лбом о мой и тоже тихо стонет, внимательно глядя мне в глаза. Мой? Правда мой? Скажи что это не ложь, что это действительно реальность, ведь если это не так, то я просто сойду с ума. Может, что-то отобразилось в моих глазах, потому что Рафаэль неожиданно целует меня так, как не целовал до этого. Это не было похоже на страсть или на нежность. Нет, он целовал так, словно задыхался, а я был его спасением. Он передавал через этот поцелуй все свои чувства и эмоции, что испытывал. И я окончательно поверил, что все происходит наяву. Я обхватываю его шею руками, сильнее притягивая к себе, и теперь сам передаю через поцелуй свои чувства, а Рафаэль принимает их. Он прикасается ладонью к моей щеке, гладит ее, трется своим носом о мой. И я понимаю, что чувствуешь, когда сердце щемит от нежности.

Рафаэль уперевшись одной рукой об пол, начинает подниматься, придерживая меня за ягодицы, и я теперь оказываюсь сидящим на нем. Он медленно приподнимает меня, а затем отпускает. Совсем не понимаю, когда мы с бешеного ритма перешли на такой неторопливый, но это и не важно совсем. Я начинаю сам двигаться, утыкаюсь лицом ему в шею и водя по ней кончиком носа, выписывая непонятные узоры. Но это все длится недолго. Рафаэль неожиданно приглушенно шепчет:

- Игорь, я больше…

В ответ я обхватываю его сережки губами, и Рафаэль с хриплым стоном кончает в меня, а я следую за ним, прогнувшись в спине, после чего просто висну на нем, упираясь лбом о его плечо и пытаясь восстановить дыхание. Раф откидывается назад на пол. Я лежу на нем, не в силах пошевелиться, и слышу, как гулко бьется мое сердце, восстанавливая привычный ритм. Рафаэль гладит меня по спине, заставляя прикрывать глаза от блаженства.

- Больше не сомневайся, - вдруг произносит он. Я удивленно приподнимаю голову и заглядываю в его глаза.
- В чем?
- Во мне и моих чувствах. Я же тебе сказал, что люблю тебя. Даже больше. Мне никто не нужен, кроме тебя. Если вдруг весь мир ополчится против меня, то мне будет наплевать, если ты будешь рядом со мной. Кроме тебя, мне никто не нужен. Верь мне.
- Верю, - выдыхаю я. – Потому что мне тоже никто не нужен, кроме тебя. Будь рядом со мной. Всегда.
Рафаэль тепло улыбается и качает головой.
- Ты пытаешься торговаться? Я же сказал, что буду рядом дольше, чем всегда. И на меньшее не согласен. Понятно?
Я послушно киваю.
- Вот и молодец, - Раф быстро целует меня в нос. – Чем сейчас займемся?
- Может, спать ляжем? – предложил я, чувствуя усталость во всем теле.
- Тогда сначала в душ, - мы оба одновременно смотрим в сторону ванной комнаты, а потом друг на друга. – Потом… через полчасика сходим.
- Или через часик, - шепчу я, возвращая голову на грудь Рафаэля.


Уже потом, несколько часов спустя, когда город был погружен в ночную тьму, а на небе светила луна, мы с Рафаэлем легли спать. Я уверен, что обычные пары спят прижимаясь друг к другу и обнявшись, но мне хватало и того, что он крепко держал меня за руку. И я, сонно глядя на его спящее лицо, подумал, что до рая действительно недалеко.



Автор сто раз поменял свое мнение об этой главе, пока писал ее и решил, что больше на такой подвиг не пойдет. И автор прячется в очень темном углу

Эпицентр ада

Проснувшись утром от тихой мелодии будильника, я нехотя открыл глаза, глядя в потолок, и с наслаждением потянулся, а потом перевернулся на бок и замер, улыбнувшись. Рафаэль спал лицом ко мне, положив одну ладонь под щеку и выпячивая нижнюю губу. Я еле сдерживался, чтобы не засмеяться, но не смог удержаться от того, чтобы провести по ней пальцем. Раф, не просыпаясь, отмахнулся от меня и перевернулся на спину. Я же униматься не собирался и, тихо приподнявшись на кровати, улегся сверху Рафаэля, невесомо касаясь пальцами его носа, брови с пирсингом, губ, ресниц.

- Игорь, - не открывая глаз, позвал меня Рафаэль, хриплым ото сна голоса.
- Мм? - протянул я.
- Я хочу спать.
- Нельзя. Нам надо на пары. И так вчера прогуляли, - негромко ответил я.
- Мы на машине, так что у нас есть в запасе еще двадцать минут.
- Не уверен, - прошептал я на ухо Рафу, захватывая губами его сережки. – Кажется, это становится моей привычкой, - и поерзал на нем, давая почувствовать свой стояк, задевая его. Глаза Рафаэля моментально открылись.
- Что ты имеешь в виду? - лукаво улыбнувшись, поинтересовался Раф.
- То, что это время тебе на душ и сушку волос, - ответил я, проводя рукой по волосам парня, и поднялся на ноги.
- Игорь! - возмущенно позвал меня Рафаэля, когда я уже почти вышел из комнаты.
- Я первый в душ, - оглянувшись через плечо, объявил я и не смог сдержать смешка, увидев совершено растерянное выражение лица Рафа.


[Я в шоковом состоянии наблюдал за тем, как Игорь скрывается в ванной и уставился в потолок. И вот что это было? Взял разбудил, дал вполне ясный намек, а затем сбежал!

Но несмотря на это я не мог удержать улыбку. Игорь был не похож на себя. Такой счастливый и до невозможности милый. Я влюбляюсь в него все сильней и сильней.

В ванной заработал душ, и я рефлекторно посмотрел в его сторону. Перед глазами предстала картина обнаженного Игоря под струями воды, и в горле резко пересохло. О, черт, хотел бы я это видеть в живую! Так, надо отвлечься. Может, поспать еще несколько минут? Я прикрыл глаза и тут же резко распахнул их. Не понял, а зачем Игорь меня разбудил, если первым пошел в душ? Если он думал, что я не успею высушить волосы, то должен был пропустить меня первым.

Я подскочил на кровати. Ну и тормоз же ты, Рафаэль!] 



- А ты не спешил, - с улыбкой заметил я, стоя в душевой кабинке и смотря на Рафаэля, что открыл дверцу в душ.
- Я тупил, - признался Раф, делая шаг в мою сторону и закрывая за спиной дверцу.

В следующее мгновенье он уже стоял под струями воды, его ладони обхватывали мое лицо, а мои руки обнимали его, а мы сами целовались. Ласково, тягуче-нежно, так что внутри все переворачивалось, и время замедляло ход. Наверное, я уже должен был привыкнуть к его поцелуям, но все же для меня каждый был, как первый.

Ладони Рафаэля скользят вниз, к шее, затем по плечам и груди назад, по спине, доходят до ягодиц и с силой сжимают их, заставляя прижаться к их хозяину всем телом. Я чувствую, как мне в живот упирается стояк Рафа, и начинаю непроизвольно тереться об него. Рафаэль шумно выдыхает, отрываясь от моих губ, а после начинает покрывать мое плечо быстрыми поцелуями. Одна его ладонь пропадает с моей ягодицы и почти сразу слышится грохот падающих флаконов с шампунями и гелями, в основном пустых, коих у меня бесчисленное множество. Руки все не доходили выбросить. Теперь половина этих флаконов валялась на дне душа. Грохот прекратился так же внезапно, как и начался. Даже несмотря на шум воды, я услышал, как открывается один из флаконов, а спустя несколько секунд почувствовал, как в меня проникает палец Рафа. От неожиданности я прикусываю нижнюю губу и впиваюсь пальцами в спину Рафаэля, хотя боли как таковой не чувствовал. Дискомфорт появился после второго пальца, но даже его я почти не замечал, отдаваясь наслаждению ласк Рафа. Когда же пальцы парня прошлись по простате, я уже в открытую застонал и совершенно не смущаясь, произнес:
- Раф… Хватит… Возьми меня.
- Ты уверен, что еще не рано? – немного обеспокоенно спросил он, заглядывая мне в глаза. Хоть его голос и казался спокойным, но я чувствовал, что на самом деле он еле сдерживается. Улыбнувшись, я придвинулся к нему и, выдыхая в губы, напомнил:
- Забыл? Если ты будешь телиться, то я сам тебя поимею.
В глазах Рафаэля на секунду зажигаются, полюбившиеся мне задорные искорки.
- Глядя на то, как ты получаешь удовольствие, я ловлю себя на мысли, что я не прочь попробовать, - и он проводит ладонью по всей длине моего члена.
- Ра-а-а-аф, - протяжно зову его, прикрывая глаза.

На несколько секунд он прижимается к моим губам своими, а затем разворачивает меня спиной к себе, заставляя упереться ладонями о стенку душевой и слегка прогнуться в спине, проведя по ней руками. Я тяжело дышу, прекрасно осознавая, что произойдет дальше, но все же не смог сдержать стона удовольствия, когда Рафаэль проник в меня. На какой-то миг в голове возникает мысль, что этот момент стоил всех моих мучений на протяжении почти десяти лет.

Рафаэль двигается медленно, неторопливо, раз за разом посылая по моему телу сигналы удовольствия и заставляя откинуть голову назад и подаваться навстречу его движениям. Из горла сами собой вырываются стоны наслаждения. Я просто плавлюсь, ощущая губы Рафа на спине, плечах, шее. Его ладони, покоившиеся на моих бедрах, вдруг скользят вверх, проглаживают лопатки, проходятся по моим рукам, а затем он переплетает свои пальцы с моими. Движения ускоряются, и спустя несколько минут Рафаэль кончает, слегка прикусив зубами мое плечо, а затем, все еще тяжело дыша, освобождает одну свою ладонь от моих пальцев и опускает ее вниз, обхватывая мой член. Я выгибаюсь назад, обнимая свободной рукой парня за шею, и прикусываю губы, чувствуя приближение оргазма. Тело напрягается, а после - резко расслабляется. Я облегченно выдыхаю, все еще держась за Рафаэля. Он обнимает меня, целуя куда-то в скулы.

- Давай останемся в этом мгновенье навсегда, – тихо шепчет он.

Я ничего не отвечаю, лишь поворачиваюсь к нему и целую.

С тобой я готов остаться в любом мгновении…


Выйти из дома вовремя мы все-таки не успели. Слишком долго простояв под душем, нам пришлось суматошно носиться по квартире, завтракая на ходу и то и дело сталкиваясь друг с другом, когда мы пытались одеться, опять же на ходу. И вместо того, чтобы паниковать и быть серьезным, я улыбался и тихо посмеивался. Рафаэль тоже не скрывал улыбку, хотя иногда он начинал ругаться, обращаясь к своим волосам, что никак не хотели нормально завязываться в хвост и грозился их вообще отрезать. Волосы на провокацию не поддавались и продолжали торчать во все стороны. Лишь с десятой, наверное, попытки ему все же удалось их завязать, и мы смогли, наконец, покинуть мою квартиру и отправиться в университет.

Несмотря на вторник и на раннее утро доехали мы почти без пробок, что было довольно удивительным, а самое главное - в запасе у нас оставалось еще десять минут, так что особо можно было не спешить.

- Парни, привет! – прозвучал голос позади нас. Я оглянулся и, увидев Наташу, расплылся в улыбке.
- Утро доброе.
- Издеваешься? – удивилась она, подавляя зевок, а потом почему-то пристально посмотрела на Рафаэля, что на ее приветствие кивнул головой, и, хмыкнув, начала стаскивать с себя шарф. – Хотя, похоже, для кого-то действительно доброе. Ты бы хоть счастье прикрыл, - усмехаясь, произнесла она, накидывая на шею Рафаэля свой шарф.
Я пораженно взглянул на нее. В глазах Рафаэля читалось не меньшее удивление. А потом я посмотрел на его шею и почувствовал, как щеки заливает румянец. Дома я как-то совсем не обратил внимания, что шею парня украшают засосы.

Наташа, увидев мою реакцию, засмеялась и, обойдя нас, пошла дальше по коридору, громко и немного фальшивя пропела:

- Я хочу быть с тобой. Жизнь прожить с тобой. Жизнь любить с тобой. Жить любимым тобой. Каждый день жизнь делить с тобой. Возвращаться домой, заправляя постель. Жизнь дарить с тобой. Обожать наших детей…
Мне показалось, что я покраснел еще сильней, поражаясь бестактности подруги.
- Что это было? – подал голос Рафаэль, повязывая шарф у себя на шее, как ему было удобно. Слава Богу, он был простым вязанным и черного цвета. Совершенно не разобрать, мужской или женский.
- Ничего, - ответил я. Признаваться, что эта песня у Наташи ассоциировалась с нами, мне почему-то было стыдно.

Раф внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а я удивился тому, что он не спрашивает, почему Наташа так спокойно отнеслась к тому, что мы с ним вместе, ведь для всех я встречался с девушкой, но, видимо, Рафаэль уже знал, что это ложь.

Перед аудиторией я немного замешкался, совершенно не представляя, как меня встретят одногруппники. Они будут только смотреть или еще шептаться, а может, начнут издеваться и отпускать различные неприятные шуточки.

Рафаэль, заметив мою нерешительность, слегка улыбнулся и, положив руку мне на плечи, чуть ли не затащил внутрь, объявляя:

- Всем привет, а вот и мы!

В кабинете действительно на несколько секунд повисла тишина. Я пробежался взглядом по одногруппникам и подумал, что прогулять два дня подряд не так уж и плохо, когда Илья так же весело и громко, как Рафаэль, отозвался:

- Привет! А мы уж было решили, что ты вчера приводил Игоря в норму старым проверенным способом «напиться и забыться» и сегодня вас ждать не надо.
- Держи карман шире! Это же староста! Он все убивается, что вчерашний день пропустил, - как ни в чем не бывало говорил Рафаэль.

Илья стоял уже возле нас, и я не мог оторвать от него взгляда, ожидая. Чего ожидая, я не знал сам. Но, кажется, дождался. Илья посмотрел на меня, нахмурившись, а затем глубоко вдохнув, выпалил на одном дыхании:

- Простименяябольшетакнебудуивообщеэтонеявиноватанаташа.
- Чего?! – девушка, сидящая за первой партой, подавилась, уставившись на брата.
- Что слышала. Ты ввела меня в заблуждение!
- Корн, да ты оборзел просто до безобразия, - Наташа медленно поднялась с места и обошла парту. Илья, сообразив, что нарвался, попытался спрятаться за мной и Рафаэлем, при этом случайно задев рукой мою руку. Его лицо тут же приняло виноватое выражение.
- Прости, я случайно, - извинился он и замер, уставившись на мое плечо с которого спокойно свешивалось запястье Рафаэля. Кажется, Илья только сейчас сообразил, что я это я, тот самый парень, который терпеть не мог прикасание других парней, а сейчас меня свободно касался Рафаэль. Глаза Ильи широко распахнулись. – Тебя можно коснуться?
- Конечно можно, - улыбнулся я. – Я же не приведение какое-нибудь.
- Нет. Серьезно? Я могу прикоснуться к тебе?

Вместо ответа я протянул руку для рукопожатия, которую Илья тут же затряс и отпускать, кажется, не спешил…

- Я тоже хочу! – вдруг воскликнул Ваня, срываясь со своей «камчатки» и кидаясь к нам. Вслед за ним подобрались и другие парни. Я еле сдерживался, чтобы не рассмеяться, чувствуя внутри облегчение, ровно до тех пор пока Шамиль не выкрикнул:
- Куча мала на Игоря!
- Что? – встрепенулся я и, поднырнув под руку Рафаэля, стал отходить назад. – Погодите! Стойте! Даже не думайте!
- Мы не думаем! Мы действуем! – задорно воскликнула Наташа.
- И ты, Брут! – обратился я к ней, а в ответ получил высунутый язык и ехидную улыбку.
- Третий курс, что здесь происходит? – раздался сзади меня голос нашего преподавателя Андрея Николаевича. Я облегченно выдохнул, поняв, что спасен.
- Ничего. Просто Игорь показывает нам упражнения для утренней зарядки, - соврала и глазом не моргнув Аня. А я лишь удивился тому, что и она втесалась в компанию ненормальных, что попытались меня задавить.
- Ну-ну, - протянул Андрей Николаевич, делая вид, что поверил ее словам. – Рассаживайтесь.

Все послушно стали садиться на свои места, а я на долю секунды замешкался, не зная садиться мне как обычно с Наташей или можно сесть с Рафаэлем. Все же про него группа ничего не знала. По их мнению, он лишь дружески меня поддержал вчера, поэтому мне казалось, что наше постоянное тесное общение может вызвать недоумение, а там уже и до правды не далеко.

Пока я думал, Наташа и Рафаэль с двух сторон подхватили меня за руки, и, скрестив взгляды, потащили к моему обычному месту, только теперь с одной стороны сидела Наташа, а с другой - Раф. Я улыбнулся, оказавшись между двумя близкими мне людьми, но в следующую секунду по обыкновению нацепил на себя маску старосты группы и, быстро окинув кабинет взглядом, объявил преподавателю, кого нет.


Пара прошла на удивление быстро и весело. Для меня, во всяком случае, а все из-за Наташи, которая требовала детальных подробностей того, что случилось вчера, причем в письменном виде. Первые несколько минут я сгорал от стыда от ее вопросов, но потом привык, а вот когда в нашу переписку вклинился Рафаэль, уже не мог сдержаться от тихого смеха.

Отношения между этими двумя были странные. Вроде бы дружеские, но все же присутствовала какая-то натянутость, словно им неловко друг перед другом. Это меня тоже забавляло. Наташа всегда вела себя самоуверенно, да и Рафаэль не отставал от нее, а тут…

В итоге, я впервые за годы учебы получил замечание. А еще понял, что учусь среди ненормальных, потому что они отреагировали на это аплодисментами и выкриками: «Игорь получил замечание!», «Круто!», «Молодец!», «Так держать!».

И, похоже, я тоже ненормальный, потому что не знаю, как отреагировал бы на это нормальный человек, но я почувствовал себя до невозможности счастливым. Мне даже захотелось встать и поклониться в шутку.

Следующая пара прошла относительно спокойно. Во всяком случае внимание преподавателя обошло меня стороной.
А после пары половина группы отправилась в столовую, и мы в ее числе. Правда по пути Илья, Ваня и Шамиль перехватили Рафаэля, сказав, что им надо кое-что быстро обсудить. Они потащили его куда-то в сторону лестниц, причем до тех пор, пока не скрылись с нашего поля зрения, Наташа умудрялась переругиваться с братом. И почему они не могут жить дружно?

Я вздохнул, вспомнив Дениса. Надо ему написать и рассказать обо всем, может, тогда он вновь начнет общаться со мной.

- Эй, Игорь, а какой сок-то брать твоему Рафаэлю? – оторвала меня от размышлений Наташа.
- Двухлитровый.
- Это я знаю, а вкус?
Я посмотрел на девушку, остановившись по середине коридора, чем вызвал недовольства у позади идущих, что не успев среагировать, врезались мне в спину.
- Не знаю, - я оглянулся назад. – Пойду быстро спрошу у него и вернусь.

Меня как-то не посетила мысль, что Рафаэль по возвращению сам может выбрать себе сок. Да и Наташа согласно кивнула, поэтому я, повернувшись назад, пошел туда, где скрылись парни, надеясь, что они все-таки если не за поворотом у начала лестницы, то где-нибудь рядом с ней.


[…Мои одногруппники в лице Ильи, Вани и Шамиля, перехватили меня по дороге в столовую и куда-то потащили. По тому, как Илья семафорил мне глазами, одновременно ругаясь с Наташей, я как-то сразу понял, что они от меня хотят, и все хорошее настроение резко пропало, медленно скатываясь за отметку ноль и опускаясь еще ниже. Ну хоть у них ума хватило поговорить в стороне.

Мы спустились на пролет между этажами, и парни, отодвинувшись в угол, чтобы не мешать редким прохожим, выжидающе уставились на меня, а я на них. Через минуту, поняв, что я не собираюсь начинать разговор, Илья подал голос:

- Как тебе это удалось? Что ты ему вчера такого наговорил, что сегодня он спокойно прикасается к парням, да еще и позволяет себя коснуться?
- Какая разница? – резко, а от того грубо ответил я. – Главное, спор я выиграл, поэтому забудем об этом.
- Шутишь что ли? – отозвался Ваня. – Мы столько лет незаметно пытались что-то сделать, но у нас ничего не выходило, а тут ты справляешься за какую-то неделю! Даже не за две, как мы обговорили, а за одну. Это круто, чувак! Ты что, психолог там какой-то? Залез ему в мозги и прочистил там все?
- Не ваше дело, - я начал потихоньку закипать. – Спор выигран? Выигран. А то, как я должен был этого добиться, мы не обговаривали, и тем более не обговаривали, что я все вам расскажу. Выигрыш можете оставить себе… И замяли это дело.

Парни были недовольны моим ответом, но все же кивнули. И вдруг Шамиль, побледнев, одними губами прошептал:

- Игорь…

Я нахмурился, не понимая, почему он позвал Игоря и обернулся назад. Мой взгляд сразу же натолкнулся на парня стоящего наверху лестнице возле перил. Он выглядел спокойным и расслабленным, а на губах была улыбка, вот только глаза…

Прошу, что угодно, только не этот взгляд…] 



Хотелось бы сказать, что я чувствовал себя разбитым, но это не правда. Я чувствовал себя мраморной статуей, что вдруг покрылось сетью трещин по всей поверхности. И казалось, что она вот сейчас треснет окончательно и развалится на множество кусочков, но каким-то чудом это не происходило. Чудом… Именно им я держался на ногах и продолжал улыбаться, смотря на Рафаэля. На самом деле я его не видел. Перед глазами мелькали воспоминания о вчерашнем дне, как кино на быстрой перемотке, но в какой-то момент чья-то безжалостная нога наступила на них, оставляя после себя грязный след, что складывалось в слово «ложь».

- Игорь, я все объясню, - поспешно и обеспокоенно заговорил Рафаэль, делая шаг ко мне, но я лишь покачал головой, улыбаясь еще шире.
- Не надо. Я все знаю. С самого начала знал. Сникерс, да? – усмехнувшись, спросил я, хотя прекрасно знал ответ.
Какой же я дурак! Слышал, как они заключали спор, и ничего не понял.


Парни, услышав вопрос, все как один побледнели и опустили глаза. Лишь Рафаэль продолжал на меня смотреть.

- Да ладно вам. Расслабьтесь, ребята. Я не в обиде. Я даже решил вам подыграть, так что все нормально.
- Правда? – тихо спросил Илья, глядя на меня как нашкодивший котенок.
- Конечно, - заверил я его. – Ладно, я пойду. Меня Наташа ждет.

Но вместо того, чтобы пойти в столовую, я кое-как добрался до ближайшего туалета, чувствуя как внутри меня что-то разрывается. Хотелось заорать. Громко. Отчаянно. Так, чтобы слышали все. И не только в университете, а во всем городе. Но вместо этого я цепляюсь ладонями за края раковины и судорожно дышу, пытаясь успокоиться. Мне хватает одного взгляда на свое отражение, чтобы я вдруг почувствовал приступ непонятного веселья.

Серьезно? Я поверил во все то, что говорил Рафаэль? Знал же, знал же в глубине души, что такого быть не может, что что-то тут не так и все равно поддался. Ну и дурак. Вроде же давно вышел из возраста, когда перестаешь верить в сказки и чудеса, а тут…

А тут…

А тут захотелось поверить. И к чему это все привело?

Надо успокоиться. Сделать вид, что мне все равно. Где моя маска безразличия, когда она так нужна?

Дверь в туалет открылась, и я в отражение зеркала увидел Рафаэля. Он почему-то облегченно выдохнул и произнес:

- Игорь, нам надо поговорить.
- Не надо, - отрезал я, отступая от раковины и поворачиваясь к нему, хотя на самом деле я повернулся к выходу, намереваясь уйти, но стоило мне только поравняться с парнем, как он схватил меня за локоть и развернул к себе, прижимая спиной к стене. Я не пытался вырваться или оттолкнуть его. Я лишь поднял на него свои глаза, и он вздрогнул, сам отпуская меня, но уже через секунду его ладони обхватили мое лицо, и он стал покрывать его поцелуями, совсем не заботясь о том, что мы находимся в туалете, и сюда кто-то может войти.
- Нет, нет, нет, Игорь, нет, прошу, - без остановки шепчет Рафаэль.
- Что нет? - безразлично спрашиваю я.
- Не смотри на меня так, умоляю, - в голосе Рафа настоящая мольба.
- Как?
- Так же, как и в первый раз, когда мы встретились. Словно твой мир разрушен, тебе больше не за что бороться и ты хочешь просто умереть. Все что угодно, только не это. Я люблю тебя. Действительно люблю. Верь мне. Да, спор был, но только благодаря ему я узнал тебя и полюбил. Умоляю, поверь мне, - Рафаэль говорил быстро, неразборчиво. Его голос то стихал, то становился слишком громким. Я чувствовал, как дрожат его руки. Видел его глаза, лихорадочно бегающие по моему лицу и, не выдержав, отвел взгляд в сторону, вглубь туалета.

Мне больно. Безумно больно. Кажется, я все-таки стал осыпаться мраморной крошкой. Я обману, если скажу, что хотел бы ему верить. Я не верил Рафаэлю. Я видел его, слышал его, понимал его, но это все было не важно. Я его не чувствовал. Несмотря на расстояние между нами в пару сантиметров нас разделяла друг от друга каменная стена, возникшая из ниоткуда.

Если бы не руки Рафаэля, удерживающие меня, я бы уже давно скатился по стене и, обхватив голову, разревелся бы как маленький.

Нет.

Обманываю.

Плакать не хотелось. Ничего не хотелось. Ни плакать, ни смеяться. Ни подбодрить себя, ни жалеть. Ни жить, ни умереть. Ни-че-го…

Взгляд бессмысленно скользит по туалету. Он был совершенно другим. Другие зеркала, раковины, плитка, стены, даже окно другое. Но здесь тоже есть четвертая от двери кабинка, пускай и сделанная из другого материала, и, глядя на нее, я видел то, что произошло в другом месте, но казалось, что здесь.

Я, выпускник школы, сижу на подоконнике, задумчиво смотря в окно и маленький, совершенно невинный Рома, стоящий у двери. Когда я поворачиваюсь к нему, он выглядит растерянным, но затем на его губах проступает доверительная улыбка, и мне будто сносит крышу. Я кидаюсь к нему, затаскиваю в кабину, сильно толкнув, Рома морщится от боли, в его глазах появляется страх и это распаляет меня еще сильней...

Я закрыл глаза больше не в силах наблюдать за всем этим и выдыхаю имя парня.

- Рома...

Прости меня. Прости меня мой маленький милый мальчик. Я не хотел причинить тебе боль, но причинил. Наверное, поэтому Бог оставил меня в живых, он хотел, чтобы я почувствовал хоть малую долю того, что чувствовал ты. Прости меня. Я понимаю, что мои извинения тебе не нужны, что ты их никогда не примешь, но если бы ты знал, как я сожалею.

- Рома? - в тишине туалета голос Рафаэля звучит оглушающе, возвращая меня в реальность и заставляя открыть глаза. Его лицо находится в паре сантиметрах от меня, а в глазах недоумение, изумление. - Что за Рома?
- Рома, тот, кого я действительно люблю, - собирая в кулак все свое мужество, твердо отвечаю я. - Я же сказал, что просто подыграл тебе, так что оставь меня в покое! - отталкивая Рафа от себя, произношу я. Он не сопротивляется и легко отстраняется от меня. На его лице вместе с недоумением проступает так же и неверие.
- Нет, - как-то обреченно шепчет он. В сердце что-то больно кольнуло, но я, продолжая удерживать маску с усмешкой говорю:
- Да, - а затем отлепляюсь от стены и уверенным шагом иду на выход из туалета, но стоит только закрыть дверь, как ноги перестают гнуться. Я кое-как иду вперед. Моя апатия вдруг сменятся безумным желанием оказаться дома.

Из головы вдруг вылетает вся планировка здания, и я забываю, где выход. Приходится постоянно останавливаться и осматриваться по сторонам, хотя это мало помогает, я все равно не имею представления, где нахожусь и просто иду туда, куда меня тянет.

- Игорь! – доносится до меня знакомый женский голос, и я замираю на месте, смотря вперед, а потом оборачиваясь. Наташа догоняет меня, кладя руку на плечо.
- Ты где… Боже, что с тобой? Ты похож на ходячего мертвеца! – восклицает чуть ли не на весь коридор девушка.
Я смотрю на обеспокоенное лицо подруги и чувствую, как появляется желание плакать.
- Это спор…
- Спор? Какой спор? Сможешь ли ты изобразить труп? Поздравляю, у тебя получилось! А теперь приходи в норму, а то мне страшно.
Я покачал головой.
- Наташ, Рафаэль поспорил на меня…
- Чего? – лицо девушки вытягивается, а я продолжаю говорить.
- С твоим братом, а еще Ваней и Шамилем. Он поспорил, что через две недели сможет спокойно меня касаться, а ему хватило лишь недели. Представляешь, какой молодец? За неделю справился! А еще прикол хочешь? Я слышал, как они спорят, только начало пропустил и не знал о чем спор, лишь на что.
Вся ситуация мне вдруг показалась до абсурда смешной и я не сдержал смешка. Но вот Наташа, кажется, не прониклась моей историей. Ее лицо наоборот помрачнело, и она, обхватив мою шею руками, притянула к себе.
- Успокойся! – произнесла она, как приказ. Я послушно сжал губы. – Дыши глубже. Я не знаю, что говорить в такой ситуации, но думаю, тебе это ничем и не поможет… Черт, Игорь, прости, я такая беспомощная. Тебе сейчас моя поддержка нужна, а я не знаю, что делать. Пытаюсь представить себя на твоем месте, и такое чувство, словно грузовик переехал.
- Наковальня, - шепчу я.
- Что?
- Чувство, словно на тебя наковальня упала, - послушно повторяю я.
- Даже так… Что мне сделать?
- Прикрой меня. Я думал, у меня хватит сил сделать вид, что их спор не волнует меня, но не получается. То плакать хочется, то смеяться, то ничего не хочется.
- Хорошо. Ты домой?
- Да, - кивнул я, убирая руки девушки от своей шеи.

Разговор с Наташей помог мне хоть немного прийти в себя, и я уже без проблем нашел выход. А поздно вечером, когда на небе уже появились первые звезды, я почти бесшумно открыл входную дверь, и, очутившись в коридоре, уже не таясь, прокричал:

- Мам, пап, я дома! 

Save your soul


У судьбы курок на взводе,
Неслучайно все, что происходит.
Она то лечит от тоски,
То разбивает сердце вдребезги.



Родители одновременно очутились в прихожей: мама из кухни, а папа из зала.  

- Игорек! – синхронно воскликнули они, бросаясь ко мне. Мама, на несколько секунд опередив папу, крепко обняла меня и поцеловала, а вслед за ней это же проделал и папа.  

Я улыбался, отвечая на их объятья и подставляя щеки для поцелуев, но смотрел за их спины, где в дверях своей комнаты стоял малой. Он выглядел совершенно спокойно, словно все это время я жил вместе с ними и приехал не из другого города, а вернулся с вечерней прогулки. Вот только стоило нашим глазам встретиться, как Денис слегка прищурился. Он всегда так делал, когда понимал, что я хочу с ним поговорить о чем-то, что мог рассказать только ему. И я ждал, что он поступит так же, как и всегда. Кивнет головой и укажет на мою комнату, но он поступил иначе. Хлопнул дверью своей комнаты, закрываясь там.  

- Денис! – моментально отреагировала мама, оборачиваясь на хлопок. – Немедленно выйди из комнаты и поздоровайся с братом!
Ответом ей послужила громкая музыка.
- Денис! – уже закричал папа.
- Не надо, - я отрицательно покачал головой. – Все в порядке.
- Ох, сынок! – мама вновь вернула внимание мне и стала расстегивать мою куртку, словно я был маленьким ребенком. – Ты почему не сказал, что приедешь? И что там с учебой? Сейчас же занятия идут.
- Я договорился, - тепло улыбаясь, ответил я. Ложь, конечно, но родители даже представить себе не могут, что я могу соврать им.
- И на сколько договорился? – подключился к допросу папа, утаскивая к моей комнате средних размеров сумку.
- На неделю.  

Это уже было правдой. Побуду тут неделю, успокоюсь, а потом вернусь. Возьму академический отпуск или переведусь в другой университет, возможно даже в другом городе. Сбегу, одним словом. Я понимаю, что это будет красноречивей всех слов, и что Рафаэль все тут же поймет, но я просто не мог заставить себя находиться с ним в одном помещении. Стоило мне представить, что он рядом, как я сразу терялся и превращался в статую. Не хочу так жить.  

Хотя жить я сейчас вообще не хочу.  

Я не вижу своего будущего. Лишь механические действия, которые от меня все ждут. Окончания учебы, устройство на работу… Но то, что должно разбавлять их для меня, остается загадкой. Вновь поверить кому-то и влюбиться я просто не смогу. Две мои любви оказались несчастными, поэтому с меня хватит.  

Я думал обо всем этом, одновременно рассказывая родителям о своей учебе и недавнем соревновании. Их глаза так знакомо горели гордостью за меня, и от этого становилось хуже. Сказав, что устал с дороги и хочу принять душ, я спрятался от них в ванной комнате, где, действительно, принял душ. Думал, что, стоя под струями воды, смогу смыть с себя сегодняшний день, свою усталость и боль. Наивно сверх меры. Это я понял, когда закрыв глаза, поневоле окунулся в воспоминания об утре.  

«- Давай останемся в этом мгновении навсегда»

Лжец! Чертов лжец! Будь ты проклят! Ты, твоя семья, все твои близкие! Хочу, чтобы ты умер! Медленно, мучительно, задыхаясь в агонии от боли, без возможности ее унять! Умри, умри, умри, умри! Исчезни! Пускай тебя никогда не было. Пускай я лишь выдумал тебя. Уж лучше это. Уж лучше я буду шизофреником, чем ты в действительности существуешь.  

Сколько же мне еще расплачиваться за свой грех?..  

- Сыночек, солнышко, все хорошо? Ты уже час там сидишь. Я ужин приготовила, выходи, покушай.

Голос мамы возвращает сознание. Я провожу ладонью по лицу, убирая воду, и как можно беззаботней отвечаю:

- Хорошо. Спасибо. Я сейчас.  

Я слышу удаляющиеся шаги мамы и выключаю воду, потянувшись за ближайшим большим полотенцем. Наскоро вытеревшись, я прошел к себе в комнату и, быстро одевшись, схватил выключенный телефон, снимая крышку и вытаскивая сим-карту. Покопавшись в ящиках компьютерного стола, я нашел другую сим-карту, с местным номером, и вставил ее на место московской. Руки во время этого действия чуть подрагивали. Было невыносимое желания все же включить телефон перед тем, как вытащить сим-карту и проверить, звонил ли кто-нибудь, точнее звонил ли один единственный человек, но я сдержал свой порыв. Я боялся своих чувств, и тех, что могли накрыть меня, если звонки были, и тех – если звонков не было.  

Иногда неведенье – это хорошо.  

В деканат я позвонил, еще находясь в Москве, и сообщил, что уезжаю по семейным обстоятельствам. Наташа же знает мой второй номер, и, не дозвонившись на один, я уверен, она начнет атаковать звонками другой.  

Так что все мелкие проблемы решены, осталась лишь одна…  

Когда я появился на кухне, то мама моментально засуетилась, накладывая мне ужин и поминутно интересуясь, не хочу ли я еще чего-нибудь, а папа отключил звук у телевизора и продолжил свои расспросы про учебу и моими ближайшими планами. Из комнаты Дениса все так же раздавалась музыка. Выходить он явно не собирался. Когда же я поинтересовался у родителей, ужинал ли малой, то они проигнорировали меня. Я вздохнул. Все меняется, весь мир меняется, кроме отношений в нашей семье. То ли радоваться этому постоянству, то ли огорчаться...  

Освободился я от допроса родителей ближе к двенадцатому часу, и то только потому что им завтра надо было рано вставать на работу. Музыка к этому времени играть перестала, а это значило, что и дверь в комнату Дениса открыта. Я без раздумий постучал и сразу открыл ее, заходя внутрь. Братишка находился на кровати с учебником истории в руках.  

- Привет, - улыбнулся я. – Мы можем поговорить?
Денис поднял на меня глаза.
- Ты решил признаться родителям в своей ориентации? – холодно спросил он.
- Нет.
- О… Ты решил рассказать им, что изнасиловал Рому?
- Нет, - я чувствовал себя первоклашкой под грозным взглядом директора.
Малой слегка нахмурился, недоуменно глядя на меня, а затем спокойно сказал:
- Значит, нам не о чем говорить.  

В горле образовался странный комок, хотелось застонать. Я чувствовал себя так, словно тону, а Денис был моим спасательным кругом, который почему-то все удалялся и удалялся от меня.  

- Денис… - тихо позвал я его, но продолжить не успел. На кровати, рядом с братом, зазвонил мобильный, который он поспешно схватил, улыбаясь при этом так, как не улыбался до этого никогда. И он, напрочь игнорируя меня, ответил на звонок:
- Привет… Нормально, а ты?...

Я, понимая, что разговор не состоится, вышел из комнаты и прислонился к двери спиной.

- Нет, все хорошо, просто этот приехал… Ага… Джино, я что, по-твоему, идиот? Конечно, я не скажу Роме! Мне самому противно рядом с ним находиться. Давай вообще сменим тему… Я надеюсь, на мотоцикл ты еще не садился?... Да. Потому что ты запросто можешь наплевать на слова врачей и поехать гонять… И будут правы… Не меньшая зараза, чем ты… Я соскучился. Скорей бы выходные… Да знаю я, что неделя только началась, ну и что? Ты разве не скучаешь?... Сам ты девчонка… Это не намеки, а открытый текст… Да ладно тебе, я же шучу… И кто после этого девчонка?... Оба? Значит мы лесбиянки? Ты иногда такой дурак… Да-да, поднимаешь, и не только настроение… Я извращенец? То есть, ты бы предпочел, чтобы у меня на тебя не вставал?... Чего? Так вот, чего ты хочешь! Поиметь меня! Только после того, когда Паша все-таки даст Роме поиметь его… Не смеюсь я, тебе это кажется… Они самые… Я тебя тоже люблю. И скучаю… Какой сюрприз?... Черт, Джино, мне уже страшно. Что ты задумал?... Скажи хотя бы, никто не пострадает?... Слава Богу… Да? А по-твоему, это я ворвался с пистолетом наперевес и заявил, что это похищение?... Блин. Ну, я лишь компанию составлял, а этот гениальный план пришел все-таки в твою голову!... Весело, весело. С тобой не может быть не весело…  

Я оторвался от двери, не в силах больше слышать счастливый голос Дениса, и на деревянных ногах дошел до своей комнаты.  

У моего брата есть парень, и у них все хорошо.
Меня называют безликим «этот».  

Руки трясутся так, что страшно становится. Я кое-как смог достать упаковку таблеток, что выписал последний психолог и, не запивая, проглотил сразу три штуки, чтобы хоть как-то успокоиться, а потом подумав, выпил еще и снотворного. Все равно без него сегодня вряд ли смог бы заснуть.    


Утром не хотелось просыпаться. Даже не то, чтобы просыпаться, а просто открывать глаза. С закрытыми я мог потешить себя надеждой, что Рафаэль все же рядом со мной. Лежит в паре сантиметров от меня, и, если я протяну руку, то обязательно коснусь его. Меня совершенно не смущал тот факт, что за стенкой ходят родители, собираясь на работу, что я слышал их тихие голоса, что Денис шумел. Мне все равно казалось, что Рафаэль рядом, лишь протяни руку… Но я не протягивал. Отчего-то осознание, что я не смогу коснуться его с закрытыми глазами приносило больше боли, чем тот факт, что открыв глаза, я его вовсе не увижу. Возможно, потому что с закрытыми я мог помечтать, а это больно, когда твоя мечта оказывается несбыточной.  

Входная дверь хлопнула, вначале один раз, а спустя несколько минут – второй, и наступила тишина.  

Я глубоко вдохнул, сминая в кулаке простынь, и резко распахнул глаза. Я был в комнате один, что вполне естественно. Я знал это, понимал головой, но в сердце все равно появилась тянущаяся боль. Такая вязкая, противная, будто в груди что-то рвали на части, причем это «что-то» рваться не хотелось, поэтому все происходило медленно.  

Навалилась апатия. Хотелось лежать на кровати, смотреть в потолок и больше ничего. Но это было бы роскошью для меня. Я должен подняться на ноги, привести себя в порядок, заставить улыбаться. Жить дальше.  

Жить дальше…
Хах…
Жить дальше…
Правда что ли?
Жить дальше…
Как?!  

Ммм… Ненавижу!  

Я резко сажусь на кровати, закрывая голову руками и сжимая в ладонях собственные волосы.

- Черт, черт, черт… Возьми себя в руки. Ну же! Возьми себя в руки! – я с шумом дышал через рот, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться. – Хорошо. Все хорошо… Ну же! Ну!  

Не знаю, сколько я так просидел, нарушая тишину комнаты собственным дыханием, но в какой-то момент я задышал через нос и отпустил волосы, поднимая голову и глядя перед собой. Я не успокоился и не взял себя в руки, и не почувствовал прилив сил для борьбы, да и желания бороться не было. Я сдался. Опустил руки…  

Руки… Голова нещадно заболела, да так что сквозь зубы вырвался непроизвольный стон. Что? Что? Что? Какая-то мысль упорно ускользала от меня, не давая себя поймать и тем самым принося еще больше боли. И, в конце концов, я просто не выдержал и махнул на это рукой. Мне и так плохо, не хватало еще головной боли.    


Ближе к обеду, когда я все же смог подняться с кровати и более-менее привести себя в порядок, сидя на кухне и отстраненно глядя в окно, помешивая давно остывший чай, позвонила Наташа. Назвала меня идиотом, потому что я уехал, и потому что не предупредил ее, и потому что сказал Рафаэлю, что не люблю его. А еще сказала, что она врезала ему за меня. И что Рафаэль, судя по лицу, не спал всю ночь, а судя по одежде – не ночевал дома.  
От этих слов сердце опять заныло, и появилась жгучая тоска, печаль.  

А Наташа продолжала говорить. Рассказала как заволновало мое отсутствие Илью, Ваню и Шамиля, как она соврала им, что я просто заболел, и как вбивала им в голову, что навестить меня плохая идея, потому что я болен, слаб, мне не до гостей, и вообще у меня маленькая квартира и такую ораву не поместит.  

А потом она пыталась привести меня в чувство. Говорила, чтобы я взял себя в руки, словно я не пытался, что все проходит, и мне обязательно станет легче. Слова «скоро» и «в ближайшее время» она не употребила. Понимала, что это явная ложь. Легче станет, но не сейчас, не через день и даже не через неделю.  

А еще она обещала, хотя это было больше похоже на угрозу, что, как только я вернусь, она, не слушая мои возражения, затащит меня в гей-клуб и найдет там для меня самого лучшего парня. И как только он поймет, какой я хороший и весь такой положительный, то передумает просто перепихнуться и решит завести со мной отношения. А Рафаэль пускай лапу сосет, раз он такой мудозвон. Именно такая характеристика была выцарапана на боку его автомобиля. Наташа сказала, что он вообще должен сказать спасибо за то, что пострадала машина, а не сам парень, когда она стаскивала с него свой шарф. Уж очень ей хотелось затянуть его, да посильней.  

А потом вновь вернулась к тому что я идиот, ведь в тот момент когда она забирала шарф, Рафаэль рассказал ей о том, что я сказал ему в туалете. Она кричала, что это не выход из ситуации, что я просто решил спрятаться и сбежать этими словами, вместо того, чтобы твердо встретить неприятность.  

Неприятность…  

Неприятность - это когда ногу ломаешь, а на носу соревнования…
Или кошелек теряешь, а там были все деньги…
Или компьютер перестает работать, а курсовая была только закончена…
Или когда проезжающая мимо машина водой из лужи обливает, а одежда вся белая…  

Вот это неприятности. А то, что ты для любимого человека являлся объектом спора – это личный апокалипсис. Хуже него может быть только настоящий. Да и то, ты, наверное, порадуешься ему, ведь больше не придется мучиться.  

Настроение, которое Наташе удалось хоть немного приподнять, было вновь испорчено, и я постарался как можно быстрей попрощаться с ней, чтобы вернуться к своему чаю и виду из окна.  

Через час пришли родители на обед, и я как хороший сын составил им компанию, попутно расспрашивая, как прошло утро и кивая головой по мере их рассказа. Спустя полчаса, со школы вернулся малой. Он, не говоря ни слова, закинул рюкзак к себе в комнату и вновь убежал. Я выглянул в окно, чтобы посмотреть в какую сторону он направился, но Денис лишь перебежал двор и зашел в подъезд дома напротив. Там жил Паша. Лучший друг моего младшего братишки. Нынешний парень Ромы.  

Рома…  

Говорят, первая любовь не забывается, и встреча с ней всегда волнительна. У меня повод для волнения есть, причем весомый такой. Правда, я не думал, что мы с ним все же когда-нибудь увидимся. Вряд ли бы хотел видеть меня после того, что я сделал. Я столько раз хотел извиниться перед ним лично, но каждый раз останавливал себя. Я живое напоминание того, что случилось с ним, того, что он, наверняка, хочет забыть всеми силами, поэтому я не придумал ничего лучше, как просто исчезнуть из Роминой жизни. Исчезнуть и никогда не появляться.  

Но как говорится: «человек предполагает, а Господь располагает».  

Вот и наши пути вновь пересеклись в кафе. Он был все таким же маленьким, милым, очаровательным и… не моим.  

Не моим… Потому что у меня не было прав на него, но так хотелось. Поэтому я повел себя как придурок, оскорбив его.  
Не моим… Потому что он принадлежал другому. Тому, кому казалось все равно на чувства Ромы.  

Не думал, что могу так ревновать. От злости даже не следил за своим языком, за что и получил потом от Паши.  

Я тихонько усмехаюсь, вспомнив, как Паша вырубил меня одним ударом. Ничего. Заслужил. А Рома, наверное, с ним сейчас как за каменной стеной. Надеюсь, он сейчас счастлив.  

- Игорек, солнышко, что ты собираешься сегодня делать? – отвлекает меня от моих мыслей мама, одновременно ища что-то в своей сумочке.
- Думаю в школу сходить, учителей навестить, - говорю первое, что приходит на ум.
- Сходи обязательно. Они тебя очень рады будут видеть.
- Схожу, - кивнул я. – А вы уже уходите?
- Да.
- Так рано…
- Игорек, ты чего? Обед уже к концу подходит! – удивилась мама. Я ничего не ответил, лишь встал из-за стола проводить их до двери. Папа молча, только махнув рукой, вышел из квартиры, а мама быстро чмокнула меня в щеку и, пожелав приятной прогулки, ушла.  

Я опять остался один, моментально почувствовав себя хуже некуда. Все же когда родители рядом, мне куда проще, ведь приходится притворяться что у меня все хорошо, а когда я один, то маска спадает сама по себе.  
Что же мне делать? Сейчас и вообще. Если делать ничего не хочется. Даже валяться на кровати. Даже просто шевелиться. Стоять бы вот так вот в коридоре до скончания веков. Кажется, я действительно превратился в статую, которая двигается, только если ее подвинуть.  

Я выдохнул, собираясь сделать шаг, но так его и не сделал. Я не хотел идти ни на кухню, ни к себе в комнату, ни в гостиную, ни схватить свою куртку и пойти на улицу.  

- Как же все это бесит. Какого черта ты ко мне прицепился? – обратился я вслух к Рафаэлю. – Оставь меня в покое. Ты мне не нужен.  

На последних словах апатия вдруг сменилась злостью. Я широкими шагами дошел до своей комнаты и с силой распахнул дверь. Она ударилась об стену и отлетела назад, но я вовремя выставил руку, не давая ей закрыться или ударить меня. Пройдя внутрь, залез в свою сумку, вытаскивая таблетки и выпивая парочку. Все. Теперь надо подождать пару минут, пока таблетки подействуют, и не будет никакой апатии, а так же злости или еще чего-либо. Только умиротворение.  

Я прикрыл глаза, кивая сам себе, и улыбнулся. Пальцы сами по себе сжали края сумки, а в следующее мгновенье она уже летела в стену, гулко ударившись об нее.  

- Успокоиться, да? Смеетесь? – неизвестно у кого спросил я. Меня всего потряхивало. Хотелось вцепиться во что-нибудь и разорвать это на части. Я подлетел к кровати и схватив с нее подушку, так же запустил в стену. – Да как тут можно успокоиться?! Ненавижу! Чтоб тебе пусто было! Чтоб твой отец не дал тебе уничтожить его фирму, и ты навсегда стал бы его рабом! Да чтоб тебя машина сбила, а вместо того чтобы сдохнуть ты бы остался без ног, глухой, слепой и немой! И чтобы все лицо шрамы покрывали!  

Из легких вышел весь воздух, и я зашипел. Вместе с воздухом, тело покинула и ярость. Таблетки начали действовать. Я опустился на пол рядом с кроватью, упираясь спиной об нее, и положив голову на матрас, посмотрел на потолок. Дыхание после криков выровнялось, и я, махнув рукой, пробормотал:  

- Ай, да иди ты к черту. Живи, как хочешь, и делай, что хочешь. Меня это больше не касается.

Я поднялся на ноги, и прошел на другую сторону комнаты, чтобы подобрать подушку и вернуть ее на кровать, а затем – в гостиную, где развалившись на диване, стал бесцельно щелкать пультом, в поисках чего-нибудь интересного по телевизору. Идти куда-то, тем более в школу все же не хотелось, а это хоть какое-то занятие.  

Ближе к четырем часам дня, я вспомнил про грязную посуду, что осталась с обеда, и вымыл ее, попутно решив приготовить ужин, а пока фарш размораживался в микроволновке, немного прибрался в квартире.    В общем, к приходу родителей квартира сияла, а в духовке подходили макароны-ракушки, заполненные фаршем и покрытые сверху сыром. Когда мама и папа это увидели, то тут же стали нахваливать меня и обсуждать между собой как им повезло с сыном. Ровно до прихода Дениса. При виде него, они сразу же поморщились и начали читать ему нотацию. Малой же в ответ поступил как всегда. Закрылся у себя в комнате и включил музыку.  

Я вздохнул, глядя на захлопнутую дверь. Как бы мне хотелось, чтобы он нормально общался с родителями. Но я прекрасно понимаю, что это не вина малого, а именно мамы и папы. Они отталкивают от себя Дениса. И я совсем не удивлюсь, если по окончании школы, он просто уйдет из семьи. Вот только я этого не хочу. Не хочу терять брата, пускай он со мной и не общается. Но что я могу сделать?..  

Так закончился мой первый день пребывания дома. Оставалось, как я думал, еще шесть…    


Следующий день для меня начался, как и предыдущий: с тихих переговоров родителей и топота Дениса. Вот только в этот раз я не стал отлеживаться в постели и теша себя каким-то надеждами и фантазиями, а рывком сев на кровать, открыл глаза. Вставать не хотелось, но я все же заставил себя подняться с кровати и выйти в коридор.  

- Доброе утро, - хрипло поприветствовал родителей.
- Доброе, - отозвался папа, проходя мимо меня в одних трусах и с газетой в руках.
- Солнышко, а ты чего так рано встал? – заботливо поинтересовалась мама, и тут же без перехода рыкнула на Дениса, что выходил из кухни: – Смотри, что ты наделал своим топотом! Брата разбудил!
Денис закатил глаза и трагически произнес:
- О, Боже, что ж теперь делать? Пойти повеситься, что ли?
- Не дерзи матери! – воскликнула мама, разворачиваясь к нему и отвешивая малому подзатыльник. Он ощерился.
- Было бы неплохо, - добавил папа. Я вскинул голову в сторону папы, думая, что мне это послышалось.
- Точно! Как я мог забыть о вашей секте! У вас же тогда будет тема для обсуждения. Будете целый месяц мусолить то, как поработил меня Сатана! – совершенно спокойно ответил Денис. Казалось, что слова отца его совсем не задели.
- Не произноси это имя в нашем доме! – выходя из себя, прикрикнула мама.
- Сатана - это не имя, а скорей руководящая должность, а имя это Люцифер.
- Денис! Немедленно закрой свой рот и марш в свою комнату! – заорал папа, да так, что я вздрогнул. – Ты наказан! Не смей целую неделю выходить из своей комнаты! Даже в школу.
Денис посмотрел на него, удивленно приподняв брови, а затем, фыркнув от смеха, направился к себе, пробормотав напоследок:
- Пиздец, какое страшное наказание.  

Дверь хлопнула. Заиграла музыка.  

Мама тяжело выдохнула, закрывая лицо ладонями, папа подошел к ней сзади, приобнимая за плечи:  

- Успокойся, дорогая, все хорошо. Не обращай внимания на этого недомерка.
Мама закивала головой, убирая руки, и ответила:
- Да, ты прав. Давай собираться, а то мы уже опаздываем. Игорек, проследи, пожалуйста, чтобы твой брат не выходил из комнаты.  

Я мог лишь кивнуть, все еще находясь в шоке от увиденного и услышанного. Да, отношения между родителями и Денисом всегда были плохими, но когда они успели перейти в открытую ненависть? Так же нельзя! Мы одна семья, мы должны поддерживать друг друга и всячески помогать!  

Сказал человек, который боится признаться родителям не только в своей ориентации, но и в том, что ему плохо.  

Просто цирк какой-то с несмешными клоунами. И пристрелить жалко, и смотреть сил нет…  

Пока я думал обо всем этом, готовя себе завтрак, родители ушли на работу. Из комнаты Дениса все так же доносилась музыка.  

…Мы подарили друг другу молодость,
Теперь подарим друг другу билеты
Во взрослую черствую жизнь.
Я чувствую, что ничего не чувствую,
Так скажи мне, скажи мне,
Как это перетерпеть?
Я не хочу пить, но как это перетерпеть?.. 


Услышав последние строчки, рука с чайником дернулась, проливая кипяток мимо. Я рефлекторно отпрыгнул в сторону, пропуская следующие строчки, но когда услышал другие, внутри все заледенело.

  …Я падаю, даже когда ты держишь.
Я погас раньше, чем твоя надежда.
Нам с тобой нечего скрывать под одеждой.
Мы такие родные, но не будем прежними… 


Не выдержав, я зажал уши руками, мотая головой.  

- Не думай об этом, не думай. Это просто текст песни, в нем нет смысла. Обычный текст.  

Боже, сколько же я еще буду обманывать себя и окружающих во всем? Я хоть когда-нибудь скажу правду?  

Развить эту мысль я не успел, так как у Дениса заиграла следующая песня, а я автоматически прислушался.

Заблудился на пути,
И куда не знаешь идти,
Все равно увидишь знак,
И поймешь, что все будет так.  
Ты не можешь все понять,
И боишься все потерять,
Посмотри, вокруг себя,
Этот мир, он для тебя. 


 Да он издевается!  

Будет все хорошо!
Будет все хорошо!  
Вон он я, смотри
Сверху на меня,
Я стою один.
Улыбаюсь я.
Даже если гром,
Разразит меня,
Будет все ок
Точно знаю я! 
 

Конечно, будет все хорошо, ведь шанс выжить просто минимальный, а у мертвых проблем нет. Вот только впервые в жизни я четко осознавал, что не хочу умирать, а все из-за этой дурацкой песни. Слишком музыка веселая. Откуда она вообще у малого? Он же раньше такое не слушал!  

Машина, квартира, красивый и загородный дом,
Большой холодильник, в котором еды немерено,
Удобное кресло, бассейн, камин и вся фигня,
Так жить интересно, но это не про меня.  

Нет денег совсем, да денег нет.
Нету совсем, да-да-да-да-да денег нет.
Нет денег совсем, да денег нет.
Нету совсем, да-да-да-да-да денег нет. 


Я захохотал в голос, и, не удержавшись на стуле, свалился на пол, продолжая смеяться. Кто-то определённо испортил музыкальный вкус моего брата. Но я должен поблагодарить его, потому что лежа на полу и посмеиваясь, я хоть на короткое время, но чувствовал облегчение. Дышать стало свободней, да и улыбаться специально не надо было. Губы сами собой были растянуты в настоящей улыбке, и я непроизвольно повторял припев песни. Даже когда она закончилась, я, поднявшись с пола, продолжал ее напевать, выпивая слегка остывший чай и хрустя гренками.  

Я до сих пор чувствовал боль в груди, но она уменьшилась на какую-то треть, словно что-то теплое и солнечное, прикоснулось к ней. Оно еще пока не может залечить мою несуществующую рану, но я вдруг осознал, что когда-нибудь это произойдет. Боль пройдет и останется лишь рубец на память. Надо лишь подождать и перетерпеть заживление.  

Глубоко дыша, я еще некоторое время посидел за столом, а затем встал, чтобы убрать все после завтрака и вымыть посуду, одновременно решая, чем бы заняться. Покидать квартиру все еще не хотелось, но под такую громкую музыку телевизор не посмотришь. Поэтому я решил перечитать что-нибудь из книг, что стояли у меня в комнате на полках. Но почему-то стоило мне только переступить порог комнаты, как вновь вернулась апатия. Первым порывом было выпить таблетки, но я зачем-то одернул себя. Надо учиться жить без них, ведь не всю жизнь мне их глотать.  

С этими мыслями я прошел к кровати и рухнул на нее, закутываясь в одеяло. Музыка грохотала, но я ее уже не слышал, моментально вырубившись. Похоже, мой смех был вызван вовсе не песней, а сдавшимися нервами и теперь мне нужен был отдых.    


Звонок в дверь трещал, не прекращая, заставляя глубже залезть под одеяло, но даже там противный звонок находил меня. Морщась, я все еще пытался ухватиться за остатки уходящего сна, но это уже было бесполезно – к настырному звонку присоединилась музыка из комнаты малого. Застонав, я все же вылез на свет Божий и, все еще плохо соображая со сна, потопал в коридор, но меня опередили. Закончилась одна песня, а другая еще не началась, давая несколько секунд тишины. Относительной, ведь звонок продолжал трещать. Денис, похоже, услышал его, потому что следующая песня так и не заиграла, за то послышался бодрый топот ног, что направился к входной двери. Я приоткрыл свою дверь и выглянул наружу. Как раз вовремя, Денис, полностью распахнул входную дверь и наполовину высунулся из квартиры. Перед ним стоял высокий, наверное под два метра, брюнет в очках в тонкой металлической оправе.  

- Джино? - неуверенно спросил Денис. Парень широко улыбнулся.
- Я за него. Джино больше нет, есть только Дис. Угостишь чаем или я зря ехал?
- У меня родителей дома нет, так что никакого чая, - скороговоркой ответил малой, встаскивая парня в квартиру и одновременно наклоняя для поцелуя.  

Я ошарашенно замер, наблюдая эту картину. На долю секунды мне показалось, что внутри меня лопнул маленький шарик, и его содержимое теперь разъедало все внутренности.  

Зависть.  

Самая настоящая, черная зависть.  

Я закрыл дверь, чтобы не видеть этого. Рана, что казалось начала потихоньку затягиваться, вдруг вновь стала кровоточить, но к боли от этой раны, присоединилась еще и другая. Боль от слов Дениса. Родителей дома нет. Меня он в расчет не берет. Не боится? Не стесняется? Нет. Я для него просто не существую.    К зависти присоединяется обида.  

Я мечусь по комнате, пытаясь прийти в себя, успокоится, придумать какой-нибудь весомый довод не обращать на это все внимания. Надо отвлечься, заняться чем-нибудь. Я хотел почитать! Сейчас самое время, в квартире тихо, ни что не отвлекает…  

Схватив первую попавшуюся книгу, я плюхнулся на кровать, упираясь спиной в стену, и открыл первую страницу, пытаясь погрузиться в выдуманный мир, но ничего не выходило. В конец разозлившись после того, как пришлось пятый раз перечитывать один и тот же абзац, я полностью сосредоточился на книге, отбросив все мысли.    

Спустя двадцать минут я уже не думал ни о чем, кроме Грея Пирсона и отряда «Сигма», когда по квартире разнесся довольно громкий стон. Рука дернулась, вырывая страницу. Стон повторился.  

Денис… Сученок маленький, ты же это специально делаешь! Ты мог включить музыку, но не включил… Убью, мелкого паразита, и прикопаю во дворе.  

Тихо ругая малого и стараясь не акцентировать внимания на стонах, я вытащил из сумки свои наушники и включил музыку на телефоне, чтобы не слышать того разврата, что творился в квартире.  

Надеюсь, они успеют закончить до прихода родителей на обед, хотя до этого еще целых два часа…


Я угадал. Где-то через час квартира вновь наполнилась тишиной, и я смог вернуться к чтению, лишь иногда отвлекаясь на ходьбу, голоса и смех за дверью.  

Не знаю, сколько это продолжалось, но от книги меня оторвал дикий, переполненный ненавистью ор папы:  

- Что это за хуйня?!  

Я подскочил с кровати, как заправский солдат и кинулся в коридор, недоумевая, что могло стать причиной такого поведения папы, ведь до этого я никогда не слышал, чтобы он ругался матом.  

Не успел я открыть дверь, как на меня упал парень Дениса в одних трусах, повалив на пол.  

- Не смей его трогать! – заорал не хуже отца малой.  

Я из-за плеча, лежащего на мне парня, посмотрел на то, что происходило в коридоре. Папа был просто багровым, с перекошенным в отвращении лицом и невероятно диким взглядом, от которого по коже пошли мурашки. Денис же стоял спиной к нам, поэтому его лицо я не видел, но вот ладони, сжатые в кулаки, разглядел.  

- Неужели спалились? – предположил я, совсем не ожидая ответа, но он последовал.
- Ага. А вот нечего приходить домой раньше времени, - поделился со мной парень малого. Имя никак не вспомню… Слишком странное оно.
- Ты мне еще будешь указывать, отродье? – воскликнул папа, замахиваясь на Дениса, но тот не дал себя ударить, поймав в воздухе руку отца и оттолкнул его от себя.
- Вот этого тебе лучше не делать, - покачал головой малой. – Иначе сломаю тебе руку не задумываясь.
- Чего?! – скривился папа, глядя на Дениса, как на какое-то насекомое. – Ты, ничтожество, угрожаешь мне? Своему отцу? Совсем место забыл, шавка?! Ты нам с матерью всем обязан! Мы дали тебе жизнь, поэтому чтобы этого, - папа указал на парня все еще лежащего на мне, - больше в нашем доме не было!
- Его зовут Дис, и он мой парень! Ясно тебе? Я его люблю! – последние слова Денис просто выплюнул в лицо отца, которое тут же покраснело еще сильней. Глаза папы налились кровью.
- Боже! Мой сын гомик! Что скажут люди?
- Ну как вариант: «А у четы Явеев младший сын – педик», - явно издеваясь над папой, предложил Денис.
Дис фыркнул от смеха, привлекая к себе внимания.
- Тебе смешно, ублюдок? Да?
- Да, смешно, - абсолютно спокойно ответил парень. – И, нет, я родился в законном браке. А Вы, прежде чем употребить какое-то слово, узнайте его значения... Чувак, - после небольшой паузы добавил он. Теперь уже Денис прыснул от смеха.
- А что значит «чувак»? - зачем-то подал голос я.
- Кастрированный баран, - ответил Дис.  

Лучше бы я не спрашивал, лучше бы Дис не отвечал. Из ушей отца чуть ли дым не повалил.  

- Пошел вон из моего дома, чертов пидарас! – заорал отец. – Чтобы я тебя больше никогда не видел! Живо, мать твою! – он подлетел к Дису и, вцепившись ему в плечо, рывком поднял с меня, выталкивая в сторону выхода.
- Эй, совсем рехнулись?! – воскликнул парень, пытаясь вырваться из захвата отца, но почему-то  у него ничего не получалось. – Дайте одеться!
- Перебьешься, сучонок. Мы значит с женой к тебе со всей душой, а ты содомию в нашем доме разводишь? Да тебя за это вообще камнями забить надо!
- Слушайте, да Вам лечиться надо!
- Это вам, педикам, лечиться надо!
- Отпусти его! – зарычал Денис, кидаясь на отца. От неожиданности, тот действительно разжал руку, и Дис тут же отпрыгнул в сторону, а малой и папа повалились на пол.
- Слезь с меня сосунок!
- Дис, иди одевайся, - проигнорировав отца, произнес Денис. Парень кивнул, тут же скрывшись в комнате малого.
- Ну все, щенок, моему терпению пришел конец! Из дома ты теперь выйдешь только в школу! И ни какого телефона! Никаких друзей! А как только тебе исполниться восемнадцать, проваливай на все четыре стороны! Ты нам больше не сын! У тебя больше нет семьи! Но если попробуешь ослушаться или сбежать до этого времени, в психушку отправлю до конца твоих дней!
Я видел, как Денис побледнел на последних словах, но его голос прозвучал ровно:
- Открою тебе секрет. У меня уже давно нет семьи.
В коридоре показался Дис. Он обеспокоенно смотрел на Дениса, видимо слышал все то что сказал отец.
- Деся, - осторожно произнес он. Я уставился на него во все глаза. Деся? Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь так называл Дениса…
- Все хорошо, счастье. Прости, не могу с тобой нормально попрощаться, вдруг этому что-то в голову придет в очередной раз, - тепло отозвался Денис. Дис улыбнулся.
- Я люблю тебя.
Отец попытался что-то сказать, но малой прижал его лицо к полу, так что зазвучало неразборчивое бормотание.
- Я тебя тоже люблю.  

Дис быстро обулся и натянул на себя куртку, а когда потянулся к ручке двери, то она сама открылась. На пороге стояла мама. Увидев ее, парень шустро проскочил мимо, Денис же застонал, откинув голову назад:  

- Черт, теперь еще и ее выслушивать…
- Никита? Денис? Что здесь происходит?
- Окей, разберёмся по быстрому, - кивнул кому-то малой, отпуская папу. – Я гей, мимо тебя только что прошел мой любимый. Он, - Денис указал на отца, – нас застукал, закатил истерику. В восемнадцать лет я уйду из этого дома. Надеюсь, вопросов больше нет, а свое мнение оставьте при себе, я его и так знаю, но мне все равно на него, так же как и на вас.
- За языком следи, щенок, - процедил сквозь зубы папа. – Не забывай, что теперь ты можешь выходить только в школу, значит никакой работы, и никакой отдельной еды. Будешь есть, что дадим, если заслужишь.
- Да пошел ты! И ты, и она, - кивнул Денис в сторону мамы, что стояла в прихожей, ухватившись за стену. Не дожидаясь ответной реплики, малой повернулся к родителям спиной и направился к себе, но проходя мимо меня, он криво усмехнулся и произнес: – Наслаждаешься, мразь?  

Мне показалось, что у меня одновременно выбили почву из-под ног и ударили в солнечное сплетение. Воздух из легких пропал, а голова закружилась, меняя расположения стен, пола, потолка. Я повернулся лицом в комнату, но не представлял что делать, куда ступить. Я, словно потерял ориентацию в пространстве, лишь шевелил пальцами, сгибая их и разгибая.  

Нет.  

Нет, Денис, прошу, лучше молчи, лучше игнорируй меня, только не обращайся ко мне  в таком тоне, не называй меня так.  

Если минуту назад мне казалось, что я не могу дышать, то сейчас я дышал так, будто до смерти напуган и никак не мог успокоиться. Закрыв дверь в комнату, я осел на пол, вонзая ногти в плечи.  

Почему-то… Почему-то слова Дениса на меня произвели большее впечатления, чем реакция родителей и слова папы. Возможно, потому что я знал, как они отреагируют, и подсознательно был готов к этому. Нет, не то… Подсознательно я был готов к тому, что они рано или поздно обратят внимание на мое поведение и обо всем догадаются, а их реакция в моей голове не была скрыта где-то на дальних полках, она всегда занимала первое место. Я всегда волновался только о том, что они скажут, когда узнают правду. Я бы пошел на все, чтобы они ее не узнали, но теперь они знают… Пускай не про меня,  а про Дениса, но это не важно, ведь слова отца, пускай он и не знал об этом, так же относились и ко мне.    Вот только почему-то мне наплевать на его слова, а на слова Дениса нет…  

Почему?  

И словно по мановению волшебной палочки из недр памяти всплывают слова последнего психолога, к которому я обращался: «Если Ваши родители любят Вас, то они примут Вас любого, а если же нет… То у Вас будет брат. Денис, если не ошибаюсь. Я уверен, что он простит Вас и поддержит, как только Вы во всем сознаетесь».  

Это был тот самый момент, когда ты вдруг видишь правильное решение у задачи, которую давно пытался решить, одновременно недоумевая оттого, что же ты делал раньше.  

Какого черта я цепляюсь за людей, которые с легкостью отрекутся от меня, и отталкиваю того, кто всегда меня поддержит? Что это вообще такое? Я большей тупости в жизни не видел!  

Денис всегда был для меня самой главной поддержкой. Он моя опора. Когда мне все надоедало, когда я хотел все бросить, только блеск его глаз, смотрящих на меня, заставляли двигаться вперед и раз за разом получать первые места. Мои победы – его победы.  

Но я отвернулся от него. Отвернулся в тот самый миг, в кафе, когда он представил мне своего парня.  

Всё… Пора уже вести себя как взрослый. Пора уже отвечать за свои поступки. Пора уже принимать себя. Пора уже прекратить лгать.  

Но мне нужна помощь одного человека, который сможет подтвердить родителям, что я гей, если они вдруг решат, что я вру. И как бы мне больно не было от осознания того факта, что придется его услышать, увидеть, я все же поднялся на ноги, дошел до компьютерного стола и вытащил из его ящика московскую сим-карту. Поменяв ее местами с местной, я включил телефон, а затем стал ждать, когда можно будет зайти в телефонную книгу.  

Телефон о-ойкнул, как аська, предупреждая о входящем сообщении. Один раз, второй, третий, четвертый… А потом я сбился, потому что звук начал просто захлебываться от количества приходящих смсок. Я удивленно моргнул, и на секунду забыв о том, что хотел сделать, зашел в сообщения, открыв последнее.  

«Абонент +7********** звонил Вам 48 раз. Последний вызов 21.03.13 в 13:07».  

Я не успел даже осмыслить прочитанное и количество звонков, как мобильный завибрировал у меня в руках, заставляя вздрогнуть, и нарушая тишину комнаты звонком. Взглянув на вызываемого абонента, грудь сдавило, а в горле пересохло, но я все же выдохнув, принял вызов. Все равно собирался ему звонить…  

- Да.
- Игорь! – оглушил меня вопль Рафаэля. – Слава Богу! Ты ответил! Боже, ты ответил! Игорь, пожалуйста, не бросай трубку, давай поговорим!
Я был поражен и не в силах что-либо сказать, слыша в голосе Рафаэля панику и отчаяние, перемешанные с облегчением.
- Рафаэль, - неуверенно позвал я его. Он тут же замолчал. – Что с твоим голосом?
- Я просто счастлив, что смог наконец-то дозвониться до тебя. Я так волновался! Игорь, умоляю, прости меня за этот глупый спор! Если ты не веришь, что я люблю тебя, то давай начнем сначала? Как незнакомцы. Дай мне еще шанс. Мне все равно, что ты любишь другого. Я хочу быть с тобой!..  

…Жизнь прожить с тобой. Жизнь любить с тобой. Жить любимым тобой. Каждый день жизнь делить с тобой. Возвращаться домой, заправляя постель. Жизнь дарить с тобой. Обожать наших детей…  

О, Боже, какой дурак! Я застонал. Вот же дурак!  

Говорят, чтобы двое держались за руки, достаточно, чтобы один держал руку другого. Отчасти, это правда, но только отчасти, ведь, если второй не сжимает твою ладонь, значит, это ему не надо, он лишь позволяет себя держать, готовый в любой момент вырвать свою руку.  

Рафаэль же просил меня тоже держать его за руку, а я не понял. Нет, я не хотел этого. Я не верил ему до конца, не верил, что заслуживаю счастья, поэтому искал и ждал подвоха, а когда он появился, то без раздумий, вырвал свою руку.  

Когда я узнал о споре, то мне показалось, что Рафаэль, протянувший мне, недостойному, руку и тянувший наверх, в рай, отпустил меня, заставив упасть в самый эпицентр ада. Но все было не так. Это я, испугавшись рая, вырвал свою ладонь из его, а затем обвинил его, не позволяя вновь спуститься за мной. И сейчас не позволю. Это моя вина, поэтому я буду карабкаться к нему наверх. Я сам вылезу из ада, а он будет моим стимулом, моей наградой.  

- Игорь? Что случилось? Не молчи, пожалуйста!
Я улыбнулся.
- Я сейчас у родителей. Ты можешь приехать? Надо решить один вопрос.
- Да, - слишком поспешно отозвался Рафаэль. – Ближе к восьми вечера буду.  Я несколько раз ошеломлённо моргнул.
- Ты знаешь, где живут мои родители? И то, как уверенно сказал о времени, то знаешь, когда будет самолет?
- Я узнавал… - вздох на том конце. – Я уже купил билет. Хотел убедиться, что с тобой все хорошо.
Боже, Рафаэль, что же ты делаешь…
- Жду тебя.
- Я мигом. Обещаю.
- Верю, - кивнул я, хотя он видеть этого не мог. – До встречи.
- До встречи.  

Сбросив вызов, я вздохнул. Теперь осталось только ждать. И не растерять силу духа. И еще кое-что. Достав из сумки таблетки, я пошел в ванную комнату, где смыл их в унитаз.  

Хорошее было лекарство, надо будет потом сказать спасибо за него психологу, а еще спасибо за его промывку мозгов, пускай она и сработала не сразу.  

Выйдя в коридор, я замер, прислушиваясь. В квартире было тихо, хотя обед еще не закончился. То ли родители не захотели есть дома, то ли… То ли еще что-то. А вот Денис куда подевался? Я прошел к его комнате и услышал тихий, размерный стук с перерывов в несколько секунд, затем стук прекратился, и послышались шаги. Спустя десять секунд стук возобновился. Ясно. Дротики метает. Значит малой не в гневе, а в ярости. В гневе бы он монстров убивал.   Я прикоснулся к двери, собираясь толкнуть ее внутрь и поговорить с братом, но передумал. В таком состоянии он в меня все десять дротиков запустит. Надо подождать. Совсем немного подождать.  

Вот только чем заняться, чтобы убить время? Точно, у меня же есть Грей Пирсон!..    


…Я ждал этого звонка в дверь с того самого момента, как Рафаэль позвонил мне, сообщив, что прилетел и ловит такси. Первые десять минут я с такой скоростью наматывал круги по комнате, что удивляюсь как пол до соседей снизу не протер, а после, не выдержав, переместился в гостиную, где припал к окну, что выходило во двор, и неотрывно наблюдал за всеми машинами, что въезжали.  

Я нервничал так, что меня била дрожь. Такое со мной впервые. Ни одна контрольная, ни одна Олимпиада, ни одно соревнование, ни одно публичное выступление не заставляло меня так волноваться.  

У подъезда остановилось белое такси, и из него сразу выскочил Рафаэль, я же, оттолкнувшись от подоконника, кинулся к Денису, застучав в дверь его комнаты.  

- Денис, выйди, пожалуйста, поговорить надо!
- Мне не надо! – раздался ответ с той стороны.
- Денис! Это очень важно! – тишина. – Малой, прошу тебя…
- Вот же достал, - прозвучало еле слышно, а затем послышались шаги и дверь распахнулась. – Что?
- На кухне, пожалуйста.  

Денис скривился, но послушно прошел на кухню. Мама и папа, сидящие там и совместно разгадывающие кроссворд, при виде Дениса скривились точно так же как и он, но малой их проигнорировал, налив себе стакан воды.  

- Чего хотел? – более грубо повторил он. И сразу раздался тот самый, долгожданный звонок в дверь.
- Сейчас! Подождите секунду, у меня для вас всех важное заявление есть!  

Денис фыркнул на такие слова, а родители удивленно посмотрели. Я же кинулся к входной двери, встречать моего ангела в демонском обличии.  

- Привет, - нерешительно произнес Рафаэль, когда я распахнул дверь. Я широко улыбнулся, глядя на него. Как же я скучал по нему. Но потом… Все потом.
- Пошли, - вместо приветствия сказал я, хватая его за руку и крепко сжимая своей ладонью его.  

И когда он так же крепко сжал мою ладонь, у меня на долю секунды перехватило дыхание, но я тут же взял себя в руки, протащив парня в обуви и верхней одежде в кухню. Члены моей семьи заинтересовано посмотрели на ново прибывшего, а я глубоко вздохнув, сказал:  

- Папа, мама, малой, знакомьтесь это Рафаэль, мой парень.
Раф повернул голову в мою сторону. Денис выплюнул всю воду, что успел набрать  в рот. Папа сломал ручку, что держал в руках. Мама схватилась за сердце. - Меня никогда не интересовали девушки, только парни. Вначале я боялся этого, а когда узнал, как вы относитесь к геям, то стал отрицать. Пытался встречаться с девушками, но они все рано или поздно хотели близости, а ее быть не могло. Какая близость, если у меня на них не встает? Зато вставало на одноклассников, на других симпатичных парней, даже на актеров. Вы себе представить не можете, через что я прошел и как мучился…
- Игорек, что ты такое говоришь? Это шутка? – тихо спросила мама.
- Нет.
- Но как же… Это противоестественно. Это грех… Солнышко, давай мы обратимся к врачу…
- Пять психологов. Я сменил пять психологов. Я тоннами глотал различные таблетки, потому что находился в постоянной депрессии, но вы этого не замечали. Не хотели или действительно не видели - уже не важно. Я день за днем ломал себя, потому что считал это мерзким. То есть это вы так считали, а я пытался вбить себе это в голову. И к чему это привело? Я изнасиловал мальчишку, что на четыре года меня младше, и у меня три попытки самоубийства, - лица родителей вытянулись. Рафаэль еще крепче сжал мою ладонь. Денис слегка прищурился. – Я жил так, как вы хотели, и находился в постоянном аду, а потом появился Рафаэль, и я влюбился, хотя всеми силами отрицал это и отталкивал его, но он оказался очень упрямым, так что я больше не собираюсь притворяться тем, кем не являюсь.
- Подожди, Игорь, я не понимаю, - заговорил папа. – Зачем ты все это говоришь? Мы любим тебя, и примем любого…
Мама отчаянно закивала головой. Я уставился на них, как баран на новые ворота, а потом расхохотался.
- Вы это серьезно сейчас?... Ахахахах… У меня слов нет!.. Хахах… Знаете что? Да идите вы оба. У меня есть младший братишка, Денис, и я иду только в комплекте с ним. Если вы любите и принимаете меня, значит, вы должны любить и принимать его. Только вот вам этого не надо. Вам вообще не нужны дети. Вы из тех людей, которые просто не могут быть родителями, не понимают, что это. Вы, как тетя с дядей, которые не хотели заводить детей, но которым сбагрили целых двух. Вы даже ко мне относились не как к ребенку, а как к вещи, которая есть только у вас и которой можно похвастаться перед остальными. Ну да ладно. Это уже в прошлом. Теперь поговорим о будущем. Ключи от квартиры я вам пришлю почтой, как только заберу оттуда свои вещи. Денис, как только тебе исполнится восемнадцать, если захочешь, конечно, то можешь переехать ко мне в Москву.
- К нам, - поправил меня Рафаэль. Я улыбнулся ему и послушно повторил:
- К нам. И своего парня можешь прихватить. И еще, - я повернул голову в сторону родителей, – папа Рафаэля очень известный юрист с огромными связями, так что, если я узнаю, что вы обижаете малого или не даете ему видеться с… Дисом, то он постарается, чтобы вы лишились родительских прав, - довольно успешно блефовал я. Хотя, может, вовсе и не блефовал. Кто знает, может, отец Рафа действительно на такое способен? – Кстати, что за имя такое Дис? – сменил я тему, но меня целый день волновал этот вопрос.
- Аббревиатура, - тут же отозвался Денис, а увидев, как я удивленно приподнимаю брови, расшифровал: – Долгожданное Истинное Счастье.
Услышав такое, я не смог сдержать улыбки. А мы с Денисом не промах. Он счастье отхватил, я - ангела.
- Красиво. Прости, малой, я бы еще с тобой поговорил, но не хочу тут больше задерживаться.
- Все в порядке, - улыбнулся мне Денис. – Я тебя отлично понимаю. Эй, Рафаэль, обидишь моего брата, я натравлю на тебя переростка и недоростка, а у них, поверь, очень буйная фантазия, так что живым не уйдешь.
- Учту, - усмехнулся Раф, хотя, так же как и я не понял, кем угрожал Денис.
- Игорь! Подожди! - воскликнула мама, но я оборвал ее.
- Не надо. Если вы меня действительно любите, то тогда научитесь любить и Дениса.

Я вытащил Рафаэля в коридор и на секунду заскочил к себе в комнату, забрать сумку, а после уже – в прихожую, где обул ботинки и накинул куртку.  

Мы в тишине выходим в подъезд и так же молча спускаемся по лестнице, продолжая держаться за руки. Кажется, что слова вовсе не нужны, но все же еще кое-что, что я просто обязан сказать. Мой последний рывок к ангелу, что послушно ждет меня на выходе из ада.  

Я останавливаюсь на площадке между этажами и поворачиваюсь к Рафу.  

- Рафаэль, я хочу, чтобы ты кое-что запомнил. Я больше не уйду от тебя, даже если вдруг узнаю о еще каких-то спорах, даже если ты будешь мне изменять, даже если ты устанешь от меня. Пока я люблю тебя, я буду рядом с тобой, независимо от того, нравится тебе это или нет.
- Боже, Игорь, замолчи! Мне и так кажется, что я сейчас просто умру от переполняющих меня эмоций!
- Даже не думай! Если ты умрешь, то я умру вслед за тобой.
Рафаэль как-то странно улыбается и осторожно притягивает к себе. Наши лбы и носы соприкасаются. Я тону в его серых глазах, а он выдыхает почти мне в губы:
- Это самое лучшее признание, что я слышал в своей жизни. Знаешь, когда ты исчез, мне было так плохо. Мне уже было все равно, любишь ты меня или нет. Я хотел, чтобы ты просто был рядом. Не знаю, как такое возможно, но я без тебя словно задыхался. Пришлось опять обращаться к отцу, чтобы он нашел тебя.
- Прости, я поступил как дурак.
- Это я поступил, как дурак.
- Оба хороши.
- Да. Идеальная пара.
Рафаэль легко целует меня.
- Снимем номер в гостинице или поедем домой? – спрашиваю я.
- Давай домой, иначе мы не покинем этот город еще целую неделю.
 Я улыбаюсь, но не говорю ничего против. Что-то мне подсказывает, что неделя - это еще малый срок…

 Только очутившись во дворе, мы соображаем, что не вызвали такси, и теперь придется его ждать.

Благодаря темноте и тому, что в нашем дворе нет ничего интересного для нынешней молодежи, мы с Рафаэлем можем обниматься, не скрываясь, и целоваться, хотя наши поцелуи быстрые и легкие. Мы оба понимаем, что увлекаться не стоит.  

Но как же я скучал по нему. По его глазам. По его запаху. По его волосам. По его сережкам. По его рукам. По нему всему. Люблю. Не отпущу больше никогда, и сам не уйду.  

- Слушай, кажется, нас запалили, - вдруг шепчет мне на ухо Рафаэль. – Какой-то мальчишка смотрит в нашу сторону уже минут пять.  

Я, проследив за взглядом Рафаэля, оборачиваюсь и замираю, перестав дышать.  

- Рома…
- Рома? – удивленно переспрашивает Раф. – Это тот самый, которого ты…
- Изнасиловал, - заканчиваю за Рафаэля. Он судорожно выдыхает, глядя то на меня, то на парня в другой части двора.  

А я не могу отвести взгляда от Ромы. Нет сил. И, когда он вдруг направляется в нашу сторону, я просто леденею. Хочется сжаться до размеров крупинки. Хочется спрятаться за спину Рафаэля. Хочется сбежать отсюда. Но я не могу пошевелиться. Даже пальцы не слушаются. Горло не просто пересохло, такое чувство, что я не пил целые сутки. Меня начинает трясти.  

А он все приближается. Такой же маленький, и такой же милый.  

Прости меня… Прости, мой милый мальчик, пускай ты вовсе и не мой. Я так виноват перед тобой. Я причинил тебе такую боль. Если бы ты знал, как я сожалею, как бы я хотел исправить эту ошибку. Я готов всю жизнь вымаливать у тебя прощение, но я прекрасно понимаю, что одним «прости» тут не отделаешься. Да и нужно ли оно тебе мое «прости»? Нет. Я так думаю. Но я должен перед тобой извиниться. Я столько раз просил у тебя прощения мысленно, а сейчас пришел черед попросить лично.  

Прости… Прости… Прости… Прости меня…  

Он останавливается в полуметре от меня, и я немею, парализованный страхом. Из горла не вырывается ни звука. Ну же, Игорь, давай, возьми себя в руки и скажи это! Ты просто обязан!  

- Мне Денис позвонил. Рассказал все, - холодно произносит Рома, а затем на его лице появляется улыбка, он протягивает мне руку.  

И я вдруг понимаю, что плачу…

Эпилог

Конец июня. 

Валерий Александрович Рокоссовский недоуменно смотрел на отчет, где были выведены оценки сына за летнюю сессию. Сплошные «хорошо», разбавляли две «отл.». Это было так замечательно, что сын наконец-то взялся за учебу и стал получать хорошие оценки, что вызывало подозрение. Шестое чувство Валерия Александровича просто кричало о подвохе. Особенно если учесть тот факт, что на карточку сына с марта месяца поступают откуда-то деньги, которые он и снимает, не трогая то, что уже было на ней. Добавим к этому то, что Рафаэль отказался от автомобиля.  

Валерий Александрович видел только один выход из всего этого – сын употребляет наркотики и сам их распространяет. Другие идеи в голову не шли.  

Надо с этим что-то делать, но для начала он поговорит с сыном и все точно выяснит. Что употребляет, как давно, кто будущий труп, в переводе, кто подсадил, где достает?  

В трубке зазвучали гудки.  

- Привет, - прозвучало на том конце. У Валерия Александровича пробежали мурашки по позвоночнику. Все еще хуже, чем он мог предположить! Сын с ним поздоровался, а значит там уже и сына не осталось!
- Рафаэль, что происходит?
- Ты о чем? – удивленно спросил Раф.
- О твоих оценках, о машине, о деньгах на карточках! Что с тобой случилось?
Рафаэль засмеялся.
- Пап, тебе не понравится ответ.
- Это что-то страшное? Наркотики? Ты кого-то шантажируешь? Ты подался в воры?
Смех сына стал еще громче и заливистей.
- Пап, успокойся. Я просто влюбился, и моя вторая половинка очень принципиальная. Она не собиралась брать твои деньги, после того как мы съехались, поэтому я устроился на работу, чтобы она могла взять наши деньги, если потребуется. Автомобилем я не пользуюсь, потому что бензин дорогой, вся зарплата на него уходила бы. А что касается оценок, то тут тоже постаралась моя вторая половинка.
Рокоссовский-старший облегченно выдохнул.
- Что ж ты тогда сказал, что мне не понравится твой ответ? Я просто счастлив, что ты за ум взялся!
- Пап, моя вторая половинка – парень.  

Валерий Александрович с ужасом убрал мобильный от уха и дрожащими пальцами стал нажимать отбой. Он кинул телефон на стол и уставился на него, как на ядовитую змею и слизкую жабу одновременно – страшно и противно.  

Что же теперь делать? Точно! Надо устроить несчастный случай, в ходе которого Рафаэль погибнет! Понарошку, конечно. Сам пускай живет, вот только отца у него больше нет.  

Такой позор!  

Мобильный на столе зазвонил, высвечивая имя сына. Валерий Александрович сбросил вызов и отключил звук, а затем, подумав, еще перевернул телефон экраном вниз.  

А где нового наследника найти? Нет, Валерий Александрович еще достаточно молод, еще одного ребенка он сделать может, вот только какой шанс, что родится парень? А что если он не окажется таким же как его предшественник?  

Неужели придется отдавать компанию в чужие руки? Не дождетесь! Он скорей по ветру ее пустит, чем отдаст кому-то свое детище! Чертов Рафаэль и вздумалось ему мужиков трахать, будто баб на свете мало!  

Открытая страница с почтой на компьютере обновилась, показывая одно новое письмо. Оно было от помянутого только что Рафаэля и называлось довольно просто: «Открой!». Валерий Александрович не думая удалил письмо в корзину, и на его место тут же пришло два новых, а затем еще и еще. Рокоссовский-старший просто не успевал их всех удалять. Не выдержав, он с рычанием открыл первое попавшееся, и тут же нахмурился, глядя на целую уйму прикрепленных изображений. А когда он открыл первое, то его брови уже поползли вверх. Это была отсканированная зачетка, точнее одна ее страница, где по всем предметам стояло «отл», как и на последующих. После зачетки шли копии грамот за первое место среди олимпиад: школьных, районных, областных, а так же грамоты за первое место в соревнованиях по баскетболу. И заканчивало все это фотографии наград: медалей, кубков, каких-то статуэток.    

Валерий Александрович закрыл изображения, и, постукивая пальцами по столешнице, задумался, поглядывая на монитор. А затем схватив телефон, быстро набрал сообщение, и отложив его в сторону, откинулся на кресле, вновь щелкая мышкой на первый файл, чтобы еще раз полюбоваться такой красотой.  

Ну подумаешь сын – гей! У Золотовых вообще недоинцест!  


…А в это время в Москве, Рафаэль со счастливой улыбкой протягивал мобильный взволнованному Игорю. На белом экране, черными буквами были написано: «Упустишь его и ты мне больше не сын!»

От автора

Ну что ж, последняя история из серии «Люди-домино» подошла к концу. Мы это сделали! Я написала, а вы прочитали! Всем нам хвала и аплодисменты. Большое спасибо всем тем, кто читал с первой главы и ждал выхода следующих, и простите, что в этот раз я так растянула. Бес попутал)) Так же я благодарю тех, кто присоединился позже. Все же ваша поддержка и требование проды не давали мне полностью уйти под одеяло и забросить этот оридж. Но слишком уж тяжелые персонажи попались. Игорь своей тупостью бесил по черному, а Рафаэля я вообще так до конца и не смогла представить.  

А еще я хочу отдельно поблагодарить Anzholik и Очень злобный котЭ. Спасибо вам, мои хорошие. Знали бы вы как я была счастлива благодаря вам.

Но это было вступление, а теперь поговорим о том, что ждет наших героев в будущем. Всех.  

1. После окончания учебы Игорь и Рафаэль уедут в родной город последнего, где Валерий Александрович сделает из Игоря наследника. На самом деле он на него надышаться не сможет. Игорь для него станет тем сыном, о котором он мечтал. Раф же поступит в архитектурный и займется любимым делом.
У них будет сын. Ровесник близнецов Влада и Антона из «Я не собираюсь влюбляться».
2. Когда Денису исполнится восемнадцать, он не переедет к Игорю, а решит закончить школу в своем городе. Жить он будет у Кристины. И хотя им пришлось делить крышу всего два месяца, они чуть не поубивали друг друга.
А вот после школы Денис все же подался в Москву, прихватив с собой Диса, который и не сопротивлялся, ведь в Москве есть, где погонять. Но спустя несколько месяцев Дис-Джино поймет, что просто гонять неинтересно. Он станет профессиональным мотогонщиком. Денис же поступил в полицейскую академию, чем вызвал шок у всех знакомых.
3. Рома и Паша тоже последуют за друзьями в столицу нашей Родины. Рома и Игорь будут очень часто пересекаться. Со временем они станут друзьями, но они никогда не поднимут тему того что произошло в школе, и никогда не узнают что были влюблены друг в друга в одно время, но может это к лучшему… Рома всерьез увлечется дизайном одежды, а Паша решит стать ветеринаром. Спустя семь лет после поступления на первый курс, Рома полностью отдастся своей будущей профессии, а затем и работе, почти перестав бывать дома. В конце концов, Паша устанет от этого, и они расстанутся. Уже спустя полгода Паша встретит другого парня, с которым начнет отношения. Рома же заведет серьезные отношения только через пять лет, со своим помощником. Вначале у них будет просто секс, а потом уже появятся чувства. Рома станет известным дизайнером.
4. Наташа встретит свою любовь лишь спустя десять лет после окончания университета. А Кристина исчезнет после того как закончит последний курс.  

Вот как бы и все…  
Хотя нет. Осталось еще кое-что. Меня несколько раз спрашивали, почему «Люди-домино». Кому-то я отвечала, а кому-то говорила подождать. Дождались.

Все люди - домино, выстроенные в ряд. Заденете одно и повалятся все. Одно не осторожное слово какому-нибудь человеку, и Вы изменили его характер или просто испортили день, поэтому этот человек в отместку сделает гадость другому, а тот еще кому-нибудь... Подарите кому-то улыбку, и этот кто-то поделится ею с другим. Бесконечная цепная реакция.
Вот так изменения в жизни Ромы повлияли на изменения в жизни Паши, Дениса, Джино, Игоря, Рафаэля. А сколько его осталось за кадром?

Бонус от Anzholik

Я уверен, что этот зимний вечер каждый проводит по-разному. Многие веселятся как дети, купаясь в снегу. Гуляют подолгу по улице, чтобы после сидеть и отогревать у батареи почти бесчувственные от мороза пальцы. Смеются, шмыгая покрасневшим от холода носом. А я не хочу никуда идти и тебя не отпущу. Ведь без твоих объятий и тепла тела… мучительно. Без тебя всего мучительно, порой невыносимо даже на несколько минут. Это как остаться лишь с половиной тела, с половинкой души, которая тянется к тебе, как котенок ластится. Нежно, без лишнего напора.
За окном медленно оседают пушистые снежинки, мягко укрывают промерзшую землю белоснежным покрывалом. Ива перед нашим окном, высокая, ветхая, но крепкая, одиноко стоит с отяжелевшими от снега ветками. Ветер периодически тревожит ее, колышет продрогшую, а я прижимаю тебя спиной к своей груди, крепко-крепко, словно это до тебя он добраться пытается.

Тихо. В квартире настолько тихо, что я слышу, как ты дышишь, краем глаза, наблюдая, как мерно вздымается твоя грудь. Голова, лежит на моем плече, открывая для меня притягательную шею, длинные ресницы откидывают тени на твои щеки, а рука неспешно скользит по моему бедру. Ты тоже хочешь моих касаний. Нежности, трепетности. Настолько измученный годами, боящийся прикосновений, ты теперь открыт для меня и тянешься при каждой возможности, чтобы касаться хоть как-то. Я хорошо изучил тебя, проникся. И теперь с легкостью угадываю желания, о которых ты молчишь. Вижу нужду в твоих глазах, как искрятся они в ожидании. Чувствую тебя. Всего. Полностью…
Люблю удивление на безумно красивом лице и немой вопрос: Как ты узнал? Это легко родной, мы ведь одно целое. Срослись душами, сиамским близнецам и то легче будет порознь, чем нам.

Выгнув шею и прикрыв глаза, трешься щекой о мое плечо, а я улыбаюсь. Вдыхаю тебя. Полной грудью, почти до звездочек перед глазами, с наслаждением утонув лицом в густых и таких мягких волосах. Чувствую, как бьется твое сердце, а мое эхом отдает в груди. Размеренно, неспешно. Ты так спокоен, так расслаблен в моих руках. Настоящий. Чувственный и только мой.

Кончиками пальцев по нежной коже за ушком. Вниз по шее, медленно, едва касаясь. Невесомо. Замираешь все еще с закрытыми глазами, выдыхаешь слегка прерывисто. Приятно, безумно приятно знать, что ты так остро на меня реагируешь. Что каждое мое прикосновение вызывает реакцию. Люблю тебя… Задерживаю дыхание, а после синхронно с тобой вдыхаю. Тебя. Всегда хочу тобой дышать. С тобой дышать…

Люблю твои губы. Как ты облизываешь их и улыбаешься, целуешь медленно, скользишь ими, такими припухшими губам моим, а от ощущений волоски встают дыбом и дрожь по телу пробегает. Каждая мелочь, слово, взгляд, касание, как по оголенным нервам. Захлебываюсь. Не могу даже несколько минут просто смотреть на тебя и, не удержавшись, глажу чуть оттопыренную нижнюю губу большим пальцем. Приоткрываешь рот послушно, целуешь мои пальцы. А у меня внутри восторг плещется. Волнующе. С тобой так всегда… Кто бы подумал, что можно настолько преданно и сильно любить? С такой самоотдачей. Хотя, у тебя не бывает чего-то половинчатого. Ты отдаешься весь и забираешь ровно столько же.
Поднимаешь свои красивые глаза на меня. Зеленые, яркие, глубокие. От них всегда теплом и свежестью веет. Они воистину зеркало твоей души. Такие же чистые, искренние и потрясающие, как и ты весь. В них столько эмоций вихрится. Калейдоскопом… Так и утонуть можно. С легкостью. Вот я и утонул, давно. Бесповоротно в этой зелени затерялся.

Смотри на меня. Всегда смотри. Смотри так же как впервые, выпадая из реальности, будто именно я центр твоей вселенной, а все остальное замерло. Время замерло и остальное стало неважно. Только я. Для тебя. Люби меня своими красивыми глазами.

Наклоняюсь, легко касаясь твоих губ своими. Чувствую вкус черники, которую мы съели с пломбиром час назад. Сладкий. Ты и без ягод сладкий, я говорил? Настолько вкусный, что я бы целовал тебя всегда, пока губы в конец не онемеют, ведь ощущать твое теплое дыхание, твой вкус и нежность губ умопомрачительно. Пьянею от тебя. Схожу с ума и ни о чем не могу думать рядом с тобой. Помешан. Болен.

Ладонью по скуле, по подбородку задев кончиками пальцев наши с тобой губы, углубить поцелуй. Скорее. Обласкать любимые губы. Скользить ладонью все ниже пока не дотянусь до твоей руки, а ты встречаешь на полпути и переплетаешь наши пальцы. Предугадываешь. Приятно. Мы как слаженный механизм, порой копируем друг друга. Подсознательно.

Люблю тебя… во взгляде, ведь уже нечем дышать и я отрываюсь от тебя.
Люблю тебя… в касании моей руки, что медленно, бережно гладит.
Люблю тебя… я знаю, что ты это видишь, чувствуешь.
- Люблю тебя, - ты это слышишь.

Стихотворение от Очень злобный котЭ

Аппарат абонента выключен
Или в жесткой депрессии.
Просьба перезвонить завтра,
Лишь бы не во время сессии.

Аппарат абонента выключен.
У него длительная истерика,
Просто вмиг разрушились
Все его мистерии.

Аппарат абонента выключен.
Слезы в подушку и кровь на стены.
Нет, не надо докапываться,
Просто заебли проблемы.

Аппарат абонента выключен.
Все вне зоны доступа.
Завтра позвонишь на номер
Неопознанный.

Аппарат абонента выключен.
И вряд ли его снова включат,
Просто потому что сердце
Слишком часто глючит.


Комментариев нет:

Отправить комментарий