Перед рассветом

Название: Перед рассветом

Фандом: Merlin BBC

Автор: Sabira

Пейринг: Утер/Мерлин, implied Мерлин/Артур

Рейтинг: NC-17

Жанр: dark

Отказ от прав: выгоды не извлекаю)

Предупреждение: немного non-con, deathfic.

 [ все фанфики этого автора/переводчика ]

 - Приведите его в чувство.

 Приказы короля не оспариваются. На Мерлина выплескивают ведро холодной воды, и маг вздрагивает и моргает – часто, торопливо, совершенно беспомощно. В этот момент он мало похож на колдуна, с этими своими мокрыми, прилипшими ко лбу, волосами и влажными, все еще сильно кровоточащими губами.

 Допрос идет уже третий день.

 Утер жестом отсылает палача и его подручного прочь. Колдун не опасен, его удерживают специальные цепи, заговоренные, сохранившиеся еще оттуда, из далекого прошлого. Двадцать лет назад эти цепи сослужили неплохую службу. Не вырвался ни один.

 - Это были мерсийцы? – спрашивает король почти ласково. – Они приказали тебе шпионить за Камелотом и моим сыном? Они приказали его околдовать?

 Мерлин облизывает губы, пытаясь выровнять дыхание. Наверное, это сложно – пара ребер у него точно сломаны. Или треснуты.

 - Я всегда был только слугой для Артура, поверьте, - устало повторяет Мерлин. Утер недоволен – он слышит одно и тоже день за днем. Пора бы уже признаться.

 - Только слугой? – переспрашивает король, подходя ближе к прикованному Мерлину. Это именно тот вопрос, из-за которого сегодня при допросе нет палача.

 Потому что Утер знает.

 Он видел их – несколько раз. И сперва не поверил, потому что Артур, его сын, его наследник, его честь и гордость, не может быть влюблен в нескладного худого мальчишку-слугу. Но Утер достаточно опытен и слишком долго живет на свете, чтобы знать: иногда невозможное становится возможным.

 Он ничего не говорит Артуру. Тот юн и глуп, это пройдет, развеется – когда на горизонте появится нужная женщина. Его женщина – с которой захочется быть рядом, любить, защищать, покорять, целовать ей пальцы и просить ждать и верить, когда уходишь на бой. Женщина, от которой Артур захочет ребенка, которую он будет изматывать своей страстью ночь за ночью. А пока – пусть будет этот Мерлин, чем не потеха для принца? Может и хорошо, бастарда точно не принесет.

 Утер понимает, что в его мыслях ложь мешается с истиной, потому что Мерлин не выглядит игрушкой. Король вспоминает, как почти наткнулся на Артура. Тот вышел с конюшен, немного помятый, с запутавшимся в волосах сеном и сбившейся рубахой. И глаза у него были шалые, нездешние, мечтательные. Зацелованные распухшие губы и какое-то особое довольство в движениях, почти женская нега – так не выглядят после быстрого перепиха, когда мужчине просто нужно сбросить дурное семя. А следом вышел Мерлин, и Утер чуть не отправил слугу сына опять в колодки – за что-нибудь. Потому что эти спутанные волосы, припорошенные сенной пылью, сияющие глаза и полный ласки и обладания взгляд, которым он окинул обернувшегося Артура – все это не имело право существовать. Молодость и взаимная упоенность друг другом – без терзаний и сомнений, свойственных людям старшего возраста, когда верить в чувства сложнее, и принять чужого человека целиком попросту невозможно. Опыт и отсутствие иллюзий, тени прошлого и миражи несбывшегося холодят кровь и запирают остатки страсти и нежности глубоко внутри. А у этих было все напоказ, бесстыдно, естественно и по-своему даже красиво, пропитано непонятной невинностью.

 Утер отгоняет образы из головы. Он ведь видел их и потом – прижавшегося к стене Артура, лениво поглаживающего темноволосый затылок целующего его слуги. Видел, как сын цеплялся чуть ли не за воздух, когда Мерлин неторопливо заглотил его член и принялся размеренно двигать головой. Слышал, как Артур выстанывал имя слуги – с совершенно недостойными интонациями.

 - Разве ты только слуга моему сыну? – спрашивает Утер еще раз.

 Мерлин смотрит – бездумно и обреченно, и молчит. А потом поднимает глаза, ставшие вдруг на миг удивительно спокойными и счастливыми.

 - Я люблю его.

 Утер с размаху отвешивает ему пощечину и, тяжело ступая, возвращается к столу с разложенными там инструментами палача.

 Внезапно ему становится интересно, если Артура привести сюда – маг сломается? Но Утер слишком боится за сына. Потому что – кто даст гарантию, что тот выдержит? Раньше бы король первый рассмеялся, скажи ему кто-нибудь, что Артур может что-то не выдержать, но…

 Наследный принц Камелота почти по-звериному воет третьи сутки в своей темнице. У Артура красные, совершенно безумные глаза, и все что он шепчет в своей лихорадке – это просьба отпустить Мерлина.

 Разумеется, он околдован.

 Утер не знает, что это за магия – приворот, зелье – или обычное притяжение, непонятное и захлестывающее с головой. В любом случае, он освободит сына. Чтобы его мальчик больше никогда не был таким.

 Перед мысленным взором Утера снова испуганный Мерлин с золотыми, как вышивка на гербе Пендрагонов глазами, и Артур, рывком отправляющий слугу за спину. Артур, ищущий меч у бедра – чтобы защитить мага, пусть даже от родного отца, вопреки законам своей страны. И в глазах сына то же упрямство пополам с твердой решимостью и примесью страха – как в тот раз, когда он в первый раз стащил отцовский меч и сильно порезался.

 В этот раз нет гордости с нотками мужской нежности за своего сына и наследника, только отвращение и непонимание. Можно тащить в свою постель слугу, но нельзя забывать свой долг и честь ради по-женски тонких запястий, пухлых губ и колких коленок.

 Хотя они хороши – запястья, губы, коленки, а еще - шершавые локти и узкие бедра. Утер невольно чувствует возбуждение, остро завидуя Артуру – которому этот его Мерлин отдается со всем пылом юности. Король знает, что его время уходит – и дело не только в постельных играх, после недавнего брака Утер вряд ли снова захочет женщину, а мужчины его всегда мало привлекали. Артур слишком повзрослел, ему не хватает опыта, какой-то степенности, умения остановиться и подумать, но в остальном принцу тесно в его полувластии. Утер видит, как слушаются его сына люди, как увереннее тот становится с каждым днем. Без пяти минут король, его сын, его маленький Артур. Утер помнит чумазого светловолосого мальчишку, окруженного товарищами по играм. Утер видит молодого мужчину в красных цветах Камелота, вокруг которого выстраиваются рыцари, чтобы пойти вместе с ним – за ним! – на смерть.

 Но старый король не готов отдавать свою власть. И нежность с любовью причудливо смешиваются с завистью и злостью, превращаясь в нечто пряное, острое, запирающее прежнего Утера внутри.

 - Я никогда не причинял вреда Артуру, - доносится сзади. – Я всегда только оберегал его. Чтобы он выжил и смог исполнить свое предназначение. Стать великим королем.

 Утер поворачивается, и вместо чувств – одна сплошная черная завеса. Как последние часы перед рассветом. Внезапно он понимает, как сломать Мерлина, раз уж побои не действуют. И месть предвкушается Утеру удивительно сладкой.

 Он забирает со стола плошку с жиром и неторопливо подходит к сидящему на каменному полу Мерлину.

 - Мой сын станет великим королем, - соглашается Утер. – Но ты ему для этого не нужен. Он забудет тебя – очень скоро. Он уже почти забыл.

 Мерлин пытается отползти, цепи звенят, а в глазах у мага ужас. Он беспомощно переводит взгляд с плошки на по-особому осматривающего его Утера, и, кажется, все понимает.

 - Нет, сир, - почти вжимаясь в стену, говорит Мерлин. – Вы не можете. Не так. Нельзя. Моя магия… Камелот… вы не понимаете…

 Но Утер не склонен выслушивать речи колдуна. Справиться с Мерлином легко – тот и так далеко не воин, а после трех суток с побоями, но почти без еды – слаб как новорожденный щенок.

 Не проходит и нескольких минут, как Мерлин лежит распластанный на каменном полу, со спущенными штанами и раздвинутыми ногами. Утер почти лениво смазывает сразу два пальца и вставляет их в задницу мага – заботясь в первую очередь о себе. Тот, конечно, наверняка давно растрахан Артуром, но…

 Пальцы встречают сопротивление, и Утер вдруг с ужасом понимает, что дело не только в инстинктивной зажатости, Мерлин узкий, как девственник. Значит, Артур позволяет ему… Этот маг… его сына? Его Артура?

 Накатившая ярость холодная и белая, ровная, словно заснеженное поле. Утер отвешивает еще одну пощечину захлебывающемуся под ним криком Мерлину, и, наскоро смазав себя, входит в неподатливое, выгибающееся тело. Ненависть горячит кровь, заменив собой страсть и желание. Мерлин всхлипывает, пальцы скребут по кладке, а потом еще один удар – и мальчишка отрубается.

 Утер внезапно чувствует себя живым, ему хорошо. Вот так и нужно с этими магами, с тем, кто посягает на его королевство, на его законы, на его единокровного сына. Пусть знают.

 Он продолжает двигаться, резко, с каждым толчком внутрь стремительно приближаясь к развязке, пока вдруг не понимает, что Мерлин приходит в себя. Воздух вокруг начинает подрагивать, словно пропитанный непонятной дымкой. Колдун выгибается, пытаясь избавиться от боли, спрятаться от безжалостных движений. Утер сбивается с ритма и тут же возвращается к нему. Мерлин с непонятным вздохом распахивает глаза, и в них принимаются плясать золотые искры. Сначала едва заметные, и все более и более яркие, постепенно заливающие радужку, мерцающие – как у Нимуэ, когда та принимала роды у Игрейн.

 - Остановитесь, - просит Мерлин, сглатывая сквозь стон. – Я не могу контролировать…

 Но редкий правитель прислушивается к кому-то кроме себя. Утер лишь усмехается, и подается вперед, чувствуя приближение оргазма. Злое удовольствие не заставляет себя долго ждать, но в тот момент, когда король с победным рыком начинает выплескивать семя, лицо Мерлина искажается, превращаясь в страшную маску, а в глазах не остается ни следа прежней синевы.

 Последнее, что видит перед собой Утер Пендрагон – золотое марево, окутывающее его с головой.

 Как глухо звенят разорванные цепи, падая с запястий на пол, ему уже не суждено услышать.

Конец.